|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
Любимой
Нет, рано мне, похоже, лезть в петлю, И нить судьбы покуда резать жалко, Раз есть на свете ты. Я так тебя люблю, Так жажду встреч с тобой, моя русалка. Не веришь ты в любви целительный бальзам Вся в хлопотах с заката до рассвета. И всё же место есть на свете чудесам, Раз ты сама – восьмое чудо света. Я тоже тёрт и бит в отчаянных боях За право жить. Крещён мирским Содомом. И с золотым тельцом всё больше на паях – Отнюдь не с шаловливым Купидоном. Кровь в жилах холодна. Улыбка на лице Кислее щей, колючее крапивы; Но царственный твой лик пробудет и в скопце Поэтами воспетые порывы. Не загашу души бушующий пожар, Линчуемый неистовою страстью; Пусть крылья опалю, как сказочный Икар, Взмывая ввысь к седьмому небу счастья. Очищусь от грехов, обузу дел стряхну, Низвергну в ад все прежние услады, Коль жертвенности крест мил сердцу твоему И в радость отречения обряды. В ларце моём резном от рая нет ключей, Суров ко мне всемилостивый Боже; Но прелесть райских кущ и свет твоих очей Для сердца моего одно и то же. Прочь козни упырей, замшелых склепов зов, Унылых дней злокозненное тленье. Прочь поминальный звон и плач колоколов. Я возношусь на гребень возрожденья. Взорву чертополох нужды и маяты, Преодолею огненные реки, Чтоб явью зацвели заветные мечты Быть Финистом судьбы твоей навеки. Достойным падать ниц пред светлым лоном чар Волшебных, словно музыка Шопена; Достойным алых губ – вот сладостный нектар Объятий упоительного плена. Так стань моей Звездой – наивна и чиста, И словно нежный отрок мудрой няне Дворца своих надежд хрустальные врата Доверь моей защите и охране. Прими мой смелый дар – свободно и легко Пойдём вдвоём по следу синей птицы… Я буду кротко ждать ответа твоего, О, грёз моих восторженных столица! Памяти Валерия Харламова
Вот визг тормозов посреди автострады Поднял из постелей гаишную рать. Вот ястребом грянула Смерть из засады И скрылась, три жизни успев оборвать1. Минуту спустя, разгребая обломки, Изъяли тела из-под смятых колёс. А утром кругом запестрели колонки Газетных сенсаций, где в траурной кромке Застыл его профиль, знакомый до слёз. Планета оглохла от горестных стонов. «Валерка! Как можно! Не сон ли дурной?» - Неужто и впрямь ты, кумир миллионов, Размят и раздавлен махиной стальной? Быть может, рыданий скорбящие хоры Фантазии нашей болезненной плод? Быть может всё врут стервецы-репортёры, Дешёвою уткой дурача народ? Увы, в горькой яви зловещие трубы Терзают нам душу у Спасских ворот И в царстве венков похоронная служба Тебя снаряжает в последний поход. Судьбы роковая минута пробила. Обрезана нить твоего бытия, И чёрная пропасть холодной могилы Отныне навеки обитель твоя. ______________________________________ А помнишь, как над стадионом Гремел оваций дружный хор, Когда ты в крошеве ледовом К воротам мчал во весь опор? Трибуны, верные патрону, В рога заветные трубя, Как на явлённую икону, Молились с жаром на тебя. Хоккейный глобус в лихорадке Вращался бешеным волчком, Когда, на лёд швырнув перчатки, Ты шёл к победе напролом, Ловя тычки, приёмы бокса, Площадно-уличную брань, Чтоб у чужих ворот зажёгся Победным заревом фонарь. К медалям доступ ограничен. Шипами устлан путь на трон. И рой пудовых зуботычин Летел в тебя со всех сторон. То швед терзал твои доспехи ( Что ж, обыграть – тонка кишка!), То темпераментные чехи Лупили в пах исподтишка. Беззубый Кларк2 давился жвачкой, И проклиная тяжкий рок, В тебя вцеплялся мёртвой хваткой, Как в ляжку недруга бульдог. И Бобби Халл3 – боец отменный – Ронял свой фирменный парик, Когда ты богом вдохновенный Ловил фортуну за кадык. Сквозь мерный треск бортов и клюшек, Кричалки пьяных дураков В эфир врывался громом