|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
|
Мысли вслух Рафаэл Шайхи (Москва) Астрологические этюды (Продолжение. Начало в №№ 1-2) Глава 3 Тайны оккультных храмов О, слепая душа! Вооружись факелом мистерий и в звездной ночи ты отыщешь Двойника – свою небесную душу. Следуй за этим божественным руководителем, ибо он держит ключ к твоим существованиям, прошедшим и будущим! Воззвание к посвященным История египетской цивилизации, столь же древняя, как и очертания материков нашей планеты, уводит нас в такие глубины тысячелетий, которые трудно поддаются привычным для нас представлениям. Благодаря многочисленным археологическим раскопкам и великолепным научным работам Древний Египет разворачивает перед нами свою необычайно удивительную историю, написанную на страницах из камня. Консервативные историки относят зарождение египетской цивилизации к концу IV тысячелетия прошлой эры. Такая оценка не может быть реальной хотя бы потому, что ещё в V-м тысячелетии до н.э., получив посвящение в оккультные науки Древнего Египта, Заратустра увёл на Восток арийские племена и начал создавать на территории Ирана и Индии новую мощную цивилизацию. Является ли египетская цивилизация действительно наиболее древней? Сомневаться в этом имеются основания. Даже на территории самого Египта под покровом песков, по мнению ученых, скрываются значительно более древние культурные слои и многочисленные пирамиды. Говоря о громадных астрологических колебаниях в природе Земли и подвижках в ее коре, мы уже обращали внимание на археологические находки в Сахаре. Когда-то здесь благоухал оазис, текли реки, кипела жизнь с развитым сельским хозяйством и животноводством. К тому же эта цивилизация имела весьма выгодное географическое положение для связей с другими древними цивилизациями. При этом невольно приходит в память миф об Атлантиде. Она действительно могла существовать в виде островной цивилизации вблизи африканских берегов. Есть ли у нас основания не доверять Платону, который весьма определённо, со ссылкой на древнеегипетских жрецов, указывает место расположения Атлантиды за Геркулесовыми столпами в Атлантике? Уже сам факт указаний на гибель острова за девять тысячелетий до Платона говорит в пользу реального существования Атлантиды и тесных ее связях с Древним Египтом вплоть до загадочной гибели. Современные греческие ученые стремятся «разместить»Атлантиду непременно у родных берегов в Средиземноморье, полностью проигнорировав указания Платона и пытаясь доказать, что именно остров Санторин представляет останки мифического острова, погибшего в XII веке до н.э. в результате мощного вулканического извержения. При этом мы можем отметить громадное, более чем на семь тысячелетий, расхождение во времени, разделяющее эти события. Похоже на то, что эта "гипотеза" надумана современными греческими учеными в угоду лжепатриотизму, но не исторической истине. Миф об Атлантиде будет рассмотрен нами в отдельных главах книги, но чтобы разобраться в объективной реальности древних мифических цивилизаций, необходимо приподнять завесу над тайнами оккультных храмов Древнего Египта, где и берут свои начала как известные нам мировые религии, так и древнейшие астрологические знания нашей планеты. I Загадки египетских пирамид «Всё на свете боится времени, но само время боится только пирамид», - гласит арабская пословица. Уже сорок шесть веков высятся эти каменные исполины, именуемые первым из семи чудес света, возбуждая интерес многих путешественников, искателей сокровищ и профессиональных египтологов. Пирамиды воплотили в себе дух египетской культуры и являются древнейшим символом достижений в области архитектуры и строительной техники, математики и астрономии. В местечке Гиза пригорода Каира находятся три крупнейшие пирамиды фараонов Хеопса, Хафра и Менкаура, а всего в Египте насчитывается 80 пирамид. Самая грандиозная из них пирамида Хеопса. Её высота равна 146,6 метра, длина стороны основания 233 метрам, а сложена она из 2,3 млн. каменных блоков массой около 2,5 тонн каждый. До сих пор остается неясным, каким образом многотонные камни поднимались строителями на столь значительную высоту. Древнегреческий историк Геродот, побывавший в Египте, оставил потомкам не только подробное описание религии и обычаев этой страны, но и строительства пирамид: «Так вот во времена царя Рампсинита, рассказывали далее жрецы, при хороших законах Египет достиг великого процветания. Однако его приемник Хеопс вверг страну в пучину бедствий. Прежде всего он повелел закрыть все святилища и запретил совершать жертвоприношения. Затем заставил всех египтян работать на него. Так, одни были обязаны перетаскивать к Нилу огромные глыбы камней из каменоломен Аравийских гор (через реку камни перевозились на кораблях), а другим было приказано тащить их дальше, до так называемых Ливийских гор. Сто тысяч людей выполняло эту работу непрерывно, сменяясь каждые три месяца. Десять лет пришлось измученному народу строить дорогу, по которой тащили эти каменные глыбы. Работа, по-моему, едва ли не столь же огромная, как и постройка самой пирамиды..." «…Дорога была пять стадий длины, - продолжает Геродот, - шириной в десять оргий, в самом высоком месте оргий высоты, построена из тёсаных камней с высеченными на них фигурами (стадий - древнегреческая мера длины от 150 до 190 метров, колебавшаяся в зависимости от местности; оргий - древнегреческая мера длины 1,85 м. - Р.Ш.). Десять лет продолжалось строительство этой дороги и подземных покоев на холме, где стоят пирамиды. В этих покоях Хеопс устроил свою усыпальницу на острове, проведя на гору нильский канал. Сооружение же самой пирамиды продолжалось 20 лет. Она четырёхсторонняя, каждая сторона её шириной в 8 плефров и такой же высоты (плефр или плетр – мера длины, равная 30,83 м. Р.Ш.) и сложена из тесаных и тщательно прилаженных друг к другу камней. Каждый камень длиной по крайней мере в 30 футов». Можно ли представить строительство такого сооружения даже при наличии современной техники? Очень трудно. Остаётся нераскрытой ещё одна загадка пирамид: громадные каменные блоки так тщательно подогнаны друг к другу, что между ними невозможно просунуть даже лезвие ножа. Гизехские пирамиды имеют единое направление осей и строго ориентированы по сторонам света. Все пирамиды имеют безупречно правильную четырёхгранную форму. Форма пирамиды означала Вечность, а отношение граней олицетворяло Божественную Гармонию Вселенной. В связи с этим начертание планов, правила измерения, расчёты пропорций и углов наклона граней составляли священную тайну жрецов. Сегодня известно, что угол наклона граней пирамиды Хеопса составляет 51 52'. Создаётся впечатление, что египетские пирамиды строились на основе удивительных, как бы внеземных знаний и продолжают удивлять нас всё новыми сенсациями. Можно ли подслушать разговор, происходивший порядка 4,5 тысячи лет назад? Оказывается можно. Известный американский специалист по электронике и звукозаписи Роберт Вальделайн совместно с группой египтологов совершил удивительное путешествие в далёкое прошлое, доказав на практике теорию о том, что любой звук, произнесённый внутри пирамиды, попадает в «капкан вечности». В пирамиде Хеопса с помощью специальных приборов удалось записать разговор, происходивший между двумя жрецами в 2680 году до н.э. Разговор вёлся на хамито-симитском наречии, на котором говорили в Египте в период правления четвёртой династии фараонов. Они решали, куда поставить саркофаг с фараоном в этой гробнице. Звуки их голосов сохранились в каменных стенах пирамиды. Конечно же дело не в приборе, которым удалось отфильтровать звуки, а в устройстве самой пирамиды. Размеры, форма и материалы, из которых построены они, оказывается, способны адсорбировать и сохранять звуковые волны голосов, произнесенных внутри пирамиды, на бесконечный период времени. Ещё в начале ХХ века французский учёный Бови сделал в уменьшенных размерах точную копию пирамиды и поместил туда мёртвую кошку. Через несколько дней она... нет, не ожила, а полностью мумифицировалась. При этом углы пирамиды по отношению к магнитным полюсам были расположены точно так же, как в пирамиде Хеопса. Удивительные открытия неизвестных свойств пирамид сделал недавно наш соотечественник Александр Голод. Всё началось десять лет назад, когда он узнал от своих друзей о необъяснимом свойстве даже самой маленькой пирамиды затачивать бритвенное лезвие, если его поместить внутрь. Оказалось, что это замечательное свойство пирамид известно уже давно. Лет тридцать назад даже продавалось специальное устройство в виде пирамидок, изобретённое чешским инженером, которое позволяло чуть ли не всю жизнь пользоваться одним лезвием. Так оно и называлось в те годы - бритвенный затачиватель «Пирамида Хеопса». Так вот, Голод летом 1997 года построил на Валдае пирамиду высотой 22 метра из стекловолокна по правилам "золотого сечения". В этой пирамиде он проводил удивительные опыты, поражавшие как самого изобретателя, так и учёных. Например, в ней заряжаются непонятной энергией обычные камни. Близлежащее озеро Селигер перестало цвести, а вокруг пышным цветом разрастаются растения, занесенные ранее в красную книгу. Александр Голод оградил заряженными в пирамиде камнями всю кольцевую дорогу вокруг Москвы и утверждает, что благодаря этим камням, заряженным энергией, ему удалось оградить столицу от нескольких сильнейших эпидемий гриппа. Он намерен доказать, что сила воздействия его