|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
|
Наука и жизнь. Вадим Сафин, академик Международной академии психологических наук, профессор, Заслуженный деятель науки Республики Башкортостан. Ответственность как ведущее нравственное свойство личности В последние годы в стране произошли большие изменения во многих областях (экономика, политика, идеология, взаимоотношения между людьми и т.д.). Иными стали нравственные понятия. Однако какие бы изменения ни происходили в жизни общества, дальнейшее его развитие не может протекать без нравственности людей, которая включает такие понятия, как честь, долг, совесть, исполнительность и ответственность. В настоящей статье рассматривается психологическое содержание, структура и функции ответственности, выступающей системообразующим свойством нравственности личности. Психологический подход к ответственности обусловливается прежде всего необходимостью анализа со стороны сознания, самосознания, переживания, совести, смысла жизни, выделяя причастность личности, за которой стоят интенции, в психологическом плане раскрываемые мотивами, чувствами, возможностями. Именно эта сторона для нас первостепенна, так как ответственность мы понимаем как личностное свойство, что обязывает нас рассматривать его как сплав смыслового мотивационно-аффективного, интеллектуально-когнитивного, деятельностно-поведенческого образования. Вот почему исследование ответственности с психологической позиции требует нахождения, описания и раскрытия этого понятия в психологических терминах. Обратимся к тем работам, где суть ответственности раскрывается через ключевые слова: исполнительность, обязательность, дисциплинированность. Так, например, в “Словаре современного русского литературного языка” ответственность определяется как “возлагаемое на кого-либо или взятое кем-либо обязательство отчитываться в каких-нибудь своих действиях и принять на себя вину за возможные последствия”. Как явствует из данного определения, ответственность включает в себя три аспекта: первый — объективный, который существует независимо от конкретного субъекта и может быть возложен на любого человека; второй — субъективный, зависимый от субъекта, который может принять и не принять обязательства, а если субъект принял, то он должен отчитываться за них; третий — совесть, чувство вины за возможные последствия выполнения обязательств. Разумеется, эти аспекты взаимообусловлены, но нас в данном случае интересует прежде всего отношение (осознание, переживание) самого субъекта к должному (“надо”) и последствиям, вытекающим из него. Поэтому во внутреннем плане важнее всего контроль пределов ответственности субъекта деятельности не со стороны объективной инстанции, а со стороны самого же субъекта, т. е. субъективный аспект ответственности как переживаемое свойство личности. Вот “совесть”, “чувство вины” за последствия поведения — для нас более важный показатель ответственности субъекта. Это в том случае, если переживание “охватывает” личность в связи с выполнением свободно выбранной социально значимой задачи. В противном случае ответственность выступает лишь как исполнительность, дисциплинированность, так как субъект может переживать, отчитываться и отчитывается и за них. Кроме того чувство вины и совесть непосредственно связаны со смыслом, чем другие единицы сущностных сил личности. В приведенных определениях обращает на себя внимание то, что вместо “долга”, “требований” акцент делается на “обязательства” и на их исполнение, что характеризует зависимость и подчиненность субъекта ответственности внешнему источнику. При этом санкционированность всех предписаний со стороны разных инстанций отражает конвенциональную мораль личности. В то же время в рассмотренных дефинициях ответственности не указывается самостоятельность активности и творческое начало субъекта, его способность к свободному выбору в соответствии с собственным пониманием смысла жизни. Несмотря на то, что рассмотрение значения ответственности и близких к ней понятий и приближает нас к возможности выделить ее психологический аспект, они еще недостаточны для более полного раскрытия научно-психологического содержания ответственности, без которого невозможно доказать, что она является ведущим нравственным смысловым свойством сознательно самоопределяющейся личности. Поэтому обратимся к таким источникам, в которых так или иначе излагаются интересующие нас аспекты проблемы. Из научных источников нас будут интересовать, в основном, те, в которых ответственность рассматривается в связи с самопереживанием и самосознанием личности. В этом плане заслуживает внимание подход А.Г.Спиркина, который, изучая ответственность в общефилософском плане, рассматривает ее как социальное отношение субъекта к общественным ценностям, ориентированное в объективном выражении на сохранение общества в целом и его членов. В личностном плане она предполагает прежде всего осознание субъектом должного и возможного выбора путей ее реализации. Останавливаясь на психологическом аспекте ответственности, А.Г.