|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
|
Он уже стоял в прохладной сырой тишине подземелья, когда безотчётное чувство вдруг заставило его положить ребёнка на какой-то бетонный обломок и, метнувшись назад, посмотреть наружу. Жена страшно медленно, как в каком-то другом, затормозившемся временном отрезке бежала к нему через двор, и её медленные плавные движения напоминали движения человека, бегущего по дну на большой глубине под толщей раздавливающей грудную клетку и тормозящей движения воды, звуки снаружи тоже затормозились, и теперь далёкие безумные крики ищущих спасения людей гулко и мёртво звучали в ушах Фарита, с трудом пробиваясь сквозь звуки его собственного тяжёлого дыхания и шума крови, с ревом пульсирующих в его голове. - Быстрее!!! – попытался крикнуть Фарит, но его губы с трудом шевельнулись, лишь начиная раскрываться так медленно, словно были из загустевшего свинца, и кое-как вырвавшиеся из его рта протяжные и бессмысленные, как мычание, звуки зазвучали гулко, утрбно и отстранённо, отдельными фонемами, не связанными между собой в членораздельные слова и фразы, Фарит вновь попытался закричать: - Быстрее, ради Бога!!! но тут же обнаружил, что его рот ещё не закрылся, продолжая мучительно медленно, с отчаянием стараясь преодолеть вязкий, загустевший вокруг прозрачной серой смолой воздух, выкрикивать последние фонемы предыдущего вопля, тут лицо его жены на бегу стало приобретать выражение смертного ужаса, и она начала медленно-медленно поворачивать назад голову, продолжая свой безнадёжный и бесконечный бег к мужу, её волосы плавно и тяжело взметнулись от этого движения вокруг головы, и они ещё не успели опасть обратно ей на плечи, когда женщина ещё крепче прижала ребёнка к груди и, явно потеряв надежду добежать до спасительной щели в земле, рванулась куда-то вбок, одновременно пригибая собственную голову к груди и словно сворачиваясь корпусом, пытаясь прикрыть собой ребёнка от чего-то страшного и пока видимого только ей, и Фарит невольно поднял голову и с недоумением зашарил глазами по небу вокруг, пытаясь увидеть неведомую опасность, заставившую его жену свернуть с пути, но тут жена упала под небольшой бордюрчик и плотно закрыла ребёнка собственным телом, сжавшись над ним плечами и головой и поджимая к животу ноги, чтобы ребёнок оказался в кольце её плоти – проделав всё это, она снизу вверх, исподлобья, взглянула в глаза Фариту и снова раскрыла рот, невыносимо долго начиная что-то кричать, и на сей раз её крик вдруг ощутился всем его сушеством даже раньше, чем был выкрикнут вслух: - ПРЯААААЧЬСЯААААА!!! – и Фарит в полной растерянностью уставился на неё непонимающими глазами, разинув рот, он вновь начал было шарить взглядом по небу и окрестностям вокруг, но тут резко и громко заплакала позади него дочь, он инстиктивно оглянулся на неё, и в тот же миг ослепительный поток света ударил его в спину, бросая лицом вниз, он, каким-то чудом сгруппировавшись в падении, сумел подхватить девочку на руки и совершенно беззвучно в обрушившемся на них снаружи невыносимом грохоте закувыркался по мокрым каменным ступеням вниз, бережно прижимая ребёнка к груди … Фарит нервно и раздражённо дёрнул головой, отгоняя призраков прошлого, и с усталой грустью и нежностью посмотрел в спину дочери, идущей впереди, тут они как раз вышли за поворот холма, отбрасывавшего на них тень, пошли в сторону заходящего солнца, и лёгкий гибкий силуэт стремительно шагающей девочки оказался словно обнят пылающим красным огнём и стал казаться совершенно чёрным на фоне заката – чёрным и призрачным, словно то и дело исчезающем в его пламени, тут откуда-то из юрт зазвучала нежная мелодичная песня, в песне были слова о каком-то неведомом прекрасном Городе, лежащим в скрытом месте среди Уральских гор, Городе, полном света и тепла, и необыкновенных прекрасных людей, населяющих его с древности, Городе, где человеку не приходится, словно дикому животному, ежесекундно отстаивать свою жизнь в бесконечных схватках с такими же, как он сам, человекоподобными зверьми, Городе, где звучат песни и создаются картины, Городе, ни имя которого, ни местонахождение которого не известно никому из смертных, и лишь боги да ангелы иногда посещают его, спускаясь с прохладного синего неба, дабы соприкоснуться в нём с подобными себе. Они шли втроём, мягко переступая обутыми в кожаные сапоги ногами по сплошному ковру невысокой горной травы, и песня обвевала их, успокаивая и согревая, словно тёплый летний ветер, прилетающий из гор. Айгуль остановилась и несколько мгновений ждала старших, задумчиво и пристально глядя прищуренными глазами на закат. - Папа, - сказала она, когда взрослые поравнялись с ней, - а этот… Город, он, что, и правда существует? Отец мельком взглянул на неё и, вздохнув, зашагал дальше, так что девочке пришлось волей-неволей зашагать рядом с ним, нетерпеливо ожидая ответа. - Нет, Айгуль, – мягко ответил он и бросил на Агляма предостерегающий взгляд, - никакого Города нет, это всё бабушкины сказки, – он некоторое время шёл молча рядом с дочерью и затем вновь повторил вслух. – Бабушкины сказки. Вечер ещё только наступал на Город, а он уже блистал огнями ночных баров и стриптиз-шоу, и многоголосая музыка оглушала, вырываясь из самых разных мест. Стройная женщина лет тридцати в чёрной военной форме ехала на заднем сиденьи бронированного автомобиля с непроницаемыми тонированными стёклами и с отвращением смотрела на пьяных, веселящихся на улицах и в открытых летних кафе людей. Кто-то неуверенно качнулся и едва не упал под колёса взвизгнувшего шинами по асфальту, закладывая вираж, её автомобиля, затем в боковом стекле мелькнули трое: пожилой мужчина и молодые девочки, прилипшие к нему с двух сторон, целуясь с ним взасос, тут же через десяток метров возле сверкающего ресторанного окна вспыхнула короткая бешеная драка, заблестели ножи, кто-то хрипло закричал от боли, ещё через квартал на дороге оказалось неподвижно лежащее человеческое тело, уже завёрнутое какими-то официальными службами в чёрный целлофан – но никого из самих представителей этих служб поблизости не было – мертвец лежал посреди проезжей части совершенно один, и поток машин равнодушно