пирамиды весьма разнообразна: может менять свойства веществ, повышать плодородность семян, лечить людей. Ученый построил пирамиду в Запорожье на огуречном поле и получил удивительный урожай. В этом не было бы ничего странного, но во всём регионе, где он проводил опыты, овощи не уродились вообще. Им проведены эксперименты в Башкирии на нефтяных месторождениях. Вскоре после установки пирамид вязкость нефти резко упала и значительно увеличилась производительность ее добычи. В опыте с наращиванием в пирамиде кристаллов соли с совершенными очертаниями заинтересовался Институт физики. Один из самых интересных опытов был проведён с совершенно неподатливым материалом - пирографитом. Даже жесткое нейтронное излучение изменяет его свойства всего на несколько процентов, но после нескольких часов, проведённых в пирамиде, кусок графита зажил активной жизнью. Его сопротивляемость сильно повышалась или понижалась в зависимости от времени суток. Этот феномен никто так и не мог объяснить. Эксперименты в институте вирусологии АН РФ пришли к выводу, что вода и питательные растворы, пролежавшие в пирамиде, при введении больному СПИДом, дают весьма положительный результат. Развитие болезни резко замедляется, и это явление в настоящее время изучается учёными. Сам изобретатель пока не может дать каких-либо чётких объяснений этому феномену, но убеждён, что 22-метровая пирамида на Селигере своим воздействием покрывает почти пол-Европы. На Рижском шоссе в Подмосковье уже начала действовать 44-метровая пирамида, в которой производится "зарядка" малых пирамид, приобретающих все свойства больших. Радиус действия малых пирамидок всего до 50 метров, но этого вполне достаточно, чтобы создать определенный оздоровительный микроклимат в квартире либо на приусадебном участке. Космонавт Георгий Гречко, бывавший неоднократно в больших пирамидах и находящийся в сфере постоянного воздействия "домашней" пирамидки, обращает внимание, что его поседевшие и «белые как лунь» волосы начали постепенно чернеть. Обратили внимание на это его жена и приятели. Будто бы невероятно, но очевидно. В этом могли убедиться и миллионы телезрителей. Интересно отметить, что заряженные в пирамиде камни находились на орбитальной станции "Мир-1" и создавали, как полагают ученые, заряженный здоровьем микроклимат... Похоже на то, что древние египтяне разбирались в физике и других науках лучше нас, но откуда они брали эти удивительные знания, остается пока великой тайной, над которой придется нашим ученым еще долго ломать свои головушки. Время не в силах нарушить идеально устойчивую, монолитную форму этих сооружений, и пирамида была не просто надгробным памятником, а настоящим домом, в котором поселялся умерший фараон, как живой бог. Согласно египетской религиозной доктрине, фараон имел будто бы несколько душ. Одна из них – «Ка» – продолжала оставаться в теле и после его смерти. Благополучие загробной жизни, которую египтяне считали продолжением земной, зависело от степени сохранности тела умершего. Именно поэтому тела умерших бальзамировали (мумифицировали). Для фараонов изготовлялись погребальные маски, обычно из золота, и они воспроизводили черты умершего. Портретные статуи и маски дали начало уникальному древнеегипетскому искусству – скульптурному портрету. Пирамиды – это не отдельно стоящее сооружение, а центральная часть погребального комплекса, включающего в себя пирамиды-спутницы, гробницы вельмож и сановников фараона, а также заупокойные храмы, где совершались церемонии обожествления фараона. Свои идеи художники и скульпторы воплощали в строго канонических формах. Скульптура Древнего царства (XXVIII-XXIII в.в. до н.э.) передавала определенное портретное сходство, идеализируя образ. Скульптуры всегда строго пропорциональны, фронтальны и статичны. В древней египетской скульптуре, как и при сооружении пирамид, применялось правило «золотого сечения», то есть правильное количественное соотношение между различными частями зданий или скульптурных фигур. Впоследствии эти правила были вновь «открыты» в Древней Греции. Однако самым известным творением Древнего Египта и главным символом, олицетворяющим Вечность, являются все же не пирамиды, а Большой Сфинкс в Гизе, или Сфинкс Гизеха, как называли его ученые в прошлых столетиях. В одной из надписей у подножья Сфинкса говорится, что время его создания теряется во мраке веков. Обнаружен он был случайно в царствование четвертой династии фараонов. Сфинкс по неизвестным причинам был когда-то погребен под песками пустыни и пролежал так в неизвестности много столетий. Но если четвертая династия фараонов переносит нас за четыре тысячи лет до новой эры, то можно ли представить истинную древность этого творения? Когда ещё не существовало дельты Нила, образовавшейся позднее из наносной земли, огромный символический зверь уже лежал на гранитном холме у подножья пирамид. Позади возвышалась гряда Ливийских гор, а Сфинкс своим холодным, задумчивым взором смотрел вдаль моря, волны которого разбивались у его ног там, где долгие годы до возведения Асуанской плотины расстилалась пустыня. Многие историки склонны воспринимать Древний Египет как абсолютную монархию, а власть фараонов отождествлять с властью деспотов Ассирии и Вавилона. Однако многочисленные примеры культуры, обычаев и нравов не подтверждают этого. Тем более, нам хорошо известно, что любая деспотическая монархия обречена на развал изначально, но такое не случилось почему-то с Египтом, который сам подвергался нашествиям варваров на протяжении тысячелетий, но упорно сопротивлялся, выстоял и продолжал жить. Почему же это ему удавалось? Причины здесь в том, что во времена нашествий врагов египетское жречество всегда брало руководство страной в свои руки, обучало, назначало и даже могло изгнать не угодного им фараона. Влияние жречества на общество и власть исходило из высоких умственных способностей, глубокой мудрости их школ, которой не достигло ни одно сословие ни в одной другой стране мира. В отличие от вавилонских и ассирийских деспотов, чья власть была замешана на крови, фараоны Египта получали обязательное посвящение в оккультные науки фивийских храмов и проходили процедуру избрания низшей и высшей общинами жрецов, что по современным понятиям можно расценивать как образцовую "конституционную монархию" с "двухпалатной" системой управления. Эти традиции Древнего Египта почти никогда не нарушались, так как под влиянием жреческой общины неугодные фараоны воспринимались обществом как нарушители священных традиций народа и отстранялись от власти. Исключением из этих правил можно считать лишь Хеопса и Аменхотепа IV (Эхнатона), которого принято считать реформатором, установившим новый культ единого бога Атона. Отказавшись от традиционных канонов, он вступил в борьбу с могущественным жречеством, исповедовавшим культ верховного божества Аммона, главный храм которого находится в Фивах. Все старые святилища он приказал разрушить. Но можно ли разрушить столь грандиозные сооружения, создававшиеся тысячелетиями? Фараон был вынужден вместе с супругой Нефертити покинуть Фивы и основать на пустом месте далеко на юге страны новую столицу Ахтетатон. Появилось новое жречество, угодное фараону, именовавшему себя Эхнатоном, что означает "Угодный Атону". Эта реформация, несмотря на то, что Аменхотеп IV был личностью незаурядной и сильной, продержалась неполных 17 лет. Вскоре после смерти фараона все, что было связано с его именем и именем Нефертити, беспощадно уничтожалось, а город Ахтетатон (современная Амарна) превращён в развалины. Только лишь в 1912 году археологам во главе с Людвигом Берхардом удалось обнаружить мастерскую скульптора Тутмеса, а среди них и ставший знаменитым скульптурный портрет "синеволосой" Нефертити, о которой мы уже говорили ранее. Рассмотренный пример свидетельствует о сильных традициях религиозно-общественного уклада этого древнего государства, о совершенстве жречества и их оккультных школ, традиции которых были неистребимы на протяжении тысячелетий. Противоположным примером может быть царствование Рамзеса II, который провёл на троне 66 лет и построил больше городов и храмов, чем кто-либо другой. Он успешно вел войны против варваров на Севере, Юге и Востоке только лишь при поддержке могущественного жречества, которое поддерживало фараона во всех его начинаниях. При нем был построен самый грандиозный заупокойный храм на западном берегу Фив – знаменитый Рамессиум. - О грандиозности строений Рамессиума свидетельствуют десятки сохранившихся колоссальных колонн. Посреди образуемого ими двора лежит огромная разбитая статуя Рамзеса, достигавшая 17 метров в высоту и весившая более 110 тонн. В его царствование появился особый тип храмов зодчества. Храмы вырубались в толще скал, и их называют скальными (пещерными) храмами. Одним из самых известных творений "пещерного" зодчества является заупокойный храм Рамзеса II в Абу-Симбеле. Фасад храма развернут к Нилу. По обе стороны узкого входа возвышаются четыре сидящих статуи фараона 20-метровой высоты. Внутри скалы на глубине 55 метров вырублены многочисленные помещения, воссоздающие классический тип египетского храма: открытый двор, колонный зал, святилище. Строительство заупокойного ансамбля Рамзеса II в Мединет-Абу (20-я династия), напоминающего крепость, завершает эту блестящую эпоху зодчества Нового царства (ХVI-ХV в.в. до н.