Спиркин[1] подчеркивает, что “личная ответственность — свободная реализация верно осознанного долга, являющегося нравственным выражением интересов определенных общественных классов”. Здесь суть ответственности раскрывается через долг и его реализацию. Конкретно о свободе выбора цели речь не идет, поэтому ответственность по смыслу больше подходит к исполнительности. Правда, автор через страницу добавляет, что “где нет выбора, там нет ответственности” (там же, с. 293), а чуть раньше, рассматривая свободу воли, утверждает, что “свобода человека заключается в возможности самому решать, какую линию своего поведения он избирает, а какую отвергает” (там же, с. 284). Затем возникшие в логике рассуждения противоречия он “снимает” утверждением о том, что “ответственность детерминируется и не объективной реальностью, и не субъектом самим по себе, а встречей человека с миром”. Далее идет заключение о том, что ответственность как форма сознания “рождается именно на этом стыке, и общество может ею полагаться, а в противном случае оно может перевоспитывать или карать личность” (там же, с. 294). Мы считаем, что ответственность личности не определяется страхом наказания, кары, так как субъект делает выбор на основе совести, предвидя последствия своих деяний (вспомним таких выдающихся людей, как А.Сахаров, Д.Бруно). Как видим, А.Г.Спиркин рассматривает только объективную сторону ответственности, а на ее психологических механизмах и психологическом содержании не останавливается, несмотря на то, что в одном месте он и говорит о связи ответственности с помыслами, самоконтролем, самооценкой и самоуправлением. Последняя мысль, к сожалению, не получила дальнейшего раскрытия. Почти такое же понимание ответственности мы встречаем в работах Р. И. Косолапова, А. П. Растигеева, А. И. Ореховского, Л. Е. Коршуновой, Л. И. Грядуновой, Н. Головко, Г. В. Фартуховой и др. К сожалению, близко примыкает к пониманию этих авторов определение ответственности, данное К. Муздыбаевым[2], который считает, что “социальная ответственность — это склонность личности придерживаться в своем поведении общепринятых в данном обществе социальных норм, исполнять ролевые обязанности и ее готовность дать отчет за свои действия” (с. 25). Далее определение говорит о том, что его автора интересует только объективно-ролевая сторона ответственности, несмотря на то, что заглавие книги “Психология ответственности” обязывает исследовать ответственность прежде всего “изнутри”, со стороны отношения субъекта к своим обязанностям, как в связи с их волевым принятием, претворением их в жизнь, так и в связи с его переживаниями. Кроме того, ведь такое же определение можно дать ролевой дисциплинированности и исполнительности. Некорректную психологизацию социологического подхода этого автора не спасают корреляция социальной ответственности с интернальностью локуса контроля (Дж.Роттер), показателями силы сверх-Я (Кеттел), смысла жизни и т. д., достаточно высокого уровня анализ подходов зарубежных авторов к проблеме ответственности, а также экспериментальные данные, полученные по социально-психологическому аспекту ответственности. Одним словом, такой результат — итог отсутствия в психологической науке четкого разграничения личностного, общепсихологического, социально-психологического аспектов ответственности, с одной стороны, с другой стороны, — интегральностью ответственности как свойства самоопределяющейся личности, синтезирующего все стороны развития субъекта как социального деятеля. В социально-психологическом плане понимание ответственности в отечественной психологии также не разработано: можно назвать лишь отдельные публикации (Л.Е.Коршунов, А.П.Растигеев, А.Л.Слободская, Л.А.Сухинская, 3.С.Агеев), которые в основном носят экспериментальный характер. Выделение социально-психологического аспекта проблемы ответственности этими авторами заключается в подчеркивании необходимости исследования ответственности как феномена межличностных отношений. Они указывают на то, что ответственность выступает в форме отношений зависимости и подчинения, в процессе которых члены группы возлагают взаимные обязательства за успех и неудачи в групповой деятельности. Ответственность в принципе понимается как умение отчитываться за взятые обязательства перед группой, коллективом, но связь этих обязательств с социальными нормами специально не рассматривается, а лишь предполагается, постулируется. В качестве иллюстрации приведем определение ответственности одним из названных авторов: “Под возложением ответственности мы понимаем акт отнесения возможных социальных санкций за успех или неудачу в совместной деятельности к себе или другому” (Сухинская Л.А.). Экспериментальные данные этого автора, как показывает анализ его публикаций, больше нацелены на исследование степени развития групповых межличностных отношений, чем опосредованной ими ответственности личности. Исключением является подход К. А. Абульхановой[3], которая рассматривает возможность формирования ответственности на основе внешней и внутренней необходимости. В одном случае инициативность, в основе которой лежит субъективная необходимость, переходит в социальную ответственность, а другом — социальная ответственность (внешне детерминированная) переходит во внутренне детерминированную инициативность. В обоих случаях ответственность соответствует потребностям субъекта, которые выступают проявлением внутренней необходимости. По К.А.