|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
|
Поэзия. Виктор Новиков Поэма и стихи
Миру – мир Какая ночь! Как манит небо И терпкий звёздный аромат Из отчих стен владений Феба В объятья огненных армад. Какая тишь! – Ни шелеста кометы, Ни зябкого дыханья ковыля Не слышно. Тёплым сумраком одеты Луной заворожённые поля И долы, захмелевшие от неги… До боязливых утренних лучей Всё замерло, и сон пустил побеги На ложе тысяч смеженных очей. Какая свежесть! Дождь метеоритный Из чужедальней вырвавшись сети Несёт Земле на крыльях челобитной Осколки капель Млечного пути. В пыли межзвёздной, в дебрях Скорпиона Висят мертворождённые миры; И здесь косматый сумрак небосклона Пленил легатов Света до поры. Увязли в облаках колчаны грома, И за весёлой стаей гончих псов Унёсся ветер. Сладкая истома Легла на веки девственных лесов, Селений, городов, и лишь поэты Не спят, мечтаний дерзостных полны… И мнится – безмятежней нет планеты, Но как обманчив облик тишины! Первая часть. Дух добра /Д.Д./ Стемнело. День, как миг единый, Как камень, пущенный пращей, Мелькнул, небесные равнины Одеты звёздною парчой. На зиму солнце – дни короче… Но что я вижу – бог ты мой! Растай, исчезни демон ночи, Рождённый мглистой бахромой. Дух зла /Д.З./
О нет, не демон я… Д.Д. Так верно Ты призрак, бывший грек иль скиф – Бежал из тьмы, от плоти бренной, Свой дух мятежный отделив. Д.З. Ты вновь ошибся… Д.Д. Неужели? О, да! Мне голос твой знаком: Ты тот, кто в мерзкой колыбели Был чёрным вскормлен молоком. Ты тот, чья речь – дыханье ада, Чьи мысли злобой сплетены; Ты сын внебрачный Тьмы и Смрада, Зачатый в пасти Сатаны. Не ты ль в минувшие столетья Топтал плоды моих трудов И сыпал зёрна лихолетья На плоть цветущих городов? Не ты ли ссорил племена, Швыряя яблоко раздора, И гнойных язв чумного мора Не ты ль взлелеял семена? – Не ты ль, уродец оскоплённый, Прилежный смерти ученик, Клевал, как коршун разъярённый Распятой Истины язык? И плач сиротский на могиле, Рыданья вдов – милей всего Не твоему ли сердцу б были, Когда б ты мог иметь его? Что ж ты молчишь? Скажи хоть слово – Наследье сумрачных веков, Что за нужда свела нас снова Средь стаи взбитых облаков? Д.З. Твои слова, что стрелы Геркулеса, Но яд лернейской гидры мне знаком, И значит не опасен. Ты желаешь Узнать, зачем свело нас провиденье Под пологом тиши предгрозовой Средь ночи пеплоцветной. Я отвечу На твой вопрос с усмешкой затаённой, С гримасой отвращенья на устах: С тех пор как кровь на поле Ватерлоо, Где пили мы вдвоём в последний раз Сок мудрости из чаши разговора, Чужую боль и горечь унесла Во чрево ненасытной преисподней; С тех пор, как мы с тобою одряхлели И потеряли чар волшебных силу, Что было предусмотрено судьбой; С тех пор, как стали наши заклинанья Не более чем лёгкий ветерок Для обдуванья жара поцелуя В объятьях негритянки молодой – С тех пор – моё сознанье тяготило Как шею шаромыжника петля, Затянутая ловкою десницей, Желанье встретить в звёздных волнах неба Твой парус средь безбрежной пустоты. Хотелось мне с тобою поделиться Тем грузом мыслей, что отягощает Мой разум стопудовым сапогом, Сработанным дратвою любопытства И шилом воскресающих надежд На близкий миг вселенского потопа, Точней всепожирающей геенны, И гибели проклятого колена – Адама – прародителя греха… Д.