объезжал его, обтекая, словно горный речной поток, на лице женщины на заднем сидении отразилось ещё большее отвращение, так что её лицо скривилось, словно от боли, она отвела взгляд от Города, проплывающего с двух сторон автомобиля, и стала смотреть поверх крыш на тёмные массивные тела Уральских гор, окружающих Город со всех сторон… Здание выглядело совершенно пустынным – женщина знала, что это обманчивое впечатление, что в кабинетах за закрытыми дверьми кипит работа, и что достаточно ей отдать любой приказ, и вся слаженная махина организации начнёт методично, упорно и неостановимо работать над его выполнением, но ощущение безжизненности пустых бесконечных коридоров, мягко освещённых белыми лампами и устеленных скрадывающими звук шагов дорожками, было всё равно очень сильным – и женщине вдруг на миг показалось, что все её служащие внезапно умерли и рассыпались в пыль, как высохшие песчаные куклы, и теперь лишь тусклые экраны компьютерных мониторов на столах возле опустевших стульев пристально и враждебно смотрят на неё сквозь стены и стеллажи. Женщина усилием воли стряхнула с себя наваждение, уже когда открывала дверь приёмной своего кабинета. Она медленно проследовала сквозь приёмную, где все присутствующие сразу же вскочили с мест и встали по стойке «смирно», и, коротко отдав всем честь, прошла в кабинет через форсистые евро-двери. Здесь, оставшись наедине с собой, она разом утратила на миг подтянутость и строгую осанку офицера, жёстко удерживающую её в выпрямленном состоянии, и с чуть слышным и страшно мучительным то ли всхлипом, то ли стоном привалилась всем телом к дверному косяку, сразу поплыв расслабившимися мышцами лица и став похожей на самую обыкновенную немолодую женщину, охваченную ужасом, отчаянием и безысходной тоской. Она закрыла глаза и несколько мгновений так стояла, тяжело дыша и приводя нервы в порядок. Наконец она хрипло и жёстко выдохнула и, открыв глаза, побрела к своему столу, тяжело подволакивая ноги и на ходу вновь собирая в тугой пучок на затылке волосы, растрепавшиеся от прикосновения безвольно откинувшейся секунду назад головы к стене, и эти рутинные привычные движения помогли ей окончательно совладать с собой. Она подошла к своему креслу и, перегнувшись через него к интерфейсу на боковом столике, сказала в панель спокойным твёрдым голосом опытного, никогда не теряющего самообладания военного офицера: - Лейтенант, через пару минут пригласите всех войти. И ещё некоторое время она тихо сидела за бескрайним столом, окончательно приходя в себя. Вошедшая в огромный кабинет большая группа военных в форме с самыми разнообразными знаками отличия сразу заполнила кабинет приглушёнными разговорами, шелестением бумаг и скрипом отодвигаемых стульев вокруг широкого круглого стола, все были странно, непривычно для таких военных званий молоды, и высокая должность женщины в её годы уже не воспринималась в этом ирреальном Городе как нечто противоестественное. Женщина сидела за столом с противоположной от входной двери стороны и задумчиво рассматривала своих подчинённых, и небольшая острая складка прочертила её кожу между бровей. Шёпот и звуки шевеления большого количества людей сжались, поутихли, опали и словно приникли к полу, начав медленно глохнуть в толстом ковре, на котором был расположен круглый стол – теперь люди сидели вокруг стола в полном безмолвии и неподвижности. Женщина ещё несколько мгновений скользила по их лицам взглядом глубоких чёрных глаз и затем отдала свой первый приказ: - Майор, огласите доклад. Майор встал и начал свой доклад с еле слышного вздоха. - К сожалению, госпожа комендант, господа офицеры, поступившая в последние сутки информация не даёт мне возможности обрадовать вас чем-либо утешительным. Город уже почти что мёртв, а та вакханалия веселья, которая захлестнула Город в последние месяцы и которую мы вынужденно наблюдаем каждый день, представляет из себя вполне обычную предсмертную судорогу, так называемый пир во время чумы. Остаётся только догадываться: то ли жители Города почувствовали приближение неминуемого конца, то ли объективная информация о положении дел в Городе просочилась к ним вопреки режиму строжайшей секретности – не в этом суть. Суть же в следующем – мы умираем, мы находимся у последней черты, и ресурсы Города не позволяют остановить наше безнадёжное и непрерывное падение за эту черту. У меня всё. Разрешите мне сесть, госпожа комендант. Комендант на миг закрыла глаза – её веки словно сомкнулись сами собой под тяжестью только что услышанных слов, но женщина тут же снова раскрыла их и оглядела собравшихся спокойно и жёстко. - Можете садиться, – сказала она. – Требуется некоторая конкретизация. Я думаю, что майор Севрюжин подготовил свой доклад на основе данных, полученных им от руководителей служб обеспечения Города, но мне хотелось бы, чтобы вы, все присутствующие, услышали информацию из первых уст. Итак, капитан Васильев, начнём с вас. Молоденький капитан вскочил на ноги с таким нетерпением, словно давно и страстно жаждал быть выслушанным коллегами и сослуживцами в полный голос. Однако его доклад оказался не намного более продолжительным. - Тут нечего особенно долго говорить, – сказал он. – Вкратце так – наши автономные системы производства электроэнергии, включая резервную ветровую электростанцию, находятся при последнем издыхании, все узлы и механизмы давно уже выработали свой ресурс, комплектующие узлы и детали выходят из строя ежедневно один за другим, причём, этот процесс идёт по нарастающей, заменить их давно уже нечем, ибо большинство каналов поставки прекратили своё существование в самый момент катастрофы, те же из них, что сохранялись какое-то время, тоже потихоньку и один за другим сдохли естественным порядком в связи с неизбежным постапокалиптическим разрушением всех звеньев ранее существовавшей инфраструктуры, производство же многих важнейших узлов и агрегатов невозможно в условиях локальной замкнутости Города – их возможно было производить лишь в условиях государственного производства, а нашего государства, породившего наш Город и нас вместе с ним, давно уже нет. – Он помолчал и зачем-то вдруг заглянул в свои бумажки, до этого бесцельно лежавшие