Абульхановой, ответственность — самостоятельное, добровольное осуществление необходимости в границах и формах, определяемых субъектом. Одним из критериев ответственности автор считает осуществление необходимости своими силами, в соответствии с требованиями, предъявляемыми к себе самому, а показателем — удовлетворенность и уверенность при выполнении деятельности. В области детской и возрастной психологии ответственность изучалась более последовательно и на серьезной научной основе. Это определялось двумя причинами: а) поведение ребенка рассматривали в ведущей, конкретной деятельности с учетом самого процесса осознания детьми отдельных правил поведения, б) проблема изучалась в совместной групповой деятельности детей путем изменения роли субъекта, сохраняя их зависимость от других членов группы. Одним словом, в основе экспериментальных исследований ответственности у детей лежат методологические принципы, разработанные Л.С.Выготским и С.Л.Рубинштейном, а также традиция воспитания ребенка, заложенная А.С.Макаренко. В этом плане первые исследования были выполнены в 50-е годы В.А.Горбачевой, 3.Н.Борисовой, в 60-е Л.С.Славиной, К.А.Климовой, а в 80-е годы Е.В.Субботским, С.Г.Якобсон и др. Ввиду того, что исследования этих авторов нами были рассмотрены в одной из работ подробно, остановимся здесь лишь на показателях ответственности, через которые можно четко представить понимание перечисленными выше авторами ответственности. Самое важное в данном случае то, что они все подошли к ответственности как к сложному свойству личности, включающему знания правил поведения, переживание верных и неверных поступков осознание необходимости отчитываться перед другими, и, наконец, превращение необходимости соблюдения правил во внутреннюю потребность ребенка. Для теоретического осмысливания важным является подчеркивание ими планирующей роли обязательств. В самом деле, если этого элемента нет в усвоенных субъектом правилах, взятых им обязательствах и они субъектом не переживаются, то остаются чистыми когнитивными образованиями, лишенными побуждающего и регулирующего начала. Исследованиями этих авторов экспериментально было установлено, что ответственность может быть выявлена при учете целой системы показателей, а именно: 1) понимание и осознание ребенком важности обязательств для других и для себя; 2) понимание возможных трудностей в выполнении поручения; 3) планирование способов преодоления этих трудностей; 4) положительное переживание задания и ожидание радости от выполнения обязательств; 5) понимание необходимости отчитываться за выполнение задания, поручения, обязательств (3.Н.Борисова, К.А.Климова); 6) организация деятельности по выполнению обязательств. Как видно, содержание этих показателей достаточно для установления понимания ответственности. Можно утверждать, что в детской экспериментальной психологии на сегодняшний день намного глубже понимается психологический аспект проблемы ответственности, чем у авторов, рассматривающих ответственность в социально-психологическом аспекте. Из зарубежных авторов представляет интерес понимание ответственности Ж. Пиаже и его последователями - Л.Кольбергом и Ф.Хайдером. Они, как и Пиаже, к этому понятию подошли главным образом с точки зрения семантического значения. Как известно, Ж. Пиаже ответственность рассматривал на основе выдвинутой им двух стадиальной системы развития детей. Для первой стадии, по Ж. Пиаже, характерна оценка ответственности на основе материального результата действия. При этом испытуемые дети буквально отклоняются от правил, независимо от своих намерений (“объективная ответственность”). Вторая стадия, которая наблюдается у детей, начиная с двенадцати летнего возраста, характеризует ответственность как способность детей к намеренным действиям, переживать свою вину за те или иные отклонения, нарушения действий, поступков, не соответствующих ожиданиям окружающих. В данном случае ответственность является эмоционально-оценочным переживанием субъекта из-за несоответствия поведения с установками, определяемыми намерениями. Эти показатели ответственности дополнены Хайдером еще несколькими критериями, среди которых, на наш взгляд, существенным является способность субъекта дифференцировать последствия намеренных действий от ненамеренных, но предвидимых следствий. В теоретических обобщениях этих авторов ответственность употребляется в основном в двух значениях: как отчет, связанный с результатом совершенного действия, и как обязанность, связанную с социальной ролью, за которую субъекту предстоит отчитываться соответственно принятым нормам, предписаниям и т.д. По мере социального созревания личности, центральным становится второе значение, так как ответственность определяется внутренней позицией личности. Одновременно с этим указывается, что обязанности, определяемые ролью, приобретают более важное значение, чем интерперсональные мотивы поведения, подчиняясь первым; а сама ролевая ответственность все более и более определяется общими и обобщенными гражданскими правилами этики. Следует сказать, что эта сторона весьма близка к пониманию объективного аспекта ответственности отечественными психологами. Экспериментальные исследования зарубежных психологов, в основном, посвящены рассмотрению атрибуции ответственности за несчастные случаи, поэтому нередко проблема изучается через чувство вины субъекта (Макайвер). Уровень же развития ответственности они связывают, с одной стороны, с интеллектом и моральным сознанием, с другой — социальным