Д. Довольно россыпей словесных – Мне твой понятен интерес – Ты первый средь Химер небесных Лучам добра противовес. И сеять кораблекрушенья, Бедообильные ненастья – Тебе вершина наслажденья, Замена чувства сладострастья. Давно вынашивал ты план Залить огнём материки, Но миру страж надёжный дан В моём лице. Твои полки, Что шли – исчадье вероломства – Под смрадным знаменем войны На Евадамово потомство, В бесславный прах обращены. Мои усилья и старанья Сквозь пляс отравленных клинков Твои развеяли мечтанья В чаду обугленных веков. Зловещий слиток чёрных чар Твоих – мной попран многократно И обращён в незримый пар, Хотя волшебной силы дар И я утратил безвозвратно. В жестокой схватке в пасти льва Мы обескровили друг друга, И в том словам моим порука – Мои бессильные слова, Не вызывающие боле Ни ломоты твоих костей, Ни тошноты, ни жгучей боли В утробе мерзостной твоей. И в цвет пустого лицезренья Теченья времени ручья Мои раскрашены мгновенья Шершавой кистью бытия. Ты ныне весел, как строка – Строка шутливого посланья, Мне, обманувшему века, Твоё понятно ликованье. Мечей дамокловых леса, Что словно щупальца кальмара Обвили стан земного шара, Твои щекочут телеса, Бальзамом члены ублажая… Но помни, гений тёмных дел – Как журавлей игривых стая В свой возвращается удел, Весны младой раздвинув шторы, Так тёплый ветер мирных дней Согреет вновь холмов, полей И рек бескрайние просторы… Д. З. Я думаю иначе. Ветер смерти, Что ныне спит в подземных тайниках, Упрятанный, как золото в кубышку, В стальные оболочки до поры, Сильнее тех поветрий худосочных, Что ныне треплют перья голубей И тешат их наивные надежды На вечный сон карающего ока Империи карающих лучей И грозной стаи ястребов когтистых. Не помнишь – как однажды этот ветер Пронёсся над грядою островов И грянул сверху тигром саблезубым В обличье исполинского гриба На плечи поселения людского; И кожу челюстями прокусив, Поверг его в развалины и пепел, Сравняв с землёй роскошные дворцы. А тот, кто уцелел в той мясорубке Завидовал, как зрячему слепец, Тем, кто достиг верховий Ахерона, Ни ужаса, ни боли не вкусив От быстроты паденья рокового. Пусть с той поры уж восемь пятилетий Отмерил Хронос – строгий часовой – Минут своим примерным эталоном, Но той земли зияющая рана Всё также гноя свежего полна; Да и зачем ей, впрочем, рубцеваться, Когда не за горами вечный мрак – Ведь, право, умирающих от оспы Резона нет от грыжи врачевать. Д.Д. Ты путаешь два разные начала – Двух сил соотношенье и мораль. Мудрей змеи раздвоенное жало, Чем твой язык, завёрнутый в вуаль Цветного пустословья. Мне знакома Новейших ядр чудовищная мощь, Но верю я, что мякоть небосклона Не сотрясёт убийственная дрожь От холода искусственной метели: Ведь двери человеческих мозгов С петель своих покуда не слетели Под тяжкими пинками сапогов Бесчеловечных монстров… Д.З. Неужели? А почему же треть даров Земли Пылает в топке кузницы Ареса В ущерб войне за сытость всех и вся? И в космосе крылатые тараны Снуют, как мысли в светлой голове, Как волки в дебрях девственного леса, Морщиня неба дымчатую гладь. Д.Д. Как море с сушей разного замеса, Так и людей бесчисленная рать Не одного сибирского закала И доброго дамасского литья, Есть лом людской. Его не так уж мало – Не меньше, чем древесного гнилья. Д.З. Как сказано! Природы бракодельня, Выходит, повитуха всех невзгод. Кого, однако, подразумеваешь Под едкими словами «лом людской»- Юродивых, безумных, шелудивых? Д.