перед ним на столе. – Фактически, – продолжил он, - энергообеспечивающие системы Города продолжают держаться на честном слове, чуде и совершенно противоестественном, почти сказочном мастерстве ремонтных бригад, как-то умудряющихся раз за разом, при помощи каких-то диких подручных средств устранять неполадки снова и снова, и снова, находя абсолютно невероятные способы подать в Город свет и тепло… тем самым, фактически, лишь продлевая его агонию, но это не может продолжаться бесконечно, и рано или поздно, но совершенно неизбежно и очень скоро наступит миг, когда всем этим пьяным шалавкам и педикам в расфуфыренных одеждах придётся плясать свои пляски в кромешной мгле под вой приходящих из леса ночных волков… Комендант резко и громко постучала металлической ручкой по полированному столу, и этот звук в мёртвой тишине кабинета показался оглушающим. - Достаточно, капитан, – её голос хлестнул по длине всего кабинета, словно обжигающий чёрный хлыст. – Можете присесть и успокоиться. Капитан несколько смутился. Он приумолк и несколько мгновений стоял, потупившись и не поднимая глаз. - Извините, госпожа комендант, – наконец, выдавил он из себя и устало опустился на стул, словно его вдруг покинули все силы после короткой вспышки. Комендант тяжело вздохнула и некоторое время играла ручкой на столе в полном безмолвии окружающих её людей. Наконец, она подняла взор, всё такой же прямой и твёрдый. - А теперь давайте послушаем капитана Глызина, – негромко сказала она, и её голос эхом пролетел по всему погружённому в мёртвую тишину огромному кабинету. Капитан тоже поднялся и оглядел утомлёнными глазами всех сидевших вокруг него людей. - Мой доклад будет ещё короче, – устало сказал он. – Запасов естественной пищи у нас нет уже лет десять, а пищевые концентраты и, вообще, любые калориосодержащие продукты подходят к концу и закончатся вот-вот, если не считать неограниченных запасов алкоголя, которого у нас хватило бы, чтобы насмерть споить ещё одно целое поколение, если бы это самое ещё одно целое поколение было у нас в запасе. В общем, резюмирую – еды нет и не будет. Просто негде взять. Единственное, чем могу всех утешить – так это тем, что нам удалось избежать утечки вот этой только что прозвучавшей информации и тем самым предотвратить панику. - Интересно, что же едят те люди, которые живут за пределами Города? – спокойно поинтересовался молодой лейтенант, сидящий в закруглении стола возле самой двери, и зачем-то прикусил нижнюю губу. – У них-то никаких запасов не было вообще никогда. - Они живут в других условиях и в другом мире, – парировал капитан. – Они с самого начала стали жить не так и успели за все эти годы приноровиться и начать жить в условиях натурального производства. - Ага, – радостно развёл руками молодой лейтенант. – Так значит, все наши проблемы от того, что мы сразу после взрыва замуровали себя в Городе на всём готовеньком и поэтому не смогли приноровиться и начать жить в условиях натурального производства? Вот приноровились бы вместе со всеми, и сейчас не было бы у нас никаких забот из числа тех, как спасти пятиклассниц от морального разложения и накормить всех горожан-хряков, чтобы они не бурчали от голода, когда трахают этих самых пятиклассниц по всем углам. - Отставить! – теперь в голосе женщины-коменданта зазвучал металл. – Прекратите перепалку и не мешайте выступать следующему докладчику. Лейтенантик слегка недоумённо развёл руками, состроив по-детски обиженное лицо. - Госпожа комендант, – сказал он, - я просто пытаюсь сообразить, а не лучше ли бы нам было успеть приноровиться к жизни в условиях натурального производства вместе со всеми, и… не поздно ли для нас попытаться приноровиться к этим условиям сейчас. - От-ста-вить! – раздельно, по складам повторила комендант. – Лейтенант, соблюдайте, пожалуйста, порядок, иначе вы прямо сейчас получите от меня приказ отправляться под арест. Лейтенант вздохнул с невыразимо скучающим выражением лица и замолчал, избегая взгляда женщины, в упор направленного на него. - Слово для доклада предоставляется капитану Седову, – произнесла, наконец, после долгой напряжённой паузы комендант, не спуская с лейтенанта предостерегающего взгляда. – Что там у нас по направлению внутренней разведки? - Хуже не придумаешь, - пробурчал капитан, прежде чем успел даже встать. – Масштабы вырождения повергают в ужас. Люди как свихнулись – они не думают ни о чём, кроме сиюминутных развлечений, и фактически всё население Города круглые сутки занято тем, что бродит по улицам в поисках разнообразных удовольствий, которые, скажем прямо, приобретают с каждым днём всё более и более извращённый характер. Если так будет продолжаться дальше, то нам нечего бояться энергетических катаклизмов или голодной смерти – люди затрахают насмерть или попросту передавят друг друга в оргиях значительно раньше, чем в Городе успеет погаснуть свет или закончатся запасы пищевых концентратов, – капитан умолк. Все сидели вокруг молча и ждали продолжения, но капитан лишь упорно смотрел в столешницу перед собой, не поднимая глаз. Наконец, комендант слегка пошевелилась всем телом и нарушила тишину. - Прелестно, - резюмировала она. – Может, внешняя разведка порадует нас хоть чем-нибудь. Кстати, где её глава? Старший лейтенант Зубов, где ваш командир. Старший лейтенант вскочил на ноги и выпрямился в стойку «смирно». - Госпожа комендант, разрешите доложить? – обратился он к женщине. - Доложите, – механиически ответила женщина, продолжа крутить ручку на столе. - Командир внешней разведки капитан Устюгов в настоящее время занят тем, что получает важную секретную информацию от внешней агентуры. Сделать доклад на тему обстановки за пределами Города на настоящем заседании штаба приказано мне. - Слушаем вас, старший лейтенант, – ровным голосом продолжила комендант. - Объединённые отряды Горных в настоящее время представляют из себя хорошо организованную и высокобоеспособную армию, активно занятую поисками нашего Города с целью его штурма и захвата. Обнаружение ими местонахождения Города – вопрос нескольких дней, они нас найдут обязательно и очень скоро и тогда немедленно предпримут штурм. Гарнизон Города не располагает военным