опытом, сформировавшимся путем разрешения жизненных конфликтов (Кольберг, Хелькама). Как в теоретических, так и в экспериментальных исследованиях названных авторов обязанность остается центральным критерием ответственности, но последнее, к сожалению, нередко отождествляется с осознанием причинности (Макайвер, Гинсберг). Это однобокое понимание ответственности критикуется в работах Р. Нисбета, Е. Уолстера. Уолстер показал, что в проективной ситуации приписывание меры ответственности увеличивается пропорционально тяжести последствий. В преодолении отмеченных недостатков в исследовании социально-психологических аспектов ответственности большую роль играли труды психологов по “каузальной атрибуции” Э. Джонсона, Г. Келли, Л. Мак-Артура и др. Следует считать положительным явлением то, что в последние годы некоторые западные психологи в исследовании ответственности на первый план выдвигают атрибуцию свободы и контроля. Под контролем они имеют в виду способность субъекта учитывать изменения в объективной ситуации и соответственно этому саморегуляцию поведения, а свободу относят к выбору вариантов решений (Харви). Зарубежные философы экзистенциального толка (прежде всего Ж.-П.Сартр) абсолютизируют так называемую “внутреннюю ответственность” личности, утверждая, что субъект ответственен за все на свете независимо от требований среды и условий. Тотальная ответственность личности определяется ее изначальной наделенностью волей и сознанием, продуктами которых является созданный ею самой субъективный мир. Сущность бытия личности - в абсолютной свободе выбора, свободе быть вне всякой детерминации, быть автором и творцом всего с ней и в ней происходящего. Как пишет Ж.-П.Сартр[4], именно это и определяет ответственность личности перед самим собой, “быть самим собой” выражается в “стремлении человека быть богом”. Эта конечная цель и определяет сущность личности и ее проявлений — свободу ответственности. Абсолютизация свободы в самом деле ведет к отказу даже от внутренней психической мотивации человеческой деятельности, т. к. деятельность при абсолютной свободе может мотивироваться “подсознательной присягой” (Serment). Поэтому выходит, что человеческая деятельность — единоличная, оторванная от общества и функций его институтов, а также от всякой социально значимой практики ответственность. Такое понимание Сартром сущности личности, ее ответственности приводит к отрицанию возможности воспитания человека, закрывает путь экзистенциалистам эмпирического исследования личности (Л. Фаркаш). Подытоживая краткий анализ отечественных и зарубежных работ по проблеме ответственности, следует сказать, что, несмотря на наличие ряда интересных подходов к экспериментальному исследованию интересующей нас стороны вопроса (К.А.Климова, Л.С.Славина, Е.В.Субботский, Ф.Хайдер), в теоретическом плане серьезного осмысления полученных экспериментальных данных не сделано. Сравнение и сопоставление полученных зарубежными авторами данных показывает, что ключевые понятия ответственности — “обязательства”, “контроль”, “свобода выбора” — понимаются абстрактно, вне непосредственной связи с обществом, или как “внутрисубъектная инстанция”, “подсознательная присяга”. В отечественной психологии ответственность понимается главным образом в социальном плане (А.Г.Спиркин, К.Муздыбаев, Л.А.Сухинская), поэтому, хотят авторы или не хотят этого, суть ответственности сводят к должному, контролируемому извне, отождествляют ее с дисциплиной и исполнительностью. Вот почему раскрытие нашего понимания психологического плана ответственности прежде всего вызывает необходимость дифференциации исполнительности, дисциплинированности и ответственности. * * * Начнем с рассмотрения дисциплинированности, которая определяется в “Педагогической энциклопедии” (1964) как “соблюдение норм поведения, четкое и организованное исполнение своих обязанностей, подчинение общественному долгу” (с. 750); “единство и согласованность действий и поведения правилам, принципам, нормам (правовым, моральным, политическим и т. д.), принятым в коллективе, обществе” (Словарь по этике, 1975, с. 69). В других определениях указывается, что дисциплинированность может быть связана с испытанием внутренней потребности следовать принятым нормам поведения, и, в случае их несоблюдения, испытывается угрызение совести, чувство вины и т. д. Подобное понимание дисциплинированности совпадает с долгом, совестью. Как видно, при раскрытии сути дисциплинированности повторяются те же приемы, которые мы наблюдали в определениях ответственности, долга, совести. К ключевым словам, которые употребляются в определении дисциплины и дисциплинированности, следует отнести: исполнение, подчинение, обязательство, норма, правило, принцип. В известных нам работах по проблеме дисциплинированности не указывается на самостоятельность, творческую активность, саморегуляцию, причастность, пристрастность. В них даже не упоминается самосознание, без которого невозможно рассматривать дисциплинированность как личностное свойство. Следует указать, что дисциплинированность и исполнительность весьма близки. Хотя можно обратить внимание на конкретность и сравнительную однозначность последней. Рассмотрение исполнительности даст возможность глубже понять дисциплинированность и через нее — ответственность, поэтому обратимся вкратце к