Д. Ты угадал, но лишь наполовину – Не плесени телесной семена Взрастили ту железную дубину, Что ныне над Землёй занесена. Не скудоумье чахлого аскета Ломает ножны острого клинка, Что метит в сердце раненой планеты, Чтоб поразить его наверняка. Уродство мысли плюс уродство страсти, И грозди чувств возвышенных порок, Виной которым дьявол жёлтой масти – Вот всех невзгод и бед первоисток. И не в природе животворной дело, Мы все в утробе матери равны, Но от того, чья песня прозвенела И влилась в душу в час твоей весны Зависит много… Д.З. Да, однако стрелы Твоих речей летят поверх мишени, Отлитой для словесной тетивы, Пронзая лишь блуждающие тени, Да солнечные зайчики… Д.Д. Увы… Не уловил ты соли изреченья. Ну что ж – отвечу просто – только тот Плодит и множит чувство омерзенья В чуланах душ людских, кто ест и пьёт, Как солитёр, всю жизнь чужие соки, Имея силу в чреслах и руках – Вот лом, в который вплавлены пороки, Взращённые в угрюмых погребах Бесчестия, коварства, лицемерья И прочих тошнотворных свалках зла, И птицы мира сломанные перья – Того же гнуса гнусные дела. Д.З. Вот именно, и марсовы объятья Раздавят мир, и этот глупый род… Д.Д. Любому яду есть противоядье, Любому ходу есть противоход. Д.З. И всё же близок, близок час расправы, Гриф смерти набирает высоту. Д.Д. Непробиваем панцирь той державы, В которой гимн свободному труду Сплотил разноязыкие народы В невиданный доселе монолит. Д.З. В пучине моря гибнут кашалоты Ничуть не реже крошек-нереид. Д.Д. Не слышал я нелепее сравненья – Китов, пиявок сравнивать с людьми. Д.З. Что люди? – те же черви. Червь сомненья Терзал творца, когда под пледом тьмы Из липкой грязи, глиняного хлама Лепил он греховодника Адама. О, горький миг ошибки всех ошибок! - Час сватовства неслыханной беды Для райских кущ природы первозданной, Для всех жильцов планеты трёх стихий. Постой, создатель! Дьявол-блудотворец Проник в твой мозг и вспять поворотил Движенье мыслей мудрых до и после, Акульей пастью выев сердцевину, Взамен подбросив чёрный сноп затей И замыслов, твоей противных воле, Когда б те своевольные мгновенья, Что утекли проточным ручейком И скрылись в бездне Хроносова моря, Искусством чародея отделить Да выпарить огнём души поэта – Те три кита, что держат диск планеты, От смрада ядовитейших паров Рванулись б рысью и к чете Центавра Поволокли пласты материков. Д.Д. Какое, право, адское мученье Смирять напор твоих словесных рек. В каком же сверхзлодейском преступленьи Повинен этот хрупкий человек? Д.З. Вопрос твой праздный. В лёгкие свои Не аромат эфира мы вдыхаем, Но воздух, что едва ли чище смрада И испарений гибельных болот. Вода, что пьём мы, жаждою томясь, Немногим слаще яда сколопендры. Кто в том виновен? Шахты, рудники Как приложенье к росписям орудий, Палящих в голубые небеса Дождём золы и мрака преисподней, Избороздили светлый лик земли, Как крючья славы тело каскадёра. Дюгонь и мамонт. Дронт и тур рогатый Обращены в безличное Ничто, И лишь на облучке воображенья Зрим их наряд и укоризны шлейф. Кто в том повинен? Не дракон ль двуногий, Затмивший злобой, чванством и обжорством Героев инфернальных небылиц, Самим же им презренным сочинённых? Д.