|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
|
Лирическая проза Александр Анпилогов (г. Голливуд, штат Калифорния, США) Записки больной души.
Художник растет, формируется с каждым своим произведением. Но в жизни художника наступает пик мастерства, вершина его творчества. Любовь – это творчество моей души. Ты – вершина ее творчества. Я люблю тебя, как сказку, люблю, как большую мечту, люблю, как женщину, как человека, люблю твое доброе сердце, твои добрые глаза. Я люблю тебя всю. Я любил и ждал тебя всегда. В моей жизни есть две вещи, без которых я, наверное, не смог бы жить. Две вещи, которые наполняют мою душу – это любовь и цветение липы… Потребность любить, вероятно, во мне из прошлого, поскольку все большое и глубокое в человеке проходит сложный и длительный процесс становления. Цветение липы пришло ко мне не сразу, но как-то неожиданно и навсегда. Одиночество, верный спутник моей жизни, время от времени тяготило меня, и тогда я, пытаясь избавиться от его навязчивой компании, бежал: в город, в толпу. Но иногда мне не удавалось вписаться в городскую суету и я, в поисках тишины и покоя «уходил» глубоко в себя, прячась в лесную даль. И вот однажды, летним вечером я бродил по полупустым аллеям, ласково согретым скользящими лучами заходящего солнца. Чуть слышно щебетавшие птицы, легкий ветерок, порхавший вокруг меня, обволакивающий ароматом лесной свежести, создавало неповторимую благодать. Душа радовалась природе. Я брел, повинуясь инстинкту движения, и вдруг что-то огромное и несказанно легкое опустилось на меня. Белое благоухание лавиной, нескончаемым потоком разливалось вокруг. Словно звездная россыпь: тысячи, сотни тысяч звезд, окутавшие деревья белым покрывалом. Все кружило вокруг меня: редкие птицы, дурманящий аромат цвета, музыка безмолвия. Я попал в тот уголок земли, где душа сливается с природой. Мне казалось, что это не цвет липы, а цветение моей души. Душа купалась в этой сказочной красе. Я глотал эту красоту, глотал пригоршнями, взахлеб, но насладиться не мог. Душа моя словно летала, пыталась взлететь, а я стоял, будто прикованный, и не мог двинуться с места. Хотелось петь, а не пелось. А впрочем, душа пела, пела вечную песню моей нежной любви. И я понял, что я болен, безнадежно болен любовью, которой не было. А больная душа не слышит, не чувствует красоты, потому что лишена гармонии – ибо нет гармонии без любви. Все жило вокруг меня, но не было любви, и я тихо, медленно не жил. А вернее, я любил, я давно любил ее, с ее добрыми и грустными глазами, любил бархатистую нежность ее рук. Я никогда не видел ее, не знал ее имени, но я всегда знал, что она есть. Она не была красива. Она была обаятельна. Она была красива душой. Красоту ее души нельзя оценить, нельзя измерить. Ее можно только чувствовать. Ее доброту нельзя объять, она как родник – безмерна и неисчерпаема. Ее нельзя не любить, ибо Она – это Любовь, а Любовь – это Она. Она любила каждой клеточкой своей души, любила вся без остатка. В ее печальных глазах, в ее пылких чувственных губах столько нежности, тепла, что ей не нужны слова любви. Она вся излучала любовь. Мы давно любили друг друга. Мы жили с ней, дышали, чувствовали в унисон. Мы – две половины одного целого. Но нас не было рядом. Не было ее и не было меня. А, вернее, я был, я был полон любви и ожидания встречи. Я любил ее на коленях с белыми розами. Для меня она была всё и все. Никого могло не быть рядом, и жизнь моя от этого не менялась. Но не было ее в моей жизни, еще не было, и жизнь была покрыта пеленой тоски и одиночества. Немало весен минуло с тех пор. И каждый раз, когда распускались липы, тихими безлюдными вечерами я приходил к липовым аллеям и тихо, бесстрастно погружался в эту красоту. Но живая красота недолговечна. Падал цвет. А мне казалось, что это липы плачут по моей неживой любви… А, впрочем, пока я жив – любовь будет жить в моем сердце. Я люблю тебя. Я так люблю тебя! Ты всегда со мной, тебя просто нет рядом. Неоконченный сценарий Съемка закончилась довольно поздно. Слава возвращался домой – по тихим, ночным улицам. Моросил мелкий, осенний дождь. В домах кое-где горели редкие огоньки. Пустые, бесконечные улицы от этого казались очень неуютными. Резкая перемена обстановки и ночное одиночество удручали его, и он ускорил шаг, чтобы поскорее дойти до остановки. К его радости, ему недолго пришлось томиться в этой сырой, темной ночи в ожидании автобуса. Он приехал довольно скоро. Слава устроился на переднем сидении у окна, к которому привык с детства, и медленно, сам того не