э.) Фараоны Нового царства не строили пирамид. Усыпальницами им служили подземные гробницы знаменитой Долины царей в западной части Фив. Ныне известно около 60 таких гробниц. Самой монументальной из них является скальная гробница Сети I с великолепными росписями и тысячами статуй. Гробницам фараонов Нового царства полагалось навеки быть скрытыми от глаз людей. Почти все скальные гробницы, содержащие несметные сокровища, были разграблены ещё в древности. Единственной оставшейся почти нетронутой оказалась знаменитая гробница Тутанхамона, открытая английскими археологами в 1922 году и показавшая всему миру несметные богатства фараонов. Золотые и позолоченные статуи, золотой саркофаг, золотая маска фараона, богато разукрашенное оружие, драгоценные камни, сосуды и многое другое сделали открытие этой гробницы настоящей археологической сенсацией. Общий вес обнаруженного в ней золота превзошел все рекорды археологических находок и превысил одну тонну. Постепенный упадок египетской культуры и государственности после смерти Рамзеса II связан прежде всего с полосой тяжких, длительных войн и завоеванием Египта ливийцами, затем эфиопами, а позже ассирийцами и персами. Некоторое возрождение искусства наблюдалось лишь в VII веке до новой эры при царях 26-й Саисской династии – так называемый "Саисский ренессанс". Культурная роль Египта в этот период как бы исчерпала себя, и все ярче разгоралась звезда Древней Эллады. Однако закат цивилизации Древнего Египта не означал бесследного исчезновения культуры народа и его религиозно-оккультных учений. Трансформируясь в иные формы, многие их элементы сохранились. Они стали одним из компонентов мировой культуры. При этом не следует забывать, что уже в период начавшегося «упадка» культуры, в оккультных школах Египта получили посвящение в тайные науки не только выдающиеся философы античной Греции, но и пророки мировых религий различных эпох. Египетское искусство явилось образцом для крито-микенской культуры Древней Греции и оказало большое влияние на древних римлян. Культ египетской богини Изиды получил широкое распространение в Риме, а в греческом пантеоне богов на Олимпе появляется бог Гермес, но он приобретает здесь другое значение и становится богом торговли, покровителем стад и дорог, а у древних римлян «перевоплощается» в Меркурия. С берегов Нила в Рим перевозились гигантские обелиски, один из которых стоит и поныне перед собором святого Петра. Древнеегипетская культура и оккультные науки заложили основу для последующего культурного развития многих народов, прежде всего шумерских и семитских народов в Месопотамии, а затем и европейских. Чтобы понять смысл оккультных учений, соприкоснуться как бы с обрядами этих школ и посвящением в оккультные науки, мы воспользуемся имеющимися в литературе источниками, взяв за основу подробное их описание выдающимся древнегреческим ученым, отцом истории Геродотом, исследования которого сохранились и пережили многие тысячелетия. Было бы крайне несправедливо, ссылаясь на выдающиеся труды этого уникального историка, не рассказать хотя бы кратко о нем самом. II Геродот Геродота вполне справедливо называют отцом истории, но не менее справедливо было бы называть его и отцом географии, и одним из первых великих путешественников. В своей знаменитой «Истории» он описал весь Старый Свет, ранее известный и не известный, а иногда и вымышленный. Геородот пишет о нем так: «Я, впрочем, не понимаю, почему единой земле даны три названия». Здесь идет речь о трех названиях: о Европе, Азии и Ливии, символизирующей Африку. Геродоту неизвестна «почему-то» Америка, которой предстоит быть «открытой» лишь в далеком будущем. Вероятнее всего, информация об этом континенте была утеряна в результате "шестого" потопа одновременно с гибелью Атлантиды... Геродот родился около 434 года до новой эры в малоазийском городке Галикарнасе в богатой и знатной семье, имевшей обширные торговые связи. В 464 году Геродот отправляется в первое путешествие и мечтает узнать про другие, гораздо более могущественные народы, иные из которых обладали цивилизацией значительно более древней, чем греки. Помимо того, его сильно увлекает разнообразие и диковинность обычаев чужеземного мира. Именно это и побудило в Геродоте предпослать истории обширные исследования обо всех народах, нападавших на Грецию, о которых самим грекам было мало что известно. Маршрут египетского путешествия, совершенного им в период разлива Нила, историкам удалось восстановить. Он поднялся вверх по Нилу до Элифантины (Ассуана), крайней границы Древнего Египта, проходившей вблизи от первого порога, что составляет тысячу километров пути. На востоке он достиг по меньшей мере Вавилона, отстоявшего от берегов Эгейского моря на две тысячи километров. Возможно, добрался он и до Суэ, но это лишь предположительно. На севере Геродот посетил греческие колонии, основанные на Черноморском побережье современной Украины. Поднимался он, возможно, и вверх по течению одной из крупных рек украинских степей, а именно по Борсфену (Днепру), вплоть до «киевского» региона. На западе Геродот побывал в Южной Италии, где принимал участие в основании греческой колонии и посетил нынешние Киренаику и Триполитанию. Соотечественникам, почти ничего не знавшим о странах, откуда он возвращался, можно было рассказать все что угодно, но Геродот не поддался искушению, в которое впадали многие путешественники. Он много путешествовал, направляясь в далекие края и добывая достоверные сведения. Геродот обследовал земли собственными глазами и ногами, разумеется, много ездил на лошадях и ослах, часто плавал на лодках и покрывал громадные расстояния. В Египте он заходил в мастерские бальзамирования, интересовался подробностями этого незнакомого для него ремесла и стоимостью различных процедур. Геродот часто и с интересом общался с жрецами и другими служителями храмов, просил перевести ему надписи, расспрашивал их об истории фараонов. Он присутствовал на религиозных празднествах египтян, восторгаясь красочностью одежд и формой причесок. Оказавшись у пирамид, он шагами измерял их подножья и в этих подсчетах нисколько не ошибся. Но когда надо было на глаз определить их высоту, он допускал значительные ошибки. Порою ошибки в расчетах Геродота обнаруживаются и во многих других местах, где он побывал, полагаясь лишь на рассказы других путешественников, греков и варваров, с которыми ему доводилось встречаться в той или иной харчевне. Но все же его общие описания были достаточно точны и красочны. Свое «кругосветное» путешествие Геродот начал с Вавилонии, где увидел великий город Вавилон и описал его. Стены города имеют форму квадрата, и Геродот указывает длину одной из сторон этого квадрата. Согласно этой цифре, длина всего периметра составляла бы восемьдесят пять километров. Цифра эта сильно преувеличена. Периметр стен Вавилона едва ли достигал двадцати километров. Геродот, однако, упоминает здесь о том, что городские стены в этот период были снесены царем Дарием, и оставались вокруг лишь развалины кладки. Он описывает Вавилон как очень большой город и наиболее грандиозный из тех, какие он видел в древнем мире той эпохи. Рассказывает он о прямых улицах, пересекавшихся под прямым углом, и любуется домами в три и четыре этажа, невиданными в своей стране. Геродот обнаруживает здесь две громадные параллельные стены. Общая толщина этих длинных стен достигала тридцати метров, и здесь единственный раз он ошибается, уменьшив их подлинные размеры, назвав цифру в двадцать пять метров. Изучив Вавилон, Геродот отправляется в Персию. Движет его в это путешествие сбор точных сведений о длительных греко-персидских войнах. Он посетил те места, где происходили эти войны и получил на месте все необходимые ему подробности. В отличие от других народов, они не придавали своим богам человеческие формы, не воздвигали в их честь храмов, довольствуясь исполнением религиозных обрядов на вершинах гор. Они питают отвращение к мясу, любят фрукты, пристрастны к вину, проявляют интерес к чужеземным обычаям, ценят воинскую доблесть, серьезно относятся к воспитанию детей, уважают право на жизнь каждого, даже раба. Персы не могут терпеть лжи и долгов, презирают прокаженных. Болезнь эта считается доказательством, что «несчастный согрешил против Солнца». Геродоту принадлежит первое дошедшее до нас описание Скифии и народов, населяющих ее. Его рассказы составлены как по личным наблюдениям, так и по рассказам греческих колонистов, и доказательств, что Геродот сам побывал в крымских, тем более в приазовских регионах не обнаружено. Описание скифских рек он начинает с Дуная (Истр), который «течет через всю Европу, начинаясь в землях кельтов». Он считает реку Истр величайшей из всех известных, полноводной летом и зимой. Вслед за ней наибольшей рекой он считает Борисфен (Днепр). Совершенно правильно Геродот описывает ее, указывая, что течет она с севера, но не упоминает о днепровских порогах, а значит не знает о них: «Близ моря Борисфен – уже мощная река. Здесь присоединяется к нему Гипанис (Южный Буг), впадающий в один и тот же лиман». Гипанисом в прошлом греки называли также и реку Кубань. К левому берегу нижнего Борисфена примыкала лесная область Гилея. Перед этим лесным массивом жили скифы-земледельцы, за ним скифы-кочевники, занимавшие территорию к востоку на дней 10 пути до реки Конская, а за ней лежали земли самых сильных племен скифов – царских. На юге их территория достигала Крыма, на востоке – реки Танаис (Дона), впадающей в «большее озеро» Меотида (Азовское море). Известен был ему и основной приток Дона – Сиргис (Сев. Донец). За Доном кочевали савроматы (сарматы), как теперь доказано, родственные скифам. Они принадлежали к североиранской языковой группе. Путешествия Геродота охватили и Северо-Восточную Африку. Он побывал в Кирене, а в 448/487 году до н.