потенциалом, достаточным для того, чтобы отразить данное нападение… Комендант не выдержала и, встав из-за стола, отошла к окну с матовыми непроницаемыми стёклами, чёрными от ночной темноты снаружи, продолжая внимательно слушать доклад подчинённого с отвердевшими на скулах желваками, старший лейтенант тут же по-военному чётко повернулся на каблуках лицом в её сторону, не переставая говорить: - При этом помощи извне нам ожидать не приходится, так как обычные люди, не состоящие в армии Горных, разобщены, инертны и не смогут организовать серьёзное воинское формирование, которое могло бы противостоять армии Горных на подступах к Городу из гор. При этом большинство людей в существование Города не верят, считая все слухи о нём бабушкиными сказками, а те, что верят, к проблемам Города достаточно равнодушны и не проявляют склонности рисковать жизнью для его обороны. Таким образом, госпожа комендант, резюмируется, что Город обречён, - Офицер провозгласил последнее утверждение с восторженной преданностью и, наконец-то, умолк, глядя в спину коменданта радостными глазами. Тишина упала на сидящих вокруг стола офицеров тяжело, как огромный ватный ком, разом погасив все звуки и заглушив даже дыхание людей. Женщина стояла несколько мгновений в гробовом безмолвии совершенно неподвижно и ничем не показывая, что внимательно выслушала доклад, её осанка не утратила своей прямоты, и её плечи не согнулись книзу, но теперь она напоминала чёрное мраморное изваяние на фоне чёрного ночного матового стекла. - В какой стадии находится выполнение моего приказа о розыске Хамитова Фарита Абдуллаевича? – наконец, спросила она, не поворачивая головы. Старший лейтенант с выражением счастья на лице от того, что может продолжать докладывать известные ему факты, выпрямился ещё больше, хотя только что это казалось невозможным. - Проведёнными внешней разведкой Города мероприятиями удалось установить, что Хамитов Фарит Абдуллаевич в доапокалиптические времена проживал в городе Челябинске, прекратившем своё существование в момент катастрофы. В прежней жизни Хамитов Ф.А имел жену Эльвиру и двух дочерей-близняшек, Айгуль и Гульназ. Хамитов Ф.А на протяжении достаточно длительного времени забрасывал соответствующие государственные организации своими проектами по созданию города на основе полностью автономного самообеспечения и повышенным уровнем секретности и защиты, которые позволили бы ему уцелеть на войне с применением так называемых особых военных технологий. По официальной версии проекты Хамитова Ф.А. оказались несостоятельными как научно, так и практически, никто из должностных лиц не уделил им никакого внимания, ни одна из государственных организаций не приняла его проекты к разработке. В дальнейшем Хамитов Ф.А. работал в ряде частных фирм на должностях с ничего не значащими названиями наподобие «менеджера по технологическому обеспечению» и при этом получал необычайно, до странного высокие зарплаты, из чего внешней разведкой Города сделан предварительный вывод, что это самое «технологическое обеспечение» являлось жизненно важным для фирм-работодателей. Иными словами, в частных коммерческих структурах Хамитов Ф.А. оказался незаменим. В момент катастрофы он на службе отсутствовал, причины чему, вероятно, так и останутся невыясненными. Известно лишь, что за несколько минут до катастрофы его видели на улице с дочерью на руках – какую именно из дочерей он нёс на руках, нам не удалось установить. После самой катастрофы его след теряется. По вашему приказу, госпожа комендант, разведкой были предприняты шаги к установлению настоящего местонахождения Хамитова Ф.А., которые пока не увенчались успехом, не говоря уж о том, что до сих пор нет никаких данных, подтверждающих, что он в момент катастрофы или после неё, вообще, выжил. - Достаточно, офицер, – прервала его женщина. – Результаты ваших поисков всем, я думаю, ясны, так что можно не развивать эту тему дальше, – нежный мелодичный сигнал на столике сбоку от комендантского кресла прервал её речь. – Она медленно прошла к своему месту и заняла его опять. – Слушаю вас, лейтенант, – слегка недовольным тоном произнесла она в интерфейс. - Госпожа комендант, - зазвучал из динамика негромкий голос секретаря. – К вам командир внешней разведки капитан Устюгов. Он уверяет, что дело у него срочное, что он располагает важными разведданными, и просит вас срочно его принять. - Любопытно, – холодно констатировала комендант. – Нам всем очень любопытно, так что пусть войдёт… а, впрочем, вот он уже здесь стоит, вся дисциплина к чертям, врываются без спроса… ааа… - и комендант мрачно отключила внутреннюю связь. И тут же уставилась на капитана Устюгова, стоящего у дверей по стойке «смирно», немигающим птичьим взором. - Я надеюсь, принесённые вами сведения послужат достаточным основанием для того, чтобы не применять по отношению к вам мер административного воздействия, капитан, – сухо высказалась она после долгой томительной паузы. – Доложите. Капитан выпрямился ещё больше и чётко отрапортовал: - Нами установлено местонахождение Хамитова Фарита Абдуллаевича. Женщине усилием воли удалось не измениться в лице, но лицо её отвердело и взгляд стал пронизывающ и остр. - Продолжайте, – тихим тусклым голосом, почти шёпотом сказала она. - Наш внешний агент информирует, что в одном из горных посёлков завязалась большая драка двух мужчин и одной девочки с местным криминалитетом. В драке погибли все наиболее активные члены банды… - Ближе к делу, пожалуйста, капитан, – резким голосом прервала его женщина и внезапно выпрямилась в полный рост. – БЛИЖЕ К ДЕЛУ. - Есть! – отрапортовал капитан и завершил выступление: – Один из мужчин как раз и есть тот, кого мы ищем. Он путешествует по горам с девочкой-подростком, которая, по всем признакам – в первую очередь потому, что её зовут Айгуль – является одной из его дочерей. Комендант несколько мгновений молчала и пристально смотрела капитану в глаза. - Вы случайно, не выдаёте желаемое за действительное, капитан Устюгов. - Никак нет, госпожа комендант, – отрезал военный. – Дело не в том, что девочку зовут Айгуль. Дело в их взаимоотношениях. Это отец и дочь, нет никаких сомнений. - Откуда ваша уверенность, что