Д. Не скрою я – совпало наконец Твоё брюзжанье с истиной нагою. Но как увитый лаврами венец Не воскресит распятого изгоя; Так мешанина путаных словес Твоих, с начинкой яда скорпиона, Не воцарит на скатерти чудес, Что соткана во дни и время оно Для излучений мудрости. Резонны Слова о жалкой участи зверей, О порче лона вод и струй эфира. Но разве поиск спрятанных дверей, В которых – ключ от тайн устройства мира, И топких троп к познанью откровений Искусницы – природы пёстрых чар – Не требует обильных подношений На промахов негаданных алтарь? Увы, не негой райского блаженства, Но иглами тернового венка Пронизана дорога к совершенству, Что вьётся вдаль – в грядущие века. Для разума незнанья тяжко бремя, Как тяжка сердцу грусти пелена, Но прорастут, когда приспеет время, Гармонии великой семена. Заколосится нива дружбы вечной Народов, распрей сбросивших хомут, И заструится в Лету быстротечный Водоворот безоблачных минут. И вновь голубизною небосвода И лентой вод, прозрачной как ручей, Оденется кудесница-природа Руками благодарных сыновей Своих… Д.З. Довольно дифирамбов И гимнов в честь бесхвостых обезьян. Грядущий век, что чистый лист бумаги, И потому – слова твои изъян Проел насквозь, как ржавчина железо. Пророчество – не наш с тобой удел. Но, предположим даже, что случайно Попал ты пальцем в небо, что с того? В чём смысл той эстафеты поколений, Что мчит из ниоткуда в никуда, Ведь сколько миль верёвочка не вейся, Ей есть конец? – остынет солнца шар. И сгусток мглы, настоянной на хладе, Проглотит дочь угасшего светила, Как ненасытной анаконды пасть Глотает зазевавшуюся рыбку. Иль буйная падучая звезда, Посланница туманности далёкой, Разрубит тело матери-Земли На части, что повиснут в океане Космической пыли на вечный срок. Ломаясь об обломки Фаэтона, Стирая напрочь разума следы – От плит монументальных Баальбека До черепицы крошечных домов. И тысячи обугленных скелетов Невинных жертв небесных катастроф Сомкнутся в знак зудящего вопроса: Вопроса – а зачем и для чего Из века в век по мизерным крупицам Копили люди знания мешок, Столь бесполезный в жуткий час кончины, Сколь и ненужный мёртвой пустоте, Что завоюет время и пространство И мышцы мысли в цепи закуёт. Д.Д. Так что же, в ожиданье судных дней Пасть на штыки панического страха И колья безысходности? Во сне И наяву просить, молить Аллаха, Христа, Кецалькоатля и других Министров воспалённого сознанья, Чтоб колесница демонов лихих Не загребла своей костлявой дланью Шатёр непритязательных землян, Что иссекли плоды своих исканий, Лишь мишурой цветастых одеяний От вёртких отличаясь обезьян, По-рачьи пятясь в дебри буерака, Где досыхает разума родник?.. – Не в этом ли закопана собака Тех слов, что твой изгадили б язык, Когда б он не был вечною ареной Их плясок. Помни – слово мудреца Летит на край непознанной вселенной Резвее стрел небесного Стрельца. Сколь ни целуй распятие Христоса, Сколь ни святи на пасху куличи – Всё канет в бездну, даже Гелиоса Сегодня вездесущие лучи. Искрошит время звёзды и кометы И растворит тягучий свет луны; И лишь идее дерзкой не страшны Седобородой вечности тенета. И плоть на крыльях мысли вдохновенной По шёлку галактической тропы Шагнёт за Геркулесовы столбы Земного притяженья: двор вселенной Наполня шумом звонких голосов… Д.