пушек Победный звон твоих коньков. На радость нам – врагу на зависть С Господней волею в ладу В хрусталь и злато воплощались Твои автографы на льду. Постой, не уходи в легенду. Вернись в свою земную роль, Чтоб снова выйти на арену, Превозмогая страх и боль. Чтоб вновь стремглав пройти вдоль борта, Сметая клюшки и тела… Но нет – судьба взяла за горло И острой бритвой провела. К чертям бравады выступлений Про обмолоты и жнивьё4 – Ещё один российский гений Ушёл от нас в небытиё. Вслед за Высоцким по дороге, Ведущей в мрак, – рази нас прах! Да что же там, рехнулись боги В своих небесных чертогах? За год и месяц5 – две утраты, Две катастрофы, две беды. Поди – попробуй в век двадцатый Дожить до белой бороды, Когда и там и сям – обманы, И на пути к мечте земной На нас расставлены капканы И западня за западнёй. Здесь ров с водой – как чрево беса, Тут поперёк натянут трос, А там стреляют из обреза По шинам мчащихся колёс. Расслабься только на мгновенье – Уже летит песок в глаза, И лишь одно тогда спасенье – Успеть нажать на тормоза… Он не успел – сражён бедою, Но сбросив груз земных забот, Вознёсся новую звездою На просветлённый небосвод. В года сливаются мгновенья; И боль, и горечь – всё в архив Ты спишешь, малость поостыв, Но чёрта с два предашь забвенью Лихой харламовский прорыв. Опять, когда защита в страхе Латает смятые ряды, Чуть присмотрись – увидишь ты В разящем эндшпиле атаки Его проходы и финты. Он снова в пламени сраженья, Как прежде молод и здоров – Источник вечный вдохновенья Для всех хоккейных школяров. ______________________________________________ Примечания: 1 – в автокатастрофе погибли трое – Харламов, его жена и её двоюродный брат. 2 – Кларк член сборной НХЛ образца 1972 г., ему была поручена опёка Харламова. Не имел передних зубов. 3 – Бобби Халл – член сборной ВХА образца 1974 г., звезда мирового хоккея. Играл в парике. 4 – Харламов погиб 29.VIII – т.е. в разгар уборочной страды. 5 – Высоцкий и Харламов оставили этот мир в промежуток в 13 месяцев (25.VII.80 и 29.VIII.81) Э. Стрельцову Тебя с нами нет. Славу русского флага Тебе не умножить, ты в царстве теней. О, если б не скорбные годы Гулага – Ты б, верно, и ныне чреду своих дней, Технарь-самородок, блистательный гений Игры величавой, как вещие сны, Нёс миру сквозь таинство звёздных мгновений Великого сына великой страны. О, если б не козни Фемиды лукавой, Вознёсшей до неба блудливый подол, Кто знает, какой чемпионскою славой Увенчан был наш самобытный футбол? О, если б не происки правящей клики Чинуш, ослеплённых сияньем твоим, Неужто б в Стокгольме и знойной Арике Был в аут отправлен наш отчий дрим-тим; И помыслов дерзостных песенка спета? О, скольких решающих чудо-голов Лишён был болельщик шестой части света По воле своих же бараньих голов! Ах, если б в те годы веленьем тирана Железный пал занавес – злобная тать. Тебе бы, быть может, с самим Ди Стефано Бок о бок спортивный свой век коротать. Иль в паре с Нордалем за лавры скудетто Сражаться, чаруя Турин и Милан Под вопли тиффози , и с Игорем Нетто Делить капитанства почётного сан, Фрегат нашей сборной без лжи и порока Ведя в порт викторий на свет маяка… О, сладость наивных мечтаний! Жестоко Расправился с вами последыш ЧеКа В обличьи судьи, не футбольного даже, Шестёрки тщеславных партийных химер. Что делать? Где гений – там вечно на страже Завистливой знати когтистый цербер. Увы, не изменишь судьбы бомбардира, Увы, что имеем, небрежно храним. Но жизненный путь твой – сюжет для Шекспира, И значит с легендой нетленной сравним. Пусть ныне к фазендам и титулам тяга, И замки имеют не только цари, Но память народная – высшее благо И этим всё сказано, чёрт побери! Во славу футбола – игры миллионов Весна торжествует в