содержанию этого понятия. Исполнительность часто понимается как свойство личности, определяющее действия и деятельность, поступки и поведение, совершаемые по требованию отдельного человека или группы. В исполнительности главное — сделать, совершить, выполнить что-либо соответственно предписаниям, указаниям и просьбам. Здесь во всех случаях явно выступает на первый план непосредственная детерминация поведения. Но человек не робот, поэтому надо предполагать, что эти соблюдаемые им требования, указания преломляются через сознание субъекта, он “включает” мотивационно-потребностную сферу, интеллектуальные и физические потенции, которые организуют процесс исполнительской деятельности. Человек в процессе исполнительской деятельности может проявлять изобретательность, мастерство, талант. Но все это происходит непосредственно на субъектном уровне, а функции самосознания личностного уровня только предполагаются, так как исполнительность как свойство, имеющее мотивирующую силу, непосредственно направляется прежде всего на процесс и результат деятельности. Исполнительская деятельность как таковая в данном случае не мотивируется целями, выходящими за пределы этой деятельности. В содержательном плане такая деятельность в большей степени лишена риска, нежели ответственность. Она не имеет непосредственной связи с перспективными планами, смыслом жизни личности. Как и всякая деятельность, исполнительство связано с саморегуляцией, самосознанием, но все это касается исполнителя-субъекта, не определяется целями личности, связанными со смыслом жизни. Наконец, исполнительность связана с ограничениями свободы выбора цели и средств ее достижения. По этой причине ответственность за исполнение и его последствия иногда приписываются субъектом лицам, которые стоят за поручениями, инструкциями, указаниями и приказами (например, эсэсовцы в фашистских концлагерях оправдывались тем, что они выполняли лишь приказ). Следует подчеркнуть, что исполнительность в отдельных случаях может обуславливать отчуждение исполнительской деятельности и ее результатов от личности самого субъекта, выступать тормозом формирования не только личностных свойств субъекта, но и его индивидных качеств. Таким образом, исполнительность — менее интегральное свойство, чем ответственность. Она характеризует личность прежде всего как субъекта предметной деятельности с функционально-операциональной стороны. В ней на первый план выступает внешняя детерминация, а о сознательной саморегуляции личностных свойств говорить не приходится. Отношение субъекта к цели (мотивам) исполнительской деятельности является непосредственным и с отдаленными целями и смыслом жизни связи не имеет. Цели (мотивы) распорядителя и исполнителя в принципе не совпадают. Свобода выбора проявляется только относительно способов и приемов действий. Другими словами, все это характеризует предметно-субъективный уровень осознания и соотнесения субъектом своего “могу” — “есть” — “требуют” и организацию деятельности на их основе. Опираясь на рассмотренные характеристики исполнительности, можно выделить несколько ее уровней, положив в основу градации осознания субъектом свои и общественные цели, свободу выбора и саморегуляцию: 1. Вынужденно-принужденная исполнительность, проявляющаяся в беспрекословном подчинении всякого рода просьбам, распоряжениям, требованиям окружающих. В этом случае о каких-либо осознанных целях (мотивах) субъекта трудно говорить. Примерами могут служить исполнительность маленьких детей по просьбе, указаниям взрослых, самих взрослых — при алкогольном опьянении, а также действия больных при некоторых психических заболеваниях и т. д. 2. Конформная исполнительность, проявляющаяся в полном подчинении кодексам, нормам, принятым в референтной группе, распоряжениям и указаниям окружающих, когда осознаваемый мотив (цель) субъекта находится вне исполняемой деятельности. Мы назвали бы такой мотив узко-субъектным, в отличие от мотива, который может соответствовать общественным целям. В этом случае мотивом остается во что бы то ни было быть принятым группой, не быть отвергнутым ею. 3. Волевая исполнительность, проявляющаяся в результате осознания субъектом общественной необходимости данной деятельности и подавлении своих узко-субъектных потребностей и целей. При волевой исполнительности личность так или иначе может переживать диссонанс. 4. “Ответственная” исполнительность, проявляющаяся в результате осознания своего долга, обязанностей, переходящих в “надо”, выступает определенным условием самореализации субъекта, цель жизнедеятельности которого в принципе совпадает с общественными целями и задачами. В этом случае при свободе выбора личность не отказывается от предстоящей деятельности. Последние два уровня исполнительности вполне соотносимы с долгом и обязательством личности, но с той разницей, что в одном случае субъект ответственен перед обществом, а во втором случае исполнительская деятельность выступает условием самореализации, что осознается субъектом. Кроме того, на последнем — четвертом уровне — у субъекта, с одной стороны, есть свобода выбора, а с другой — меньше противоречий между его потребностями и общественными требованиями, чем на третьем уровне исполнительности. Такая исполнительность ближе к личностному свойству, которое с определенными оговорками можно соотнести с