э. поднялся по Нилу до острова Элефантина. Его описания этой части материка – смесь опросных и личных впечатлений – представляют первую характеристику рельефа и гидрографии Древнего Египта и территорий к западу от него. Он верно указывал, что на юге Египет был расположен в низменности, богатой водой. Севернее же страна суживается. С востока его ограничивают «Аравийские горы», и эти «горы» Геродота ничто иное, как пустыня в Африке. Вдоль побережья Красного моря простирается хребет Этбай, расчлененный на ряд островершинных массивов, которые «непрерывно тянутся с севера на юг», а с запада скалистые и «в зыбком песке глубоко погребенные горы». Здесь он явно цитирует Гомера: «пески Ливийской пустыни образуют дюны высотой до З00 метров». Восточная часть Ливии, населенная кочевниками, «низменная и песчаная» до озера Тритонида (Шот-Джерид). Западная часть, занимаемая земледельцами, «гористая и лесистая» (Атласские горы). Используя рассказы египетских жрецов, Геродот дает первое описание Сахары: «к югу от низменного побережья между Египтом и Гибралтаром раскинулась песчаная пустыня». Из всех увиденных им стран Египет, разумеется, полнее всех воплощал то сочетание истории и географии, которые ему хотелось бы видеть подлинными и в то же время чудесными. Геродот пытается разгадать двойную тайну источников и наводнений Нила. Интерпретируя собранную информацию, он придает верхнему Нилу широтное направление течения, перенося сведения о реке Нигер на Нил, уверенный, что всякая река с крокодилами и есть Нил. В Египте его любопытство возбуждает множество странных животных, и особо обожает он описывать крокодила. В экзотической фауне его интересуют странности внешнего вида животных, но больше всего характер связей между человеком и животным. Эта взаимосвязь в Египте гораздо теснее, чем в Греции, и налагает на человека необычные обязательства. Геродот как бы задумывается над "договором", заключенным между египтянином и кошкой, ибисом и крокодилом. Исследования позволяют ему сделать поразительные открытия не в отношении животных, а самого человека. Геродот с необычайным удовлетворением собирает сведения о диковинных египетских обрядах. Какой бы необычной ни представала из-под его пера картина Древнего Египта, все же она подтверждается современными историками или же считается ими вполне правдоподобной. Наиболее ценными в работах Геродота следует считать записи его бесед с египетскими жрецами, обладавшими информацией о тысячелетиях, о различных событиях в мире, о священных законах Древнего Египта, ритуалах посвящения в оккультные науки и многом другом. Следует отметить, что сам Геродот не был посвященным в оккультные науки, хотя по глубине своих мыслей он был достоин такого посвящения. В своих работах он ссылается на рассказы жрецов оккультных храмов. Поэтому оснований не доверять сведениям, оставленным этим уникальным исследователем и отцом истории, у нас нет. III Испытания и посвящение Ежегодно во время летнего солнцестояния, когда начинались ливневые дожди и Нил принимал окраску с оттенком крови, о котором говорится в Библии, к святилищам Аммона-Ра в Фивах устремлялись паломники из разных стран и континентов, чтобы поклониться его святыням и прикоснуться к великим знаниям, слава о которых распространилась повсеместно. Высаживаясь в Мемфисе, они были потрясены представшей перед ними картиной с грандиозными памятниками, архитектурными строениями и со всевозможными зрелищами. Все это производило на паломников впечатление изобилия и величия. Во время таких празднеств проводились традиционные процедуры поклонения богу солнца Ра и церемонии царского посвящения, если они совпадали с восхождением на престол нового фараона. Церемониал посвящения происходил в глубинах святилищ, откуда фараон выходил к народу, поднимался перед несметной толпой на большой щит, и его несли двенадцать воинов из числа телохранителей. Шествие возглавляли двенадцать жрецов. Они несли на подушках, вышитых золотом, знаки царского отличия – скипетр с головой Овна, меч, лук. Шли они в сопровождении посвященных в великие и малые мистерии. Жрецы были одеты в белые тиары, подпоясаны эфудами – поясами посвященных, а их нагрудники сверкали и переливались символами из драгоценных камней. Замыкали шествие со своими регалиями, эмблемами и знаменами различные корпорации. Но не только этого восхитительного, великолепного зрелища жаждали и искали чужеземцы. Им было известно, что в святилищах Осирис жили маги, владеющие необычными божественными науками. Влекла их прежде всего жажда знаний, желание проникнуть в тайны великого посвящения. Они слышали от других паломников о таинственном свитке, который укладывался под голову мумии как священное причастие, в котором говорилось в символической форме о небесном странствовании души. Слушал он с жадным вниманием и трепетом рассказы о долгом странствовании души после смерти, о ее искупительных страданиях, вступлении в свет Осириса и преображении в его лучах. Что же было истинного в этих волнующих рассказах о священных образцах, за которыми скрывалась сокровенная тайна потустороннего мира? «Об этом знают Осирис и Изида!» - отвечали ему. Но кто же эти Боги, о которых жрецы говорили не иначе, как приложив палец к устам? Чтобы получить ответы на свои вопросы, чужеземец стучался в двери великого храма Осириса в Фивах. Служители вводили его в портик внутреннего двора, огромные колонны которого казались ему гигантскими лотосами, поддерживающими своей силой и чистотой храм Осириса. Первосвященник-иерофант подходил к чужеземцу, и он оказывался перед лицом человека, от которого было невозможно что-либо утаить. Величие облика, спокойствие и тайна его проницательного взгляда, светящегося внутренним светом, производили на пришельца незабываемое, будто гипнотическое впечатление. Иерофант расспрашивал пришельца о том, откуда он пришел, о его родном городе, о семье и храмах, где и чему он обучался. Если после этой краткой, но проникновенной беседы он оказывался недостойным приблизиться к мистериям, иерофант молчаливым, но непреклонным жестом указывал ему на дверь. Если же иерофант находил в пришельце искреннее желание поиска истины, он предлагал ему следовать за ним. Они проходили через портики внутренних дворов, аллею, высеченную в скале, открытую сверху и окаймленную обелисками и сфинксами. Аллея вела к небольшому храму, служившему входом в подземные пещеры. Ведущая к ним дверь преграждалась статуей Изиды в натуральную величину, сидящей в глубоком размышлении с прикрытым лицом и закрытой книгой на коленях. Под статуей виднелась надпись: «Ни единый смертный не поднимал с моего лица покрывала». «Вот дверь в тайное святилище, - говорил иерофант. - Посмотри на эти две колонны. Красная представляет восходящий к свету дух Осириса, а темная символизирует как бы пленение духа в материи, что может окончиться полным его уничтожением. Поэтому каждый, прикасающийся к нашему учению, ставит на кон жизнь. Слабый и порочный находит здесь безумие или смерть. Одни лишь сильные духом находят здесь жизнь и бессмертие. Многие из легкомысленных вошли в эту дверь и не вышли из нее – это бездна, которая возвращает назад лишь смелых духом. Если твое мужество не совершенно, откажись от своего желания. После того, как дверь закроется за тобой, отступить будет невозможно». Если чужеземец продолжал настаивать, иерофант отводил его во внешний двор и передавал другим жрецам храма, с которыми пришелец должен был провести неделю, отбывая самые обыденные работы, слушая гимны, молясь и сохраняя при этом абсолютное молчание. Когда наступал вечер испытаний, его отводили к двери тайного святилища, входом которого служили совершенно темные сени без видимого выхода. С двух сторон этой залы при свете факелов чужеземец едва различал ряд статуй с человеческими телами и головами львов, быков, хищных птиц, змей, которые как бы смотрели на него, оскалив зубы. В конце темного прохода, через который они шли в глубоком молчании, находились мумия и человеческий скелет в вертикальном положении друг против друга. Молчаливым жестом сопровождающие указывали испытуемому на проём в стене. Это был вход в коридор настолько низкий, что проникнуть туда можно было только согнувшись и передвигаясь на коленях. «Ты еще можешь вернуться назад, дверь святилища еще не заперта, - произносил один из сопровождающих жрецов, - либо ты должен продолжить свой путь, но уже безвозвратно». Если испытуемый не отступал, ему давали в руку маленькую зажженную лампу. Жрецы удалялись, закрыв за собой двери святилища. Колебаться уже было бесполезно, и нужно было вступить в коридор. Только лишь испытуемый проникал туда ползком на коленях с лампой в руке, как в глубине подземелья раздавался пространственный гулкий голос: «Здесь погибают безумные, которые жадно восхотели знаний и власти». Благодаря удивительной акустике эхо как бы зловеще повторялось несколько раз с определенными промежутками. Было жутко, но все же необходимо было продвигаться вперед. Коридор начинал расширяться, все более и более спускаясь вниз крутым наклоном. Перед испытуемым неожиданно открывалось воронкообразное отверстие, а в нем виднелась висячая