замечая, погрузился в глубокое раздумье. Работа над фильмом завершилась. Предстояло отснять один эпизод и несколько незначительных планов. Это была его первая самостоятельная работа, и поэтому он с особой тщательностью готовился к каждому съемочному дню, еще и еще раз перечитывая уже заученный сценарий, неоднократно мысленно проигрывал каждую предстоящую сцену. Особая значимость этой картины для Славы заключалась еще и в том, что она ставилась по его собственному сценарию, а главную роль исполняла девушка, которая еще недавно была для него той единственной, кого зовут своей судьбой. Работая над сценарием и мечтая его поставить, Слава уже тогда решил снимать только Олесю. Ведь главная роль была написана специально для нее. Да и сам сценарий был посвящен Олесе, их печально короткой любви. Но тогда он, конечно же, не мог предположить, сколько душевных страданий принесет ему эта новая встреча. Как мучительно тяжела и непреодолима окажется преграда, разделявшая их на съемочной площадке. И вот сейчас Слава снимает фильм о своей разлуке, где по одну сторону камеры Олеся, а по другую он, безнадежно любящий эту милую женщину, с голубыми и удивительно добрыми глазами. Слава знал, что Олеся приехала лишь на период съемки. И каждый закончившийся съемочный день, каждый снятый кадр приближал час их разлуки. Олеся стремительно и неожиданно для Славы вошла в его жизнь. Они, как это нередко бывает, познакомились совершенно случайно. Для него открылся мир редкой, женской доброты. Каждая новая встреча приносила Славе радость общения. Ему скоро предстояло уехать. Но он был уверен в том, что если им и предстоят разлуки, то встречи всегда будут радостны и желанны. Но радость встреч продолжалась недолго. Одним ничем не примечательным зимним вечером они неожиданно встретились, и в такой же, похожий на многие другие, зимний вечер – расстались навсегда. Эти и прочие не менее тягостные мысли не покидали его на протяжении всего пути. Город уже спал, когда он подъехал к своему дому. Каждый раз, возвращаясь поздно ночью в опустевшую, темную комнату, он испытывал жуткое, непередаваемое чувство душевной боли. После отъезда Олеси в его комнате сразу все потускнело: обои, которые ей очень нравились, стол, за которым они вместе занимались, и даже фотография сына, висевшая на стене; все покрылось мрачной пеленой тоски и одиночества. От усталости и подавленного состояния ему совершенно не хотелось есть, и он решил приготовить себе чай. Слава любил пить чай своей собственной заварки и всегда заваривал его с особым удовольствием. Несмотря на поздний час, он сидел в своем уютном кресле у окна, пил крепкий душистый чай и думал о предстоящей съемке. Завтра, а, вернее, уже сегодня должен сниматься один из самых сложных эпизодов – сцена прощания. Он хорошо знал эту сцену. Часто и подолгу думал над ее воплощением. Объект съемки давно был выбран и тщательно подготовлен. Но Слава, по совершенно необъяснимой для себя причине, все-таки взял сценарий и начал читать. «Девушка вошла в тамбур последнего вагона, из окна которого была видна привокзальная площадь, суетная толпа пассажиров и мужчина, одиноко стоявший, отрешенный от всего. Внешне он был спокоен, и только руки, нервно переминавшие перчатки, выдавали его импульсивную, страдающую натуру. Они молча стояли, глядя друг другу в глаза, и в этот миг для них никого более не существовало. Часы неумолимо отсчитывали им последние мгновенья. Быстро сгущались сумерки. Зажглись фонари, и на лице девушки заблестели две тоненькие струйки. Слезы медленно скатывались по ее щекам. Поезд тронулся. Молодой человек, поддаваясь незримой внутренней связи, зашагал ему вслед. Лицо в окне вагона, отъезжавшего от освещенного перрона, покрывалось ночной пеленой. Состав, набирая скорость, уходил все дальше и дальше. И вдруг светом следующего фонаря лицо резко осветилось, как бы в последний раз давая возможность всмотреться в ее красивые, полные глубокой печали глаза; мысленно прикоснуться к нежным, ласковым губам. А мужчина все шел и шел вслед уходящему поезду. В конце платформы он остановился, вглядываясь в глухую тьму, которая безжалостно быстро поглощала поезд, увозивший его любовь, и долго еще стоял, охваченный оцепенением». Дочитав последние строки, Слава откинулся в кресле, закрыл глаза, и мысли медленно увели его в глубокие лабиринты памяти. Очнувшись от воспоминаний, он встал и приоткрыл окно. На него повеяло прохладой сырой ночи. Чуть слышно, шурша по осенней листве, моросил мелкий дождь. |
|
|
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