этой, вообще, тот, кого мы ищем? – уже гораздо более осторожно спросила комендант. – Всё-таки времени много прошло, все фотографии устарели. Капитан начал говорить снова, едва дождавшись, пока утихнет звук её голоса. - В драке участвовал местный содержатель таверны, который по показаниям нашего агента, расспросившего очевидцев происшествия, встретил мужчину и девочку так, словно они давно знакомы и находятся в очень хороших дружеских отношениях. После этого наш агент проник в дом держателя таверны с целью изучить фотографии, сохранившиеся с древних времён. Они, конечно, устарели, но не настолько, чтобы не узнать друзей, ещё молодых и стоящих в обнимку. Если агент мог ошибиться в отношении одного, то было бы чрезмерным подозревать, что он ошибся насчёт обоих друзей сразу. Не говоря уж о том, что надписи на обратных сторонах фотографий полностью соответствуют его догадкам – этот человек является тем, кого мы ищем. В кабинете вновь наступила тишина. Все присутствующие с искренним интересом прислушивались к разговору, явно слыша впервые о поисках неведомого человека среди оставшихся за пределами Города людей. Нарушил молчание давешний молоденький лейтенант, затеявший перепалку несколько минут назад. Он скрипнул креслом и недовольно начал: - Я ни черта в этом странном диалоге не понял. Что ещё за Хамитов и на черта мы его так интенсивно ищем? Откуда он, вообще, выскочил, как чёртик из табакерки? И самое главное, какое вся эта чушь имеет отношение к нашим проблемам? Комендант вновь гневно посмотрела на лейтенантика, но на сей раз она сдержалась. - Вы всё узнаете в своё время, старший лейтенант, – мягко сказала она с неожиданно и радостно заблестевшими глазами, как будто наконец-то получила обрадовавшую её информацию. – Все всё узнают в своё время – предварительную информацию мы вам только что подали, думайте над ней – остальное потом. А сейчас все могут быть свободны. И офицеры, не задавая больше никаких вопросов, дружно поднялись, отодвигая стулья. Они уже всей гурьбой направлялись к двери, когда женщина негромко сказала им вслед. - Капитан Устюгов, задержитесь, пожалуйста. Дверь мягко закрылась за последним, словно оглушив оставшихся в комнате – теперь они стояли в абсолютной, непроницаемой, как бездонный космос, тишине, и даже когда капитан медленно двинулся к столу женщины, его шаги скрадывались толстым ворсом ковра, и он передвигался сквозь комнату совершенно беззвучно и ничем не нарушал мёртвую, глухую тишину, воцарившуюся вокруг. - Ты, вообще, уверена, Айхылыу? – неожиданно спросил капитан, когда уже стоял возле её стола вплотную, и его голос среди окружающей их тишины показался громовым, так что Айхылыу болезненно поморщилась. - Говори, пожалуйста тише, Саша, - попросила она, - у меня голова разламывается. У меня теперь каждый день голова разламывается от страха и безысходных мучительных мыслей. А тут – хоть какой-то шанс. Уверена ли я – конечно, нет! Но я теперь готова ухватиться за любую, самую бредовую идею, а идея с этим шизофреником Хамитовым на фоне прочих бредовых идей выглядит почти здравой. - Не шизофреником, а гением, – поправил её Устюгов. - Точно, – устало кивнула головой женщина и закурила сигарету. - Гений – то же самое, что и шизофреник, тем более в военном деле. Разве нормальный человек стал бы придумывать и научно обосновывать этот долбаный Город, который, в конце концов, был создан в точности по его проектам, научному и техническому обоснованию? - Зато он так никогда и не узнал, что его письма и заявления были приняты в работу и что его Город был всё-таки создан. Он не нахлебался всего этого дерьма. Ему можно позавидовать, и… Айхылыу, стоит ли втягивать счастливого, в принципе, человека в нашу беду. Город-то ведь всё равно обречён, он сдохнет раньше или позже. - Ты в этом уверен? - Абсолютно! - В древнее время было много военных, которые были абсолютно уверены в том, что все проекты Хамитова представляют из себя полную чушь, ты мне сам показывал начальственно-насмешливые резолюции и визы, помнишь? Однако история Города полностью подтвердила все выкладки этого шизофреника – Город выдержал спецбомбовый удар, уцелел единственный из всех населённых пунктов и просуществовал на полном автономном обеспечении более десятка лет. - Ну и хрен ли? - пожал плечами Саша. – Вечным-то он всё равно не оказался, так что сама идея Города, в принципе, не имеет никакого смысла, Йоська правильно всё время кричит, что замуровав себя в Городе, мы лишь продлили агонию, и что в конце концов нам придётся либо зажить, как все остальные люди, либо сдохнуть частично от голода, частично от холода, частично на клыках местных волков по зимней поре. - Чшшшш! – подняла руку Айхылыу. Она нервно улыбнулась и погрозила собеседнику пальцем. – Ты передёргиваешь, Саша. Ты специально обходишь вниманием то, что Город и не планировался, как вечный, он должен был лишь продержаться какое-то время до восстановления прежней инфраструктуры. Даже такому шизофренику, как Хамитов, не могло прийти в голову, что прежний мир погибнет раз и навсегда – фактически, он был законченным и непростительным оптимистом, этот твой Хамитов, поэтому-то самого главного он не внёс в свои расчёты – того, что окружающий мир может погибнуть окончательно и бесповоротно. Зато теперь Хамитов полностью в курс своего заблуждения, так, может, он теперь придумает, как Городу просуществовать ещё миллион лет. Саша некоторое время молчал и с жалостью смотрел на командира. - Ты полагаешь, это, в принципе, возможно? - наконец, спросил он. - Я полагаю, что нет, – твёрдо ответила женщина. – Но я ведь не шизофреник. Не гений, как ты любишь выражаться. А нам нужен именно гений. Человек, который когда-то создал этот Город силой своего интеллекта и который сейчас, я уверена, сможет его спасти. Найди мне его, Саша. Обязательно найди. Офицер надел на голову форменную фуражку и перед тем, как направиться к двери, молча отдал честь. Айгуль спала тихо, как это свойственно детям, без храпа и сопения, и её белое в свете полной луны лицо во сне смягчилось, выглядело спокойным и умиротворённым, наконец-то утратив свою обычную холодную сосредоточенность и силу. Она лежала на спине, откинув в