железная лестница. Спустившись по лестнице до последней ступеньки, смелый путник останавливал свой взор на бездонном колодце. Его маленькая лампада, которую он сжимал в руке, бросала бледный свет в страшную глубину. Что же делать? Возвратиться наверх было невозможно, а внизу ожидало падение в неизвестность и устрашающую тьму. В минуту размышлений он вдруг замечал слева углубление в стене. Держась одной рукой за лестницу, а другой поддерживая лампу перед собой, он видел ступеньки, слабо выделявшиеся в отверстии. Лестница! Он угадывал в ней свое спасение и направлялся туда. Лестница вела наверх. Пробитая в скале, она поднималась спиралью. В конце лестницы он обнаруживал перед собой бронзовую решетку, за которой виднелась широкая галерея, украшенная большими статуями-кариатидами. В промежутках между ними виднелись два ряда фресок, символических, по одиннадцать с каждой стороны, нежно освещаемые хрустальными лампами, которые удерживались в поднятых руках прекрасных кариатид. Хранитель священных символов, открывал решетку перед испытуемым, принимая его с благосклонной улыбкой. Он поздравлял его с благополучным окончанием первого испытания, а затем, проходя с ним по галерее, объяснял ему смысл священных символов и живописи. Под каждой из картин виднелись буква и число. Двадцать два символа изображали двадцать две тайны и составляли азбучную основу оккультной науки: абсолютные принципы-ключи, которые становятся источником мудрости и силы, если приводятся в действие волей. Эти символы оставались в памяти благодаря их соответствию с буквами священного языка и с числами, связанными с этими буквами. Каждая буква и каждое число выражают на эзотерическом языке троичный закон, имеющий свое отражение в мире Божественном, мире Разумном и мире Физическом. Подобно тому, как палец, трогающий струну лиры, заставляя звучать одну ноту в гамме, приводит к колебанию все гармонирующие с нею тона, так и ум, созерцающий свойства чисел, и голос, произносящий букву с сознанием всего его значения, вызывают силу, которая отражается во всех трех мирах. К примеру, буква А, соответствующая единице, в мире Божественном выражает абсолютную сущность, из которой происходят все существа: в мире Разума – единство, как источник и синтез чисел, в мире Физическом – человек, как вершина земных существ, который может, благодаря расширению своих способностей, подниматься в концентрические сферы Бесконечного. Испытуемый был далек от понимания всего окружающего, но неизведанные перспективы манили и раскрывались перед ним, когда он слушал пояснения перед таинственными изображениями, бесстрастно смотревшими на него с величием богов. Позади каждого из них создавалось видение образов, внезапно возникавших из темноты, и испытуемый начинал представлять себе видение внутренней сути мира, благодаря таинственной цепи причин. От буквы к букве, от числа к числу, учитель объяснял ему смысл таинственного состава вещей и вел к колеснице Осириса и короне магов. «Запомни, - говорил учитель, - что означает эта корона. Всякая воля соединяется с Божественной волей, чтобы проявлять затем правду и творить справедливость. Вступает она в окружении силы и власти над всем сущим еще при этой жизни. Это и есть вечная награда для освобожденного человеческого духа». Слушая слова учителя, адепт испытывал и удивление, и страх, и восторг. Это были первые отблески святилища. Предчувствия раскрывающейся истины казались ему зарей какого-то небесного воспоминания. Но испытания только начинались. Затем учитель открывал дверь, за которой был вход в сводчатый коридор, узкий и длинный. В дальнем его конце пылал огненный костер. «Но ведь это смерть!» - думал посвящаемый и с содроганием смотрел на учителя. «Сын мой, - говорил ему учитель, - смерть пугает лишь слабые, незрелые души. В свое время я проходил через это пламя, как по долине роз». Решетка, отделяющая галерею символов, закрывалась за испытуемым. Подойдя вплотную к огню, он видел, что пламенеющий костер происходит в основном из-за оптического обмана, создаваемого легкими переплетениями горящих смолистых веток, расположенных косыми рядами на проволочных решетках. Едва заметная между ними тропинка позволяла быстро пройти, минуя огонь. За испытанием огнем следовало испытание водой. Он должен был пройти через мрачно темневшую воду, освещенную бликами зарева, падающего от оставшегося позади костра. Адепт вынужден был войти в нее и, постепенно погружаясь все глубже, идти вперед, а уровень воды поднимался все выше и подходил уже к шее. Но вот дно выравнивается и постепенно идет вверх, и испытуемый выходит из воды. Тут же непонятно откуда появляются два жреца и ведут его в темный грот, где ничего не видно, кроме мягкого ложа, таинственно освещенного бледным светом бронзовой лампады, свисающей с высоты свода. Здесь обсушивали адепта, растирали и поливали тело душистыми бальзамами и оставляли в одиночестве, одев его в льняные одежды и сказав чтобы отдыхал и ждал учителя. Испытуемый вытягивал свое усталое тело на великолепном пушистом ложе. После перенесенных волнений минута покоя ему казалась необычайно сладкой. Священная живопись, которую он только что видел, тайные образы, сфинксы и кариатиды вереницей проходили в его воображении. Но почему же одно из этих изображений снова и снова возвращалось к нему, преследуя, как галлюцинация? Перед ним упорно возникал десятый символ, который изображал колесо, подвешенное на своей оси между двумя колоннами. С одной стороны на него поднимается гений добра Германибус, а с другой гений зла Тифон бросается вниз в пропасть. На вершине колеса между ними виднеется сфинкс, держащий в когтях меч. Слабые звуки музыки, которые исходили из глубины грота, заставляли постепенно исчезнуть это видение. Эти звуки, полные грустной и проникновенной истомы смешивались с металлическим перезвоном и стонами арфы, с пением флейты и прерывающимися вздохами, словно горячее дыхание. Охваченный грезами, он закрывал глаза, но раскрыв их снова, видел в нескольких шагах от своего ложа видение, потрясающее воображение пламенной силой и дьявольским соблазном. Красавица в прозрачном пурпуровом газе, с амулетами на шее, стояла перед ним, пожирая его взглядом и держа в руке чашу, увитую розами. Она была столь знойна, что пьянящая чувственность соединяла в себе все могущество ее женской страсти: бархатистую кожу, огнедышащие ноздри, сочные алые губы, мерцающие в полутьме жгучие глаза... Чужеземец вскочил на ноги, удивленный и взволнованный, не зная радоваться ему либо устрашиться. Но красавица медленно придвигалась к нему и нашептывала страстным и нежным голосом, опустив глаза: «О, прекрасный чужеземец, неужели ты боишься меня? Я приношу тебе награду победителей, забвение страданий, чашу наслаждений, которую ты заслужил...» Испытуемый колебался, но тогда она, будто бы охваченная усталостью, опускалась на ложе и, не отрывая глаз от чужеземца, завораживала его молящим взглядом. Горе тому, кто поддавался соблазну, склонялся к ее устам, вдыхая тяжело пьянящее благоухание, поднимавшееся от ее смуглых плеч. Как только он дотрагивался до ее руки и прикасался к чаше, он терял сознание в ее огненных объятиях, а выпитая им влага погружала в тяжелый неодолимый сон. После пробуждения он чувствовал себя покинутым и охваченным глубоким отчаянием, а висящая над ним лампада бросала зловещий свет на измятое ложе. Кто-то стоял перед ним... Это был иерофант, говоривший ему сурово: «Ты остался победителем над смертью, над огнем и водою, но не сумел победить самого себя. Ты, дерзающий в стремлении к высотам духа познания, поддался первому искушению чувств и упал в бездну материи. Кто живет рабом своей плоти, тот живет во мраке. Ты предпочел мрак свету и оставайся же в нем. Я предупреждал тебя об ожидавших тебя опасностях. Ты сохранишь себе жизнь, но потеряешь навсегда свободу и останешься при храме под страхом смерти рабом...» Если же испытуемый опрокидывал чашу и отталкивал искусительницу, тогда двенадцать жрецов с факелами в руках окружали его и вели в святилище Изиды, где коллегия жрецов в белых одеждах торжественно ожидала его в полном составе. В глубине ярко освещенного храма стояла из литой бронзы колоссальных размеров статуя Изиды с золотой розой на груди. Держала она на руках своего сына Гора, как бы символизируя свое материнское отношение к испытаемому... И вот после столь необычных испытаний все вокруг озарялось огнями. Первосвященник в пурпурном облачении перед статуей Изиды принимал испытуемого, который под страшными заклятиями произносил клятву полного подчинения законам храма. Вслед за этим все приветствовали его как получившего право на посвящение. Вступивший в храм Изиды чувствовал себя перед величавыми учителями словно в окружении Богов. Переросший себя, он входил в область вечной Истины. Вполне возможно, что привычная для нас поговорка «пройти огонь, воду и медные трубы» когда-то зародилась в этих подземных святилищах. III Смерть и воскресение Так вступал принятый ученик на порог Истины, и для него начинались годы труда и обучения. Прежде чем подняться до Изиды Урании, он должен был узнать земную Изиду, усваивая физические науки. Его время было занято медитациями в келье, уроками учителей и изучением иероглифов в залах и дворцах храма, сравнимого по величине с городом. Он проходил науку минералов и растений, историю человека и народов, медицину, архитектуру и священную музыку. На протяжении довольно долгого обучения он