З. Ты думаешь, что мгла иных миров Холодная, как дуло пистолета, Цветами встретит незваных гостей, Что держат за ошейник вероломство И меч за рукоятку, расстелив Пред ними тотчас скатерть-самобранку? Пустое! Как отломанная ветвь Ольхи – суха, мертва и недвижима, Как член больной, от тела отсечённый Безжизнен – точно так и человек, Шагнувший за пределы Ойкумены, Которой ныне имя – Шар Земной, Гонимый то ли праздным любопытством, То ль суковатой палкою нужды, Лишён струи живительного сока И обречён. Земля чужих планет Не станет пухом дерзкому скитальцу, Она его заманит в западню, Проглотит, точно мошку с потрохами И отрыгнёт, как некогда Лукулл, Царь грозных сеч и раб чревоугодья, Отрыгивал жир сочных каплунов, Приняв пилюлю рвотного снадобья. Вот – будущее ветреных землян, Покрытое испариной абсурда. Д.Д. Быть может. Но бесстрашен и упрям Великий род преемников Колумба. Иглой смертей шит путь первопроходца, Но из его обугленных костей Родится тотчас новый Прометей, Чтоб из чужих лучей чужого солнца Сплести ковчег спасенья для людей. Не фей – людей мозолистые руки Обрежут когти хлада и жары, Разгонят тьму прожектором науки, И зацветут далёкие миры; Как некогда сады Семирамиды Цвели, роняя нежный аромат На грусть царицы. Нет пути назад Раздвинувшим небесных башен плиты. Д.З. Допустим, что и здесь взяла твоя, (Хотя в твоих речах в плену сомненья Уверенность). Представим, что корабль, Ошитый хитроумным опереньем, Доставит обессиленных бродяг К звезде надежды, к чёрту на кулички. Допустим, что ценой огромных жертв (Что перед ними жертвы Реформаций) Удастся им пройти сквозь коридор Расставленных ловушек и обманов И даже высечь искры изобилья Из стен перелопаченных миров. Но разве грусть, тоска и ностальгия По цвету трав покинутых лугов, По плеску волн озёр и океанов, По зову крон таинственных дубрав И праху предков сотен поколений Не будут грызть, как мыши корку сыра Нутро Вселенной блудных сыновей? Ведь боль души свирепей мук телесных, И то, что стерпит плоть, лишь содрогнувшись, Едва ли сдюжит грешная душа. Тиски гарроты, пытки Торквемады – Ничто в сравненьи с вечною разлукой С землёй, вскормившей пращуров твоих, Вдохнувшей силы в немощные члены Для штурма врат космических седин. Как с этим быть? Молчишь…Знать в глаз, не в бровь Мои слова разят твоё сомненье. Д.Д. И в самом деле, стынет в жилах кровь При мысли о возможном отступленьи С полей, согретых праведным трудом, Викторией добра – над чёрной силой; И души тех, что вселят в первый дом Под сенью незнакомого светила Свет знанья – будут рваться сквозь туман Угрюмого молчания планеты, Что приютит их, в мир, откуда дан Был старт великой звёздной эстафеты. И вечно гимн про солнечные дали Вручать в наследство будет веку век, И всё же человек сильней печали, Как льва сильнее тот же человек. Опасна грусть, но вовсе не смертельна Она для жаром пышущих сердец, И труд на тучной ниве жизни верно Залечит душ ошпаренных рубец. А тот, чей робкий взор из колыбели Согреет чужедальний небосвод Земли, незримой ныне, акварели Своей отчизной новой назовёт. Хлад ясного ума и сердца пламя В явь обратят мираж вчерашних снов, Нет силы, что способна вырвать знамя Из рук прогресса доблестных сынов. Вот мой тебе ответ. Теперь исчезни Уже светает. Больше недосуг Мне пить дурман из рва твоей болезни И врачевать врождённый твой недуг. Прощай навеки. В разном направленьи Пути-дороги наши пролегли. Д.