сторону руку, и тихонько дышала сквозь приоткрытые нежные губы, и длинные чёрные ресницы словно отбрасывали на её щёки глубокую бархатистую тень, и бесконечная, бездонная тишина ночных Уральских гор обнимала её, как тёплое пуховое одеяло, согревая в сладком глубоком сне. Она лежала лицом вверх посреди этой величественной предутренней тишины, не нарушаемой ничем: ни шорохом, ни вздохом. Тишина так ничем и не была нарушена, ни малейшего звука не прозвучало вокруг, когда Айгуль вдруг резко открыла глаза, и расширенные в темноте зрачки сверкнули в темноте как будто красным, похоже на глаза идущего на ночную охоту зверя. Она всё так же лежала лицом вверх, не шевелясь, со всё так же безмятежно и расслабленно откинутой в сторону рукой, но глаза её теперь были открыты, и в них не было ни малейших признаков сна – она внимательно и жёстко смотрела в потолок прямо над собой, не моргая веками и не шевеля зрачками, словно труп. Вокруг царила всё такая же безмятежная и бесконечная тишина, не нарушаемая ничем, и опять ни малейшего звука не прозвучало в этой тишине, когда веки девочки чуть дрогнули, словно их коснулось дуновение ветра, она подтянула к туловищу откинутую в сторону руку, и в руке оказался тонкий длинный стилет, тускло блеснувший в темноте узкой, нитевидной струной клинка. Она опять на миг замерла и затаила дыхание, поводя в разные стороны глазами, словно всё ещё в чём-то сомневаясь и чутко прислушиваясь к кромешному безмолвию вокруг, и опять вокруг не прозвучало ни малейшего звука, когда она метнулась в сторону, словно сорванная с места взрывом – она, как тень, гибким змеиным движением соскользнула на пол, даже не пошевелив лежавшее на ней одеяло и как будто даже не раздвинув телом воздух, а проскользнув сквозь него призрачным силуэтом, и через миг на том месте, где она только что находилось, уже не было никого, только постель, всё ещё сохранявшая изгибы её тела, по-прежнему словно дышала и струилась теплом. Айгуль уже стояла у слегка раздвинутого полога юрты слева от входа, совершенно не видная, а лишь угадываемая в темноте, как небольшой сгусток мрака, чуть более плотный, чем вся остальная окружающая её темнота, она стояла к матерчатой стене юрты боком и твёрдо и спокойно удерживала в диагональном верхнем замахе свой ятаган, обеими руками сжимая его за длинную рукоять, и давешний стилет, уже перевёрнутый в обратный хват, чуть мерцал вдоль нижнего предплечья левой руки. Девочка застыла в такой позиции, и несколько мгновений в мире ничего не менялось. Не было ни шороха, ни движения, ни тени, ни вздоха, но Айгуль вдруг коротко и жёстко рубанула ятаганом сверху вниз, и пламенно полыхнувший во мгле клинок издал характерный звук, перерубая чужую шею, и тут же с глухим тихим стуком покатилась по коврам на полу безволосая отрубленная голова, девочка отпустила рукоять ятагана левой рукой, в которой у неё был зажат ещё и стилет, и резко повернулась корпусом из послеударной позиции влево, всадив при повороте стилет прямо в матерчатую стену возле самой двери, и короткий предсмертный хрип был ей ответом, и затем чьё-то мёртвое тело мягкой безвольной грудой навалилось на матерчатую стену с противоположной стороны, натянув её внутрь и обрисовав свой силуэт выпуклым неровным мешком, похожим на оттягивающую кожу опухоль у животного или человека, было короткое, почти не уловимое мгновение паузы, и затем Фарит, уже оказавшийся у дочери за спиной, совершенно спокойно и громко, ни от кого не таясь, произнёс, чуть наклонившись над её плечом: - Стреляй. Нужно, чтобы все проснулись. Он как раз договаривал эти слова, когда юрта вся целиком, по кругу, со скрежещущим треском разошлась на продольные лоскутки, прорубленная с внешней стороны десятками мечей и ятаганов, и Фарит, даже не успев закрыть рот, с визгом металла выдернул из ножен ятаган, он прыгнул влево, чуть пригибаясь, девочка прыгнула вправо, выкрикнув: - Последняя обойма! и в следующий миг они оба открыли шквальный огонь, непрерывным грохотом разорвавший ночную тишину, первые мертвецы с голыми кожистыми черепами рухнули мёртвые, отброшенные ударами пуль, и уже через несколько секунд оба пистолета, и у девочки, и у её отца, один за другим лязгнули, выбросив затворные рамы назад и обнажив тонкие трубки стволов, люди тут же швырнули бесполезные отныне пистолеты в стороны, и затем полчища Горных, блестя равнодушными мёртвыми глазами, сомкнулись вокруг них в глухое безнадёжное кольцо, и клинки ярко заполыхали, с громовым и в то же время мелодичным звуком сталкиваясь и рождая разлетающимися искрами свет, отец и дочь несокрушимо стояли в центре спина к спине, не приближаясь друг к другу вплотную, но и не отходя далеко, и бились экономными, скупыми движениями – они не отступали ни на шаг и как будто не замечали безнадежности своего положения, и ковры, набухнув вражеской кровью, уже по-болотному зачавкали у них в ногах, когда снаружи с лёгкостью летящих птиц ворвались двое мужчин с мечами, уже поднимая их на ходу в замах, они обрушились на спины Горных с яростным воплем, и, прежде чем те успели повернуться, с мгновенной скоростью выкосили в толпе врагов площадку, достаточную для фехтования, и теперь тоже сражались с отрешённо-спокойными полчищами, размеренно и стремительно сокрушая частоколы их мечей – армия нападающих, внезапно превратившихся в обороняющихся, оказавшись между двух фронтов, некоторое время словно вибрировала слитной живой массой, отбивая удары клинков с обеих сторон, но тут из темноты к неожиданным помощникам совершено безмолвно и почти беззвучно рванулась ещё одна группа врагов, и теперь двоим аульчанам, примчавшимся было на помощь Фариту и Айгуль, пришлось тоже сомкнуться спинами, построив круговую оборону, и все участники битвы вновь поменялись ролями – теперь опять на людей наседал отовсюду равнодушный беспощадный многоглазый враг, эти глаза словно светились белым в свете давно уже вставшей большой луны, они дрались молча и ожесточённо, и люди, словно заразившись их молчанием, тоже совершенно безмолвно, лишь временами яростно хрипя, упрямо стараясь удержать оборону. Фарит первым понял, что удержать оборону не удастся. Он чуть повернулся плечом в сторону луны, сияющий