ответственностью. Получается, что ответственность - нравственное свойство личности, которое интегрировано из идей, чувств, переживаний субъектом своей полной причастности и пристрастности к социально и лично значимой деятельности и отчетности за нее как перед самим собой, так и перед обществом. Это страсть, инициативность субъекта, активно ищущего самоутверждения и самоудовлетворения через самореализацию в достижении цели этой деятельности и поддержании своих деяний со стороны значимых других (коллектива, общества). Как видим, сведение ответственности только к исполнению взятых обязательств, к дисциплинированности, долгу не раскрывает ее сущность. Принятие обязательств и их исполнение — лишь объективно-процессуальная (функциональная) сторона ответственности. Понятие “обязательства” в данном контексте, на первый взгляд, несет содержательную нагрузку. Оно не только исходная точка для программирования деятельности, но и одно из условий, определяющих причастность личности к ее программе. Именно причастность, инициативность вызывают к активной деятельности по реализации этих программ, иначе сама программа остается лишь благим намерением субъекта. Когда мы говорим об обязательстве как о программном элементе ответственности, то имеем в виду не возлагаемое, а скорее принятое самим субъектом на основе осознанного выбора обязательство, в нравственном плане трансформирующееся в “иначе я не могу”. Это еще не смысл жизнедеятельности. Для того, чтобы эти обязательства “овладели” субъектом, они должны быть присвоены им с учетом личностных целей, интеллектуальных, физических, психофизиологических, характерологических возможностей, только тогда они становятся самообязательствами, принятыми субъектом перед самим собой. В этом случае субъектные смысловые потребности, интересы в реальности не удовлетворяются, а компенсируются самоудовлетворенностью субъекта через удовлетворение значимого окружения результатом этой деятельности. Причем такая компенсация осуществляется в отрезке определенного времени, разрывая тем самым целостность смысловой жизнедеятельности личности. Это скорее тактика жизнедеятельности, без учета ее стратегических целей. Неоднозначна связь тактических обязательств, которые берет на себя субъект, с общественной необходимостью. Их объективное возможное несовпадение со смыслом жизни определяет диссонанс, который выступает как противоречие между “требуют” и “хочу — могу — имею” разных уровней у субъекта. Если свободно выбранные и принятые субъектом обязательства не определяются его совестью, смыслом жизни, не трансформируются в “иначе я не могу”, то в личностном плане нет ответственности, а деятельность в лучшем сводится к исполнительности и дисциплинированности. * * * Остановимся на понятиях “совести” и “смысла жизни” в рамках концепции ответственности самоопределяющейся личности. При рассмотрении ответственности некорректно упускать из виду понятие совести, которая относится к нравственному аспекту личности. Понятие “совесть” в философских и психологических энциклопедиях и словарях рассматривается в тесной связи с обязательством, самоконтролем, отчетностью, предъявляемыми субъектом к себе требованиями, ответственностью. Становится ясно, что в них нет четкой однозначной психологической интерпретации этого понятия. Все определения совести в названных источниках являются вариациями текста, изложенного в “Малом энциклопедическом словаре” Ф.А. Брокгауза и И.А.Эфрона (1906). В ней “совесть” определяется как “нравственное сознание человека, выражающееся в оценке собственных и чужих поступков, на основе определенного критерия добра и зла”. В этом случае затруднения касаются психологической интерпретации и верификации категорий добра и зла, хотя просматривается какое-то их соответствие со смыслом жизни. Психологическое объяснение понятия “совесть” нередко связывают с психоаналитической традицией. З.Фрейд включил совесть в структуру Супер-Эго наряду с Эго-идеалом. Функция совести в психоанализе заключается в контроле поведения и наказании за его несоответствие нормам Эго-идеала. Совесть ответственна за нарушение человеком собственных жизненных ценностей, принципов, побуждая не делать противное. Заслуживает рассмотрения воззрений на совесть А.А.Ухтомского. Он понимает совесть как “таинственный судящий голос внутри нас, собирающий в себя все- истины и порядки мышления, предупреждающий особыми волнениями и эмоциями высшего порядка о том, что сейчас делается перед нами. Она проектирует, предвидит, когда происходит нарушение законов бытия, их превращая в законы возмездия”. На наш взгляд, в этом высказывании наиболее полно раскрыта эмоционально-оценивающая роль и функция совести в структуре ответственности личности. Совесть часто выражается в экзистенциальной вине, сигнализирующей личности о ее отступлении от смысла жизни и своего призвания. Отрицать близость понятий “вины” и “совести” нелепо, однако и отождествлять их будет неправомерно. Если совесть определяет критерии выбора, то вина сигнализирует в виде переживания об успешности или неуспешности содеянного, настоящего и предстоящего (будущего) поведения. При том вина не диктует, что нам делать и как делать, являясь лишь эмоциональным переживанием на оценку поведения совестью. Это переживание создает напряжение в организме, которое индивидуум стремиться