должен был не только получить различные навыки и познания, но и полностью преобразиться внутренне. Древние мудрецы были убеждены, что человек может овладеть истиной лишь тогда, когда она станет частью его внутренней сути и естественным проявлением его души. Но в этом глубоком внутреннем творчестве ученик предоставлялся самому себе. Учителя не помогали ему ни в чем, удивляя своей внешней холодностью и равнодушием. В действительности же он продолжал подвергаться испытанию и самому внимательному наблюдению. От него требовали абсолютного послушания и выполнения самых неумолимых правил. Перед ним не раскрывали ничего, что могло бы переступить границы, установленные мистерией. На все его тревожные размышления и вопросы обычно отвечали односложно: «работай и жди». Иногда он поддавался вспышкам горького сожаления и тяжелым подозрениям, не сделался ли он жертвой коварного обмана, рабом жрецов, овладевших его волей для каких-то своих целей. Но эти тяжелые размышления сменялись часами тишины и божественного предчувствия. Он постепенно начинал понимать символический смысл испытаний, через которые он прошёл, вступая в храм. Бездна неизведанной Истины была темнее бездонного мрака колодца, который готов был когда-то поглотить его. Пройденный огонь был менее страшен, нежели сжигающие его страсти, а мрачная ледяная вода, в которую он недавно погружался, была не так уж холодна и страшна в сравнении с сомнениями, затоплявшими его душу в минуты тяжелых раздумий. Ему разрешалось лишь прогуливаться по галереям залов и размышлять над символическими образами храма. В немом общении с божествами, каждое из которых как бы стояло во главе одной из сфер жизни, он начинал испытывать нечто совершенно новое. Вначале он начинал ощущать углубление в суть своего существа, а затем отделение от земного мира, вознесение над всем земным. Иногда он нетерпеливо обращался к учителям с вопросом, будет ли ему когда-нибудь дозволено вдохнуть розу Изиды и увидеть божественный свет Осириса, на что жрецы ему отвечали: «Это зависит не от нас. Истину дать нельзя. Ее можно либо найти внутри себя, либо не найти нигде и никогда. Мы не можем сделать из тебя адепта, но ты сам можешь сделаться им. Лотос долго растет под водой, прежде чем раскроется его цветок. Не ускоряй раскрытие божественного цвета, работай и молись». Так протекали месяцы и годы. Постепенно он начинал ощущать суровое очарование этого одиночества и испытывать медленное преображение. Порою он чувствовал, как поглощалось его земное «Я» и как возникало его другое «Я», более чистое и возвышенное. «О, Изида, - молился он, - душа моя лишь слеза из твоих очей. И пусть падет она подобно капле росы на душу других людей, и пусть я почувствую, как ее благоухание поднимается к тебе. Я готов принести себя в жертву тебе». - Сын мой, - говорил учитель, будто читая его мысли и проникая в драматизм его внутренних переживаний, - приближается час, когда Истина будет открыта перед тобой, ибо ты уже предчувствуешь ее, спускаясь в свою собственную глубину, находя в ней божественную жизнь. Вскоре ты вступишь в общение с посвященными, ибо ты этого заслужил чистотою своего сердца, любовью к Истине и силою отречения. Но никто не переступал порога Осириса, не пройдя через Смерть и Воскресение. Мы будем сопровождать тебя в склеп. Не имей страха, сын мой. В сумерках с факелами в руках жрецы Осириса в молчаливом шествии сопровождали нового адепта в низкий склеп, поддерживаемый столбами, укрепленными на сфинксах. В углу стоял открытый саркофаг. «Ни один человек не может избежать смерти, и каждая живая душа подлежит воскресению, - говорил ему иерофант. - Каждый адепт проходит живым через могилу, чтобы еще при жизни вступить в сияние Осириса. Ложись же в эту гробницу и ожидай появление света. В эту ночь ты должен побороть страх и достигнуть самообладания...» Адепт ложился в саркофаг. Первосвященник протягивал ему руку, чтобы благословить, и жрецы в безмолвии удалялись из склепа. Маленькая лампа, поставленная на пол, освещала трепещущим тусклым светом четырех сфинксов, поддерживающих приземистые колонны склепа. Слышался тихий хор голосов, печальный и приглушенный. Откуда доносился он? Что это, погребальное пение? Голоса постепенно затихают. Лампа бросает последний отблеск света и гаснет. Адепт остается во мраке один, и холод могилы проникает в его тело. Испытуемый постепенно проходит через ощущение наступающей смерти и впадает в летаргию. Его жизнь разворачивается перед ним в последовательных картинах с раннего сознательного детства, а его земное сознание становится все более и более смутным. Но по мере того, как его тело цепенеет, эфирная его часть освобождается в окрашенное в нежных тонах красочное экстатическое видение. Что это за блестящая отдаленная точка, которая появляется на черном фоне мрака, постепенно приближаясь к нему? Она увеличивается, становится пятиконечной звездою, лучи которой переливаются всеми оттенками радуги и бросают в темноту отблески магнетического раскаленного центра. Что же это? Магия посвященных, вызывающая небесное видение? Или это предчувствие небесной Истины, пылающая звезда надежды и бессмертия? Видение постепенно исчезает и на его месте во мраке раскрывается цветок, нереальный, одухотворенный жизнью и душой, раскрываясь перед ним подобно белой розе. Адепту видно, как раскрываются ее лепестки, как трепещут они словно живые. Или это цветок Изиды – роза Мудрости? Но вот и она бледнеет, как благоухающее облако, а погруженный в экстаз адепт чувствует себя овеянным ласкающим дуновением. Сгущаясь в разнообразные формы, облако постепенно превращается в образ женщины. Это Изида тайного святилища, но более молодая, сияющая и улыбающаяся. Прозрачный покров обвивается вокруг ее тела, которое светится сквозь тонкую ткань. В руке она держит свиток папируса, приближается тихо, склоняется над саркофагом и говорит ему: «Я твоя невидимая сестра, я твоя божественная Душа, а это книга твоей жизни. Она заключает повесть твоих прошлых существований и белые страницы твоих будущих жизней. Придет день, когда я разверну их перед тобой. Теперь ты узнал меня. Позови, и я приду к тебе...» По мере того, как она произносит эти слова, лучи небесной нежности льются из ее глаз. Он видит в них обещание божественного слияния с высшими мирами. Но вот свет угасает, и видение постепенно покрывается мраком. Он чувствует вдруг какое-то потрясение и ощущает себя как бы сброшенным в свое собственное тело. Адепт пробуждается от летаргического сна. Тело сдавлено будто железными кольцами. Страшная тяжесть давит на его мозг. Посвященный просыпается и тут же видит перед собой иерофанта с сопровождающей его свитой. Они окружают его, дают выпить укрепляющее питье, и он поднимается из саркофага. «Ты воскрес к новой жизни, - говорит ему иерофант. - Иди вместе с нами на совет посвященных и расскажи нам о своем странствии в светлом царстве Осириса. Отныне ты наш брат навеки!» Теперь же мы вместе с ними перенесемся в обсерваторию храма. Иерофант передавал там адепту устно первые откровения в образах «видения Гермеса», которые не были записаны ни на одном из свитков. Они были отмечены лишь символическими знаками на колоннах тайного склепа, куда мог входить только глава храма. Это видение передавалось лишь устно из поколения в поколение, от первосвященника к первосвященнику, а в других оккультных школах, основанных посвященными, например, пифагорейской – в какой-либо иносказательной форме символов. IV Видение Гермеса Древние оккультные предания о Гермесе дошли до наших дней в александрийском изложении, восстановленном в виде доктрины Гермеса, в духе высокого эзотерического синтеза. Этим мы обязаны целому ряду авторов прошлого столетия. «Слушай внимательно, - говорил иерофант посвященному. - Видение это заключает в себе вечную историю Вселенной и круг всех вещей. Однажды Гермес, долго размышляя над происхождением вещей, впал в забытье. Тяжелое оцепенение овладело его телом, но по мере того, как оно цепенело, дух его поднимался в Пространства, и тогда ему казалось, что Существо, необъятное по размерам, без определенной формы, звало его по имени... - Кто ты? - спросил Гермес в испуге. - Я, Осирис, верховный Разум, и я могу снять покров со всех вещей. Что желаешь видеть ты? - Я желаю созерцать источник всего сущего и познать Бога, - отвечал ему Гермес и тут же почувствовал себя залитым чудным светом, в прозрачных волнах которого появлялись очаровательные тени существ. Но внезапно страшный мрак, наполненный ползучими тенями, опустился на него. Гермес был погружен во влажный хаос, полный испарений и зловещего шума. Вслед за тем быстрый огонь устремился из влажных глубин в неизмеримые высоты эфира, и Гермес поднялся за огнем в светлые пространства. Светила развертывались и сверкали над его головой, и голос Света наполнял Бесконечность. - Понял ли ты увиденное тобой? - спросил Осирис. - Нет, - ответил плененный мечтой Гермес. - Узнай же, что видела твоя душа. Ты видел пребывающее в Вечности. Свет, виденный тобой вначале, есть Божественный Разум, который содержит все в своем могуществе. Мрак, в который ты вслед за тем был погружен, есть тот материальный мир, в котором живут обитатели земли. Огонь же, устремившийся из темных глубин, есть божественный Глагол. Соединение Бога-Отца, Глагола-Сына и есть жизнь. - Какое чудо происходит во мне! - воскликнул Гермес. - Я не вижу более телесными глазами, а вижу очами духа. Как могло произойти