сквозь прорехи в стенах юрты, и в бешенстве проревел: - Пробиваемся на запад, дочка. Держи луну за спиной, чтобы она их ослепляла. Они двинулись в сторону луны, медленно, с яростными усилиями пробивая себе путь, на какой-то миг они почти приблизились к выходу сквозь одну из прорех, тут вокруг них сомкнулось кольцо Горных, наседая с удвоившимся упорством, но сразу же двое неожиданных помощников самоотверженно обрушились на Горных с противоположной стороны, с криком рубя их направо и налево, отвлекая на себя их основные силы, и ещё через миг Фарит и Айгуль, тяжело дыша и хватая широко раскрытыми ртами воздух, вывалились на свежий ночной воздух посреди неподвижного аула, по-прежнему погружённого в равнодушный сон, отец с дочерью рванулись сквозь проходы меж юрт к своим лошадям, и Айгуль закричала на бегу: - А те двое? - Они мне не дочери!!! – в бешенстве заорал в ответ Фарит и, схватив за руку девочку, стремительно повлёк её за собой. Тут перед ними быстро и резко сгруппировалась, словно материализовавшись из темноты, ещё одна толпа Горных, легко узнаваемых по голым кожистым черепам, сверкающим в свете полной луны, и без малейшей заминки двинулась в прямую лобовую атаку, беззвучно и легко переступая обутыми в мягкую кожаную обувь ногами по пыльной и прохладной ночной тропе, двое людей, натолкнувшихся на неожиданную преграду, сразу и привычно рассредоточились в боевую пару, встав каждый левосторонней, классической для двуручного хвата оружия стойкой – толпа Горных мгновенно оказалась вплотную вблизи них, и Фарит, стоявший в линии обороны чуть выдвинушвись, уже метнулся вперёд, занося для удара свой ятаган, но тут грудь целеустремлённо летевшего на него с безразличным лицом переднего Горного вдруг громко и влажно чавкнула, выпуская из своей глубины окровавленное острие меча, он безвольно качнулся, теряя скорость и порыв, и меч с менее выразительным, но тоже мокрым чавкающим звуком выскользнул из его пробитой груди назад, и прежде чем Горный успел рухнуть на землю, хозяин меча проскользнул мимо него вперёд, и, оказавшись рядом с Фаритом, встретил на сей раз рубящим ударом ещё одного Горного налетевшего было сбоку наискосок, тот отлетел в сторону с хриплым выдохом, ударившим в чёрно-жёлтое небо фонтаном крови, и там налетел на ещё чей-то клинок, в следующий миг оказавшийся с противоположной стороны от Фарита Горный упал прямо на месте, разрубленный пополам, прежде чем Фарит успел туда повернуться, и ещё сразу несколько равнодушных и стремительно мчавшихся к нему врагов, поразлетались в стороны, теряя конечности, попавшие под удары клинков, и потом окружающая его темнота несколько мгновений тяжело и упруго пульсировала, звеня и вспыхивая клинками, затем она лопнула, как гнилой нарыв, и мёртвые Горные морщинистыми обрубками, разбрызгивающими кровь, посыпались из неё, всё так же молча хрипя в предсмертной агонии, и затем всё кончилось, и вокруг не осталось никого чужих, стоящих на ногах и тем более способных сжимать оружие… - Надоели, – мрачно сказал едва различимый в темноте мужичок средних лет в башкирской тюбетейке, которого Айгуль заметила ещё днём возле коновязи, где он подковывал лошадей, и опустил дымящийся окровавленный меч. – Ходят, мля, по ночам, ни сна, ни отдыха. Толпа возле него тяжело дышала, смутно и массивно шевелилась, словно огромный удав, и чуть позвякивала оружием, не спеша пристраивая его на прежние места. Затем из её массы как будто выкристаллизовались сразу несколько человек, слитной слаженной группой шагнувшие к Фариту и Айгуль. Они упруго и мягко переступали по земле полусогнутыми ногами, идя чуткой плавной походкой опытных бойцов, слегка раскачивались при ходьбе, словно всё ещё уходя от вражеских ударов. - Можете оставаться, – коротко сказал им высокий чисто выбритый башкир с длинным двуручным мечом, как у средневековых рыцарей, в заспинных ножнах. – От местной шпаны вы нас избавили, авангардный отряд Горных нам с вашей помощью удалось уложить. Больше ни нас, ни вас никто не потревожит. Так что оставайтесь и привыкайте к жизни среди людей. - Спасибо, – без заминки ответил Фарит и лёгким движением с твёрдым металлическим звуком тоже загнал в ножны ятаган. – Но уже почти рассвет и нам пора в горы. - Папа, – еле слышным дуновением ветра сказала сзади него Айгуль. - Нам пора в горы, – ещё твёрже повторил Фарит и стремительно пошёл вперёд сквозь толпу, проскальзывая среди людей, словно ртуть, и таща дочь за руку вслед за собой. – Нам пора, - повторил он уже намного тише, словно говоря сам с собой. – Нам пора в горы. - Ага, - мрачно подытожила Айгуль, послушно следуя, увлекаемая за руку вслед за ним. – Только вот какого хрена мы ищем в хреновых горах, и за каким хреном мы в эти хреновы горы рвёмся. - Не «за каким», а «от какого», – поправил её голос со спины. Фарит даже не оглянулся. Он всё шёл вперёд к коновязи с яростной и целеустремлённой решимостью, и лишь девочка с нескрываемым любопытством повернула голову назад. - Вы крались за нами, как тень, Аглям-агай? – напыщенно и в то же время с очевидным любопытством спросила она. - Я всегда так хожу, – отрезал в ответ Аглям. – Бесшумно, раньше это было необходимо. Теперь-то, после сегодняшних событий, я надеюсь, необходимость ходить крадучись по родному аулу у меня отпадёт, как и у всех остальных. Так что не хрен вам рваться в горы, скоро мы и здесь замечательно заживём… - Спасибо за приглашение, - коротко ответил Фарит и начал седлать свою лошадь. - Но мы любим гулять ночами при луне. - Не мы, а ты, – недовольно поправила его девочка, но тоже стала седлать своего коня. Она повернула голову к Агляму, не прекращая своего занятия, и объяснила, как будто тот не расслышал. – Папа любит гулять ночами при луне. Аглям молчал и смотрел, как сумасшедшая семейка готовится в очередную дорогу. - Чего вы хоть ищите-то? – в конце концов не выдержал он. - Смысла жизни, – засмеялся Фарит и, затянув подпругу, птицей взлетел в седло. Он чуть шевельнул пятками, стронув этим движением коня с места, и подъехал к другу вплотную. - Ладно, Аглям, - мирно сказал он, возвышаясь над старым барменом-трактирщиком, как гора, - спасибо за помощь и приятную беседу, – и он протянул ему