снять. Совесть же подсказывает и определяет, каким образом это совершить (искупить вину). Значит, вина является одним из проявлений совести, однако не единственным. В обыденной жизни мы иногда не различаем переживания вины от мук совести, и это выражает то, что вина выполняет карающую, наказующую функцию совести. Преодоление этого переживания, по мнению экзистенциалистов (Хайдеггер, Ялом), возможно только принятием ответственности за личностную самореализацию и осуществление своего смысла жизни. В то же время Хайдеггер[5] считает, что понятия “ответственности” и “вины” по сути обозначают один феномен. Он пишет, что быть ответственным, значит быть виновным. Виновность как за содеянное, так и не совершенное. В экзистенциальной концепции сведение этих понятий в единое целое не противоречит основным их постулатам. Однако в общей теории психологии и психотерапии это может создать путаницу. Если мы отождествим ответственность с виной, то это затруднит понимание клиники таких заболеваний, как депрессия, неврозы навязчивых состояний, зависимости и другие, в основе которых лежит чувство вины, а не ответственность. В таком случае мы должны предположить, что ответственные люди более склонны к нервно-психическим расстройствам, нежели менее ответственные. В психологическом плане будет вернее, если к интерпретации совести подойти как к функции сознания - оценивания и самооценивания личности, которые включают в себя глубокое всеохватывающее личность переживание. При этом такие оценочные переживания протекают на основе понимания личностью смысла своих деяний (поступков, проступков, жизнедеятельности) в системе социальных отношений и жизненных целей. Такой подход к пониманию “совести” в русле ответственности дает возможность считать его психологическим конструктом. Итак, совесть - это сознательно-эмоциональное переживание, возникающее в результате самооценивания соответствия или несоответствия своих деяний с собственными установками, диспозициями, жизненными планами, исходя из личностного понимания смысла жизни. На основе такого анализа взаимовключающих понятий: диспозиции, исполнительность, обязательство, совесть, долг, вина, мы считаем, что в психологическом плане совесть есть ядерное аффективно-мотивационное образование ответственности личности. Более того, данное понимание совести и ответственности соответствует нашей концепции самоопределения личности. Если совесть является индикатором осознания и переживания ответственности самоопределяющейся личности, то смысл - это то, за осуществление чего личность ответственна в своей жизни. В настоящее время проблема смысла жизни является достаточно исследованной областью психологии и философии (Рубинштейн С.Л., Леонтьев А.Н., Леонтьев Д.А., Сосновский Б.А., Коган Л.Н., Франкл В., Ялом И. и др.). Их основное положение сводится к тому, что единая направленность, интегрирующая личность и деятельность субъекта в общество, обеспечивается смыслом (Леонтьев А.Н., Сосновский Б.А.). Многими авторами считается, что важнейшим образованием самоопределения является нахождение смысла жизни (Л.И.Божович, М.Р.Гинзбург, И.Г.Шендрик, З.С.Карпенко, Н.У.Заиченко, Д.А.Леонтьев, О.С.Анисимов, А.Н.Славская и др.), а сам поиск и реализация этого смысла составляет процесс самоопределения личности. Пожалуй, первым из отечественных ученых вопрос смысла рассмотрел Г.Шпет[6]. Как он пишет, “благодаря внутреннему смыслу в нас возникает чувство собственного места в мире и всякой вещи в нем”. По-другому, смысл обнаруживает себя через раскрытие бытия, через определение своего места в мире. Это осознание, определение своего места прежде всего является функцией самоопределения личности. В современной психологии встречается и такой подход, в котором смысл понимается как “генерация личностью результатов корреляции цели-задачи-программ деятельности с мотивацией (В.В.Юрчук, 1999). Интересен подход А.Адлера[7], который указывает, что смысл есть осмысление и переживание собственной жизни с точки зрения “истинности”, чтобы другие могли разделять и принимать ее. Получается, что смысл поступков, поведения конкретной личности так или иначе имеет смысл и для других. Смысловая деятельность субъекта - “вклад” в жизнедеятельность людей. Особо следует отметить, что А.Адлер смысл рассматривает в контексте объективных аспектов человеческого бытия: труд, дружба, любовь. В.Франкл[8] во главу угла своей концепции личности поставил понятие смысла жизни. По его мнению, стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни является врожденной мотивацией, присущей всем людям. Смысл - основной двигатель поведения и развития личности. Он не субъективен, человек не изобретает его, а он выступает как императив, требующий своей реализации. Однако, как указывает В.Франкл, личность сама несет ответственность за ощущение и переживание своего смысла. По сути, важен не столько объективный смысл жизни, сколько специфический смысл жизни личности в данный момент его бытия. Невозможно заниматься поиском абстрактного смысла жизни. У каждого человека есть собственное призвание в жизни, его задача уникальна, а возможности специфичны. И.Ялом[9] утверждает, что нет никакого внеземного смысла. Смысл, по его мнению, - это ощущение значения целостности, связанности некоего порядка. Смысл жизни не изобретают, а находят в осуществлении жизнедеятельности. Только принимая ответственность за осуществление смысла жизни, а значит и себя, считает В.