сиянье весёлом. Что в мире прекрасней симфоний весны? И вновь заворожено сердце футболом, И думы футбольных видений полны. Вновь стойки ворот стервенеют от боли, Рокочут трибуны – болей не хочу, И страсти сжигают зелёное поле, И некуда деться бедняге мячу. Прорывы по флангу с навесом в финале, Лавины атак и навала тиски… Футбол! Ты спасенье от яда печали И адских ланцетов зелёной тоски. Когда сдавит сердце десницей колючей Гонец ностальгии – уныния бес, Не ты ли рассеешь душевные тучи И к жизни постылой вернёшь интерес? Томленья о ценах эпохи застоя, Бои за спиртное, еду и тряпьё… Что всё это вместе в сравненьи с тобою Избранцам, постигшим величье твоё? Сует-суета, даже сравнивать грешно. Футбол! Да святит твоё имя Христос. Игра ли ты только, иль большее нечто? Какой риторический, право, вопрос! Ты удали, доблести, чести мерило, Азартных стихий и страстей генерал Дитё колдовской и божественной силы, Вместитель и тёмных, и светлых начал. В тебе – суперновой религии мира – Порой оживают, сводя нас с ума, Сюжеты трагедий Вильяма Шекспира, Поэзия Гёте и проза Дюма, Экспрессия красок полотен Ван Гога Торжественный гул канонад вечевых... Всё лучшее, миру явлённое Богом, Счастливо слилось в ипостасях твоих. На карте планеты страной суверенной Цветёшь ты, даруя всяк сущему кров. Вспаши звездолётом просторы вселенной, Достигни брегов параллельных миров; Пройди зазеркалья лучистые долы, Шагни в микромир заповедной тропой, И всё же игры совершенней футбола Тебе не сыскать до доски гробовой (Коль гроб – избавленье от будничной парши, Пощёчин судьбы и данайских даров). Чу! Слышу куплеты знакомого марша И алчных трибун вулканический рёв. Вновь солнцем и зеленью мир Божий полон, Всё в мире подвластно сиянью весны. И вновь заворожено сердце футболом, И думы футбольных видений полны. Экологическое И вновь в реке воды фенольной слой. И вновь спасенья нет от диоксина. Ах, земляки, ей-богу жребий злой Ниспослан нам бессрочно и безвинно. Нитраты, смог – богов безумный дар; Зловонных труб бессчётные редуты, Что перед этим пушкинский «Анчар» И вероломный сок корней цикуты? Яд даже в стеблях солнечных лучей. Ну чем не Богом проклятый Освенцим? Не потому ль в утробах матерей, Как мухи, мрут невинные младенцы? Народу гибель – власти трын-трава, Но взыщется! – и ей придётся туго. Ведь химия – противник естества И, стало быть, антихриста прислуга. Пусть ныне в силе прежние табу И в море лживых цифр не сыщешь брода. Настанет день – к позорному столбу Поставят отравителей народа. Гореть в аду, вкушая вечный страх Под спудом тьмы, давясь земною славой, Тому, кто ради почестей и благ Поил народ фенольною отравой. Пусть торжествует дьявольская плоть И в сердце тает сладкая истома – Не даст успокоения Господь Продажным душам маршалов «Химпрома». «Позор забвенья – вот удел иуд» - Сентенция, набившая оскому; Но стоит ль уповать на Божий суд, Чиня ущерб возмездию земному? Темны дела их, помыслы черны, Наварист яд, от желчи нет спасенья. Доколь прощать клевретов сатаны, Несущих нас к обрыву вырожденья? Да, власть у них. Твердь, воздух и вода Чрез то несут великие напасти. Но по большёму счёту, господа, Отнюдь не в их – всё в нашей с вами власти. Десятки их – нас сотни тысяч «я», Наш тяжкий труд – залог безбедной яви. Мы кровь и плоть, мы сердце бытия, И потому достойно жить мы вправе. Довольно прозябать в когтях рутины, Тлеть в ожиданье страшного суда. Из грёз волшебных райские картины В альбомы яви вклеим, господа! Прочь бремя каталепсии и дрёмы, Над головой уже грохочет гром. Рассеем смог, очистим водоёмы И в лоне недр порядок наведём. Возвысим жизнь до жизни высшей пробы. Тогда напасти будут трын-трава И сбудутся прогнозы Павла Глобы, И расцветёт любимая Уфа. |