подобное чудо? - А происходит чудо потому, - отвечал Осирис, - что Глагол пребывает в тебе. То, что в тебе слышит, видит, действует, и есть сам Глагол, священный Огонь и творческое Слово! - Если это так, - сказал Гермес, - дай мне видеть жизнь миров, стезю душ, откуда приходит человек и куда он возвращается. - Да будет по желанию твоему, - ответил Осирис, и тогда Гермес испытал снова притяжение земли. Он стал тяжелее камня и спустился подобно аэролиту, проносясь со страшной быстротой через пространство. Опустился он на вершину горы. Была ночь, и обнаженная земля была окутана мраком. Тело его казалось тяжелым, будто свинцовым. - Подними глаза свои и взирай! - раздался голос Осириса, и тогда Гермес увидел чудное зрелище. Безграничное пространство окружало его Семью сияющими сферами. Одним взглядом Гермес окинул Семь небес, расширяющихся подобно семи прозрачным концентричесим шарам, в звездном центре которых находился он сам. Центр этот был опоясан Млечным путем. В каждой сфере вращалась планета, сопровождаемая Гением, отличаемым по форме, знаку и цвету. В то время как Гермес созерцал их расцвечивание и величавое движение, голос говорил ему: «Взирай, слушай и понимай. Перед тобой Семь сфер, обнимающих все ступени жизни. В них происходит падение и восхождение душ. Семь Гениев есть Семь лучей Глагола-Света. Каждый из них господствует над одной сферой Духа, над одной ступенью в жизни души. Ближайший от тебя есть Гений Луны, с беспокойной улыбкой, венчанный серебристым серпом. Он управляет рождениями и смертями, освобождает душу из тела и притягивает ее в круг своего влияния. Все здесь во власти его единого и гармоничного мироздания... Над ним бледный Меркурий указывает путь душам, спускающимся и поднимающимся. Еще выше блистающая Венера держит зеркало Любви, в котором Души после смерти узнают друг друга. Поверх нее Гений Солнца поднимает факел вечной Красоты. А вон там Марс потрясает мечом Правосудия. На престоле лазурной сферы Юпитер держит скипетр верховного могущества, который и есть Божественный Разум. На границах Вселенной, под знаками Зодиака Сатурн несет державу всемирной Мудрости. - Я вижу Семь областей, - сказал Гермес, - заключающих в себе мир видимый и невидимый. Я вижу Семь лучей Глагола-Света, единого Бога, который господствует посредством их. Но как осуществляется странствие человека через все эти миры? - Видишь светящийся посев, - отвечал Осирис, - который ниспадает из пределов Млечного пути в Седьмую сферу? Это зародыши душ человеческих. Они живут, как легкие облака в царстве Сатурна, счастливые, беззаботные, но не сознающие своего счастья. Спускаясь из сферы в сферу, они облекаются в оболочки все более тяжелые. В каждом воплощении они приобретают новое телесное чувство, соответствующее обитаемой среде. Их жизненная энергия увеличивается, но по мере того, как они проникают в тела все более плотные, они теряют воспоминание о своем небесном происхождении. Так совершается падение душ, появляющихся из божественного эфира. Все более закованные в материю и опьяненные жизнью, они низвергаются, подобно огненному дождю, через области Страдания, Любви и Смерти в глубины своей земной темницы. В такой же темнице и ты стоишь, удерживаемый огненным центром земли, и из этой темницы божественная жизнь представляется тебе лишь сном. - Могут ли души умирать или приобретать другие какие-то формы и продолжать творить? - спросил Гермес. - Да, многие погибают, спускаясь в материю. Душа есть дочь небес, а ее странствие есть испытание. Если в своей безудержной любви к материи она потеряет воспоминание о своем происхождении, то таившаяся в душе божественная искра, способная превратиться в сияющую звезду, превращается обратно в эфирное пространство, и она рассеивается в вихрях грубых элементов». «При этих словах, - продолжает иерофант, - Гермес почувствовал, как Семь сфер исчезли в густых туманах. Он увидел в них тени людей, бьющихся и испускающих странные крики. Их хватали и разрывали на части призраки чудовищ и животных среди невыразимых стонов и проклятий. - Укрепи же душу, Гермес, да прояснится твой затуманенный дух при виде этих летящих душ, поднимающихся до Седьмой сферы и рассыпающихся там подобно снопам искр, ибо и ты можешь подняться за ними. Для этого необходимо лишь желание подняться. Взгляни, как они роятся, описывая круги, и соединяются в божественные хоры. Каждая приближается к своему Гению. Наиболее прекрасные пребывают в области Солнца, наиболее сильные устремляются к Сатурну. И лишь немногие поднимаются до самого Отца, становясь самыми совершенными среди совершенных, ибо там, где все кончается, начинается все Вечное, где все Семь сфер возглашают в гармоничном хоре: «Мудрость! Красота! Любовь! Правосудие! Слава! Значение! Бессмертие!» «Вот, что видел Гермес и что передали нам его преемники, - говорил иерофант молодому жрецу. - Слова мудреца подобны Семи нотам лиры, заключающим в себе всю полноту музыки вместе с числами и законами Вселенной. Для ребенка это синий свод с золотыми гвоздями, для мудреца же безграничное Пространство, в котором вращаются миры в чудном и таинственном ритме. В этом видении заключаются знаки, числа и ключи, отмыкающие все сущее. Чем более ты научишься созерцать и понимать это видение, тем более будут раздвигаться перед тобой его границы, ибо один и тот же закон управляет всеми мирами». Далее иерофант начинал объяснять священные тексты храма, понятие о полном равновесии и его тройственной природе, закон тройственного единства, действующий сверху до низу во всей Вселенной... Приведя ученика к пониманию идеального центра мироздания, учитель начинал излагать эти процессы мироздания во Времени и Пространстве. Вторая часть видения Гермеса изображает Бога в состоянии динамическом, в процессе деятельности эволюции видимой и невидимой Вселенной. Семь сфер, соединенных с Семью планетами, символизируют Семь жизненных начал, Семь различных состояний материи и духа, Семь миров Солнечной системы, через которые каждый человек должен пройти в течение своей эволюции. Семь гениев, или Семь космогонических Божеств являются владыками и представителями каждой из Семи сфер, и каждое из этих Божеств для посвященного являлось символом и покровителем духов, воспроизводящих его тип в бесконечном разнообразии форм и могущих оказывать влияние на человека, на все его земные дела. Вот примерно так происходил обряд посвящения для тех, кто был удостоен вступить в святилище храма Осириса. Основываясь на показаниях Геродота, археологи долгое время саркофаг для обрядов посвящения принимали за гробницу фараона Сезостриса. Однако внутреннее расположение храма доказывает, что именно он служил церемониалам посвящения и тайным служениям жрецов Осириса. Именно в этой пирамиде обнаруживается и колодец Истины, и витая лестница, ведущая наверх в галерею символов. Точно такая же архитектурная планировка воспроизводится и в других храмах Осириса Среднего и Верхнего Египта. Какие же мысли могут возникнуть в результате знакомства с «видением» Гермеса? Здесь мы обнаруживаем прежде всего основы космогонии древнего посвящения и ее отличия от космогонии в современном смысле. Мы видим, что древняя наука не была в неведении относительно развития видимой Вселенной. Если допустить, что они имели об этом менее точные понятия, нежели современная наука, то значит общие законы ее развития они установили чисто интуитивно. Но только ли интуицией создавались такие представления? Какой же интуицией надо было обладать при этом? Удивительно совершенные представления о Вселенной в оккультных храмах невольно заставляют думать об их неземном происхождении, а значит и о совершенно другом варианте зарождения Разума на Земле, например, марсианском. Так ли беспочвенно предлагает нам египетская доктрина «подняться и спуститься по тяжкому пути Семи планет, чтобы понять божественную мысль»? Мы убеждаемся, что все видимое развитие для египетских жрецов было лишь внешним аспектом мира, его отраженным движением. Они искали объяснений в аспекте внутреннем и в его изначальном движении. Они находили его в другом порядке законов, скрытом от традиционного земного восприятия. Безграничная Вселенная не была для них мертвой материей, управляемой механическими законами. Она представляла единое целое, одаренное Разумом, Душой и Волей. Как в человеческом теле все движения происходят от одухотворенной мысли и воли, так в глазах оккультной науки видимый порядок Вселенной был лишь отражением порядка невидимого, то есть космогонических сил и духовных монад, вызывающих эволюцию жизни посредством непрерывной инволюции в материю. В то время как современная наука рассматривает лишь видимую поверхность Вселенной, наука древних оккультных школ имела целью раскрыть внутреннюю суть, распознать «скрытый состав вещей». Она не выводила Разум из материи, а материю из Разума, не приписывала рождение Вселенной слепому сцеплению атомов. Зарождение и сцепление атомов она объясняла вибрациями мировой Души, продвигаясь концентрическими кругами от общего к частному, от невидимого к видимому, от чистого Духа к организованной материи, от Бога к человеку. Этот нисходящий порядок сил и душ, обратно пропорциональный восходящему порядку жизни и тел, и представлял обобщенную науку о свойствах сущего, составляя основу древней космологии, или иначе - астрологии . V Обет молчания Получивший посвящение в жрецы оставался там, продолжая обучение различным наукам по программе, определяемой