Франкл, человек может говорить о своей совести. Как видим, он в понимании смысла жизни исходит из единства совести, ответственности и смысла. Именно ответственность обусловливает самоактуализацию. В приведенных подходах к пониманию смысла жизни встречаются понятия, связанные с интенциональной сферой личности, а именно - цели, задачи, ценности и др. Мы считаем необходимым выявить соотношение понятий “смысла жизни” и “цели-ценности”, так как последнее является одним из аспектов динамики самоопределения. Напомним, что самоопределение рассматривается нами как процесс соотнесения сущностных сил личности с внешними требованиями с последующей постановкой цели-ценности и организацией деятельности по ее достижению. Цель-ценность - прежде всего эмоционально-оценочное образование, интегрирующе-формирующий стимул и детерминанта самоопределения. Ее отношение к жизнедеятельности (бытию) личности выступает как смысл. Цель-ценность определяет динамику развития личности в результате соотнесения сущностных сил личности. Однако она не сводится к смыслу жизни. С.Л.Рубинштейн[10], рассматривая направленность личности, отмечает, что смысл жизни не сводится к простой совокупности целей и ценностей, а является их системой с иерархией, субординацией и координацией. Как пишет Л.Н.Коган[11], в каждой конкретной цели присутствует элемент смысла жизни. Сходную мысль можно найти у Б.В.Зейгарник и В.С.Братусь[12], которые считают, что ценности есть осознанные и принятые человеком общие смыслы его жизни. При этом подчеркнем, что стратегическая цель выстраивает жизненную программу, состоящую из “узелков”, соотношение которых переживается как смысл. На основе рассмотренного попытаемся дать собственное определение смысла жизни. Смысл — всеохватывающее человека оценочно-интуитивное переживание соотнесенности собственного бытия и идеального представления о нем с точки зрения их ценности. Смысл по большому счету познается и переживается в критических моментах жизни, когда поток творчества бытия дает сбой, останавливается. Осмеливаемся утверждать, что вопрос “быть или не быть?” есть момент осознания и постановки вопроса о смысле жизни. Разумеется, такое переживание может быть связано с разными сферами и судьбоносными событиями жизни человека (творчество, межличностные отношения, потеря единственного человека). Значение смысла жизни заключается прежде всего в том, что его понимание позволяет преодолеть ситуативность и выйти за пределы жизни (С.Л.Рубинштейн[13]), что выражается в понятии “трансценденции”. После раскрытия нашего понимания смысла целесообразно остановиться на смысловых системах, так как для эмпирического исследования важно соотнести смысл со сферами жизнедеятельности личности. В самом деле, как утверждает В.Франкл, смысл не существует объективно, его переживают в процессе самоосуществления через сферы человеческой деятельности. В связи с этим он выделяет три категории ценностей, отражающих смысл жизни. Во-первых, это ценности творчества, заключающиеся в созидании и преобразовании окружающей действительности. Во-вторых, ценности отношений, выражающиеся во встречах, событиях и личного опыта. В-третьих, ценности переживания, реализуемые в страдании, принятии судьбы как данности. Наше понимание смысла в русле концепции самоопределения личности вызывает необходимость выделения смысловых систем, исходя из значимых сфер жизни человека. В этом случае целесообразно выделить смысловые образования, связанные с преобразовательно-творческой деятельностью человека, которые переживаются в отношениях 1) “Я-Мир”, 2) “Я-Другие”, “Я-Ты”, 3) “Я-Я”. Эти смысловые системы в целом согласуются с выделенными Франклом ценностями. При этом мы специально подчеркиваем единство, взаимообусловленность и имплицитность названных систем, интегрированных смыслом целостного бытия личности. Подытоживая, отметим, что ответственность самоопределяющейся личности, субъективным индикатором которой является совесть, есть ответственность за реализацию смысла жизни, своего предназначения в сферах “Я-Я”, “Я-Другие”, “Я-Мир”. Post scriptum.
Дорогая редакция. В заключение статьи хотелось бы сказать несколько слов о том, какое практическое значение имеют изложенные в ней мысли. В политической жизни страны в последние годы часто употребляют термин «управляемая демократия». Это нонсенс, та как если демократия управляется, то она уже является прообразом диктатуры. Вот почему статья по сути является торпедированием стиля, содержания, результатов сегодня и в будущем «управляемой демократии». Вместо неё предлагается формирование персональной ответственности у каждого гос.чиновника, депутата и сенатора, не исключая премьера и Президента. В.Путин в своих выступлениях всегда подчёркивал указанный тезис. Повышение уровня требовательности и ответственности руководителей различного ранга за порученное дело – ярко выраженный стиль работы нашего Президента, что импонирует большинству населения нашей Родины. Главное, чтобы каждый из нас нёс ответственность не только перед народом, перед самим собой, но и перед грядущими поколениями, внёс лепту в общечеловеческие ценности. В этом гуманистический дух статьи. |
|
|
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