З. Прощай! И знай – раздавлен червь сомненья, Точивший, точно червь – щепоть земли, Мой мозг четыре четверти столетья. Вопрос – зачем господь создал людей И долго ль им нести свой крест нательный По телу Жизни – ныне разрешён Благодаря лавине красноречья, Сердечности и веры в добродетель, Что заключили тройственный союз На острие словесного кинжала, Отлитого в печи твоей души. Моих вопросов шквал под маской злобы К всяк сущему – бесхитростный манёвр Для вызова ответного удара, Что разметал, как пушечный заряд Моих словес летучие редуты. Давно отрёкся я от прежней веры, Изгнав табун злорадства из груди, Усвоив: человек – венец земного, И только смысл его существованья Был не совсем понятен, но теперь Я вразумлён, и лёгкость Херувима Несёт меня в распаханную новь Пушинкой. Дай же руку на прощанье… Да будет путь твой Богом осиян! Вторая часть. Осенний ветер распахнул окно И погасил нагулянную ярость В завитых пряной мглою волосах, Что точно змеи взбалмошной Горгоны, Переплелись в уродливый клубок И извивались в такт ночных видений На голове всклокоченной моей. Всё тот же ветер – глашатай морозов, Гонец далёких северных владык Рассеял дремь и гроздья сновидений Рассыпал вдоль кисельных берегов Залива грёз. Опричники рассвета Набрали силу, войско тьмы поправ, И вот уже оранжевое платье Надело солнце, сбросив паранджу. Набат зари вернул возниц сознанья, Скитавшихся средь сказочных миров Во мхах безличья, на круги своя В страну забот и будничных волнений. Я заспешил на службу, где дела Меня заждались в папках запылённых. Перепахав бумажные поля Проворным плугом мысли плодовитой, Я принялся за сев своих идей, Как вдруг из недр включённой радиолы Раздался голос диктора: «Вчера Убито шесть и ранено пятнадцать На поле брани двух исламских стран, Что носят однозвучное названье». Мгновенно мой гранёный карандаш Покрылся потом, брызнувшем сквозь поры Ядра души, и всплыл недавний сон, Запечатлённый донышком сознанья Перед глазами. Я в единый миг Окинул быстрым взором твердь земную – Стремнину вод, пушистый небосвод, И замелькали радужным соцветьем Плоды природы, зрячего труда, Созревшие на теле континентов. Вот пирамид египетских громады, Где что ни грань, ни камень, то экран Для отраженья сна тысячелетий. Вот сфинкс – веков прилежный счетовод, Хранитель тайн усопших фараонов, Отец загадок, вечности партнёр, Что здесь побеги тучные пустила, Воззвав из праха лет истлевших прах… Здесь дух бессмертья реет в небесах, Питаем соком вечного светила. Здесь всех начал исходные начала, Здесь всех восходов утренний восход, Здесь искры мысли в пламя разгорелись… Вот Лувр, вот Елисейские поля. Париж, Париж! – Красавец горделивый Ты столь же юн, как в ночь, когда луна Твой первый двор степенно осветила И, сон стряхнув, лукаво улыбнулась, Рассыпав смех сребристый в облаках. Вот Киева ворота золотые, Увитые седою прядью лет, В которой пыль с копыт коня Батыя И русской славы, доблести исток. Вот Эрмитаж, вот Эйфелева башня… Пестрит в глазах от россыпи чудес, Впитавших, точно притча зоркость мысли, Труд миллионов чудо-мастеров, Что выткали правдивыми руками Столице жизни дарственный узор. И это всё доверить сгустку мрака, Что поглотит обугленный остов Материков, сменив средь бела дня Разбой и сумасшествие пожара? И это всё стереть меж жерновов Безумия, осёдланного злобой, Все растолочь в зелёный порошок И ветру тошнотворному развеять? И этим всем наполнить пасть змеи, Что дышит ядовитыми парами И изрыгает греческий огонь, Помноженный на силу урагана, Свирепость тридцати немейских львов И вероломство правнука Тимура? Земля, Земля! – хранительница жизни, Ужель твоей кончины пробил час? Ужель Неронам нашего столетья Удастся