первосвященником. Если посвященный был египтянином, то оставался при храме обычно навсегда. Чужеземцу же разрешалось вернуться на родину, основать свою школу и выполнить ту или иную священную миссию. Но прежде чем отправиться на родину, чужеземец давал обет молчания относительно всех священных тайн храма Осириса. Посвященный никому и никогда не должен был выдавать того, что видел и слышал в святилищах храма Осириса, не должен был раскрывать оккультных учений иначе, как под тройным покровом мистерий и мифологических символов. Если же клятва нарушалась, то рано или поздно рок настигал его, где бы он ни был, тогда как нерушимое молчание становилось щитом его вечной славы. Для многих поколений философов оставалось загадкой, почему такие выдающие философы, как Пифагор или Сократ, не оставили потомкам ни единой рукописи, и их учения дошли до нас лишь в изложении учеников. Многих из нас и по сей день удивляет, почему учения Платона и Аристотеля содержат многочисленные «недомолвки», а порою будто бы и «противоречат» друг другу, хотя речь здесь идет о гениальном учителе и его лучшем, гениальном ученике. Понять это можно, если знать, какую школу посвящения прошли в оккультных храмах Египта эти античные ученые. Известно, например, что Пифагор прошел в храме Осириса восьмилетнее обучение. Много это или мало? Можно ли считать этот курс «полным»? Вряд ли. Потому что для познания всех знаний, которыми владели эти школы, вероятно, не хватило бы и одной жизни. Именно в период начавшегося упадка египетской государственности (но не оккультных школ) Пифагор по инициативе первосвященников уходит в Грецию, а затем в Южную Италию и создает там свою знаменитую «пифагорейскую» оккультную мистерию, остроумно замаскировав ее под математическую школу. В то, что именно в этот период ярко возгорелась звезда Древней Эллады, есть, несомненно, и его выдающийся вклад. Пифагорейская школа была создана по принципам египетских оккультных храмов с такой же скрытностью, исключительно строгим отбором учеников и испытаниями, напоминающими описанные нами. Вероятно, проверенный тысячелетиями опыт организации египетских оккультных святилищ и позволил пифагорейским школам вести свою просветительскую деятельность более тысячи лет, вплоть до VI века нашей эры, а некоторые их знания в весьма деформированном виде дошли и до наших дней. Сократ прошел в оккультных школах шестилетнее обучение. Платон, по мнению некоторых авторов, обучался в этих храмах 3-4 года, по мнению других, до 12 лет, что маловероятно и никак не вписывается в известную его биографию. Аристотель после смерти Платона долго находился в глубоких размышлениях над философскими проблемами, оставленными ему в наследство учителем и создал свою школу уже на склоне лет. Вначале он ограничился лишь обучением будущего великого полководца Александра Македонского. После того, как Македонский разгромил персидского царя Дария III и направился в Индию, Аристотель направляется в египетскую оккультную школу, о которой он имел от Платона, должно быть, совершенное представление. Только после шести лет обучения в оккультных храмах он возвращается и создает свою школу. Александр Македонский, встревоженный во время индийского похода сообщением, что Аристотель открыл свою школу и начал публиковать свои труды, немедленно отписал ему напоминание о том священном обете молчания, которым всегда руководствовался сам учитель и требовал того же от своего ученика. Однако тревоги Македонского оказались напрасными. Разумеется, Аристотель прекрасно сознавал свою великую историческую миссию и выполнил ее наилучшим образом. Следует отметить, что личность Македонского преподносится современными историками, в большинстве своем консервативными, весьма искаженно. Сведения о нем в своем большинстве основываются на «свидетельствах» греческих биографов (Квинт Кунций Руф, Диодор, Юстин, Плутарх и др.), писавших о нем через 90, 120, 200 и более лет после его смерти. При этом нам не следует забывать и о возможном психологическом факторе. Греческие историки, хотя и уважали Македонского как выдающегося полководца (еще бы не уважать!), но в глубине души ненавидели его. Для них он оставался все же македонцем, довольно жестко завоевавшим их родину. Понять греков в этом не трудно. Примерно так же продолжают относиться к Наполеону и по сей день многие народы мира: испанцы, итальянцы, россияне... Однако, Александр Македонский был не просто «удачливым и лихим» полководцем, как его преподносит обычно история, ссылаясь на греческие источники. Прежде всего он был Великим посвященным в оккультные науки. После первых своих побед Александр Македонский направляется со своим войском через пылающую зноем пустыню не просто «поклониться богам» Аммона. Богов у него было вполне достаточно и в Македонии, и в пантеоне Олимпа. Зачем же он проделал с войском столь тяжелый, изнурительный, и как бы совершенно бессмысленный с военной точки зрения переход по пустыне? Хотел проверить свое войско на выносливость? Нет, Македонский пришел в Аммон, вероятнее всего, по совету Аристотеля, чтобы получить посвящение в оккультные науки, а главное – мудрые советы по стратегии и тактике ведения боя от жрецов, владевших уникальным тысячелетним опытом борьбы с варварами. Только после этого Александр Македонский направляется громить своего главного соперника - царя Дария III, угрожавшего его македонскому царству и незадолго до этого разграбившего священные храмы Египта. Если Македонского рассматривать не только как одаренного полководца, а прежде всего как Великого посвященного в оккультные науки, то он должен предстать перед историей в совершенно ином свете. Примерно все то же самое можно сказать о Платоне и Аристотеле. Как мы уже говорили в начале книги, с наиболее раннего периода исторического противостояния материализма и идеализма и «наши», и «чужие» стремились непременно «поссорить» их учения, хотя объективных противоречий в них обнаружить невозможно. Они занимались совершенно самостоятельными философскими разработками, и их учения практически ни в чем не соприкасаются. Вероятно, их основная задача и заключалась в том, чтобы создать благоприятные условия для развития философской мысли в будущих поколениях в форме естественного противостояния идеализма и материализма, в чем они и преуспели. Зная о том, что они прошли единую школу посвящения, можем ли мы утверждать, что учитель не владел понятиями о материи, о которых говорится в эзотерической доктрине Гермеса, а ученик не имел представления о том, что же такое душа? Представить все это очень трудно. Возможно, что Аристотель после смерти Платона лишь дописывал намеченные совместно с Платоном общие взгляды на материальный мир, заслужив тем самым даже похвалу «главного антихриста» истории Карла Маркса, который назвал его «величайшим мыслителем древности». Но почему лишь только «древности»? Разве мы не можем допустить, что, если бы учитель и ученик нарушили священный обет молчания, изложив потомкам свои истинные знания без «тумана» мистерий, то ни «нашим», ни «чужим» не было бы о чем спорить? В этом случае ни тех, ни других в природе общества могло бы не быть вообще. В наши дни можно все чаще видеть, что многие ученые серьезно озабочены проблемой «материализации» души и ломают головы над феноменом Кирляна, при котором с четвертого по сороковой день после смерти человека вокруг его тела возникают многообразные биоэлектрические «возмущения неизвестной природы». Не значит ли это, что феномен Кирляна представляет материализованные признаки души, покидающей тело человека, выполнившего свою «земную программу»? Следует отметить, что все большее число ученых склоняется к мысли, с которой полностью солидарен и автор, что человек - это «микрокосм», частичка разумной Вселенной. На Землю он «пришел», чтобы выполнить свою индивидуальную космическую программу, а затем, покинув ее, вновь продолжить свое участие в бесконечном творческом процессе Вселенной. Заканчивая эту часть книги, хотелось бы отметить, что древнеегипетская доктрина Гермеса ни в чем не противоречит воззрениям гениального теоретика космоплавания и «большого чудака» К. Э. Циолковского с его космической философией о круговой поруке материи с многообразными перевоплощениями атомов в разумной Вселенной. Может ли сегодня какой-либо материалист осмелиться и, не уподобляясь известному чеховскому герою, как-то опровергнуть его взгляды? Вряд ли такой найдется. Ну а если в новом тысячелетии душа все же будет материализована? Как же материалисты будут «критиковать» идеалистические воззрения Платона, Юнга, Бердяева и, наконец, «чудака» Циолковского за философию, которая так близка в «перевоплощениях материи» к кришнаизму? Можно не сомневаться, что все они будут весьма разочарованы во многих закоренелых и пока привычных для нас материалистических догматах. Разумеется, и в их «основоположниках» этих догматов, но не в Аристотеле, так как от разговоров о природе души он воздерживался, вероятно, сознательно. Надо полагать, Аристотеля вполне удовлетворяло все, что сказал «за себя и за него» великий Платон. Повторять своего гениального учителя ему не было смысла. Как бы там ни было, но сегодня все более значимыми становятся слова выдающегося ученого, лауреата Нобелевской премии Поля де Сабатье, будто бы случайно оброненные им в кругу друзей: «Науку и религию противопоставляют обычно люди, плохо образованные как в том, так и другом…» Продолжение следует. |