сжечь твой праздничный наряд И тело сплошь коростами усыпать? Ужель к восьми кочующим пустыням, Что с солнцем на века обручены, Довеском наша явится планета И сбудутся пророчества попов? Ужель огонь, свечей и дров арбитр, На свой манер решит державный спор? Ужель был прав тот самый инквизитор, Что посылал учёных на костёр? Разбейте, люди, цепи безрассудства И глупого упрямства кандалы, Подайте в этот час взрывоопасный Друг другу руки через континенты, Расплавьте дряхлый айсберг недоверья И в той воде мост дружбы закалите, Что свяжет навсегда незримой нитью Народов породнившихся сердца. Прекрасен мир! Мы – пионеры жизни! Мы первооткрыватели всего Того, что в этом мире существует, Мы космоса седого Ермаки. Не нам ли дан природой животворной Набор ключей к познанью тайн великих, Которые нельзя нам не познать? Быть может, квадрильон килопарсеков Нас отделяет от себе подобных, А может, мы единственные дети Вселенной, что без края и конца. Так спрячьте, люди, нож самоубийцы И бомбы перекуйте в трактора! Наш хрупкий шар земной – не мяч футбольный, Он не для свар – для счастья людям дан. Кровавый пепел Лидице, Хатыни Стучит в сердца всех честных сыновей Планеты. Голос узников Дахау В нас пробуждает бдительность. Довольно Нести гнёт страха за судьбу Живого Из года в год. На кладбище – оружье! В глубокий ров с зелёною водой! Фитиль зловещей бомбы потушите! Еще не поздно, но одно движенье Неверное – и вечный мрак накроет Лицо обезображенной земли. Неужто участь ящеров хвостатых Постигнет нас в один ужасный миг, И чудные творения Эль Греко И Тициана мёртвою золою Навеки станут, и никто уж боле Толстого и Шекспира не прочтёт? Так не лишайте, люди, материнства Родную Землю. Мирными делами Прославьте край прославленных отцов. Пусть сгусток мысли ярким фейерверком Нам освещают в будущее путь. Пусть в Кодексах законов всех народов Навечно будут вписаны слова: «Нет войнам! Всё для блага человека» Под солнечным девизом «Миру – мир». * * * Когда в очах погаснет свет И дух оставит плоть, Туда, где мрака ночи нет, Нас призовёт господь. Туда, где свет холодный льёт Вечерняя звезда. Мы все уйдём в небытиё Навечно, навсегда. Сотрёт тревоги вечный сон, Смыв соль с душевных ран. Но, может, милостив закон, Что свыше людям дан? И, прорубив зловещий мрак Научного вранья, Мы снова явимся под флаг, Под знамя бытия? Доверят новые ключи, От Яви в Явь воззвав, Реинкарнации лучи, Галактики устав. И освятив водой живой Начало новых дней, Мы снова вступим в вечный бой За счастья апогей. Вновь будут грёз и слёз ручьи, Наивные мечты; Ожесточённые бои С вождями суеты В обличьи бесов и чертей (Всё дьявола родство!) За торжество своих идей, За света торжество. Блаженна дум и действий рать, Хандре враждебна злой; И всё же страшно умирать, С ночной сливаясь мглой. Жаль, не растратив бездны сил, Почить. Ей-богу жаль. Ведь души тех, кому ты мил, Погрузятся в печаль. И совесть – духа суверен – Тиранить будет ад Слёз недописанных поэм, Не сложенных баллад. Так что нетленно – свет иль мрак? Что ж – по излёту лет Нас вразумит на небесах Постангельский совет, Коль вера в Господа не миф. Но с солнечным лучом Твори, живи, покуда жив И сердце горячо! Своё возьмёт седая мгла, Всему есть верх и край. Так делай добрые дела И ближним помогай; Чтоб быть готовым дать ответ За всё – велик Господь! – Когда в очах погаснет свет И дух оставит плоть. |