сверху раскрытую для прощального рукопожатия ладонь. - Ладно, – согласился Аглям и вложил мощный боевой лук в протянутую руку. – Никогда не забывайте оружие в прежних местах, – сказал он поучительным тоном и, улыбнувшись приятелю снизу, направился к уже сидящей в седле Айгули, тоже протягивая к ней лук. – Хороший выбор, - одобрительно сказал он ей, - и компактный, и мощный, и мягкий, и упругий, и удобный по девичьей руке, и имеет очень хороший бой. В общем, всего помаленьку, но при этом всё есть. У тебя хороший вкус и хорошее чутье, крошка. - Спасибо, Аглям-агай, – искренне ответила девочка, принимая оружие из его руки. И добавила, подчинившись внезапному порыву. – Поехали с нами… гулять при луне. - Уже, – весело согласился Аглям и одним прыжком оказался на коне, который был, как лишь сейчас стало заметно, давно осёдлан и стоял наготове с краю коновязи – в самом удобном месте для того, чтобы внезапно пустить коня вскачь. Слегка поёрзав задницей по седлу, как будто нащупывая наиболее удобную позу, он слегка потянул поводья и, не удержавшись, выдал прежним менторским тоном очередной собственного изготовления постулат: – Держите лошадь осёдланной, если вам это подсказывает душа. И он первым сорвался с места сразу в галоп, безошибочно помчавшись в ту сторону, которую избрали себе Фарит с Айгулью для продолжения своего пути. Они некоторое время смотрели ему вслед, затем, переглянувшись, тоже тронулись туда же сначала неспешной рысью, потом всё ускоряя скорость и тоже потихоньку переходя на галоп, и они даже не оглянулись на посёлок, смотрящий им вслед сотнями внимательных тихих глаз из смутно чернеющий среди улочек человеческой толпы. - Зачем нам этот Город, госпожа? Вопрос был задан Оврудом совершенно неожиданно, когда он в очередной раз совершенно бесшумно подошёл к девушке со спины. Девушка не дрогнула и не пошевелилась, лишь слегка повернула голову вбок, давая понять, что ею был услышан вопрос. - Тебе следует реже сидеть у костра, Овруд, – с неудовольствием сказала она, больше не совершив никаких движений и никак не изменив своего положения на краю скалы. – От тебя ощутимо исходит запах дыма, и ты теперь не сможешь подобраться к противнику незамеченным. – Она вернула голову в прежнее положение и снова начала смотреть на гаснущий закат, и от этого еле заметная тень неудовольствия и напряжения промелькнула по оврудовскому лицу. - План сработал, госпожа, – тем не менее с полнейшей почтительностью сказал он ей со спины. – Йойхо и Элз помогли девочке и мужчине в бою, и теперь смогут пользоваться их полнейшим доверием,… когда сумеют их догнать. - Значит, людям всё-таки удалось если не понять, то почувствовать в твоих лазутчиках нечто чужое, – констатировала девушка, на сей раз даже не пошевелившись и не пытаясь посмотреть назад. – Иначе бы они так быстро с места не сорвались. - Это всё мужчина, госпожа, – смущённо ответил Овруд. – Бой уже закончился и должно было начаться знакомство, когда он вдруг побежал к лошадям, волоча за собой девочку, и через пять минут в ауле уже не было обоих. - Он всегда чувствовал бомбу, приходящую из темноты, – после долгой паузы полушёпотом ответила госпожа как будто самой себе, но Овруд её расслышал. - Какую бомбу? – напряжённо спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил. – Ничего страшного не случилось, Элз и Йойхо направились вдогон по их следам и в ближайшие часы должны их настичь, так что знакомство просто откладывается. Я думаю, всё будет в порядке, и наш план сработает – если эти двое действительно доберутся до Города, то мы доберёмся туда вместе с ними…, - Овруд ещё не истратил весь воздух, который находился у него в груди, и явно хотел сказать что-то ещё, но вместо этого лишь медленно выдохнул и замолчал, прервавшись на полуслове и глядя в спину госпоже. Девушка молчала и равнодушно и привычно смотрела вдаль прямо перед собой. - Я всё поняла, Овруд, – сказала она наконец. – Ты можешь идти. Овруд не двинулся с места. Он всё так же тихо, но с неожиданно напрягшимся и приобретшим упрямое и одновременно испуганное выражение лицом продолжал стоять позади девушки, вновь замолчавшей, казалось бы, навечно. Она всё молчала и молчала, и всё смотрела в никуда, а Овруд дожидался чего-то позади неё, не решаясь подать голос, но и не желая уходить, не выяснив что-то для себя, они стояли один позади другой, и небольшое пространство между ними словно заледенело глыбой неподвижного тяжёлого льда. Наконец, девушка, не оборачиваясь, чуть дёрнула уголком рта и нарушила безмолвие, смертельным холодом обнявшее их обоих: - Что-нибудь ещё, Овруд? – с полнейшим спокойствием спросила она. И мужчина сдался. Он вдруг поник всем телом и, опустив голову, начал поворачиваться, чтобы уйти, но неожиданно вновь зазвучавший голос девушки остановил его. - Нам совсем ни к чему этот Город, – сказала она, не оборачиваясь. – Но нам нужно двигаться вперёд, ибо когда мы остановимся, мы начнём умирать. И ещё, - тут она повернулась так резко, что мужчина невольно отпрянул от неё всем телом, и обжигающе взглянула на собеседника чёрными, дула спаренных пулемётов, зрачками сквозь узкие разрезы глаз, и от этого взгляда Овруд менее порывисто, но всё-таки заметно попятился, - нам необходимо держать всю эту шваль, - тут она кивнула в сторону неподвижных, как каменные изваяния, Горных, сидящих правильными рядами поодаль позади, - в единой армии, не давая им разбежаться, а для этого нужна яркая объединяющая идея. Армии нужна цель, нужен враг, нужен объект приложения военного потенциала, иначе любая армия превращается в сборище недоумков. И этот идиотский Город, якобы полный сказочных сокровищ, а на самом деле, как я уверена, давно утопший в собственных экскрементах, в качестве объекта и идеи подходит как нельзя лучше…, - она замолчала внезапно, словно была выключена изнутри и, уже не так резко повернувшись обратно, вновь уставилась на долину и горы прямо перед собой. Мужчина постоял некоторое время сзади, затем, с каким-то восторгом и просветлением поклонившись её спине, бесшумно направился прочь. - Держи лук вертикально, – сварливым тоном сказал Аглям. Он подошёл к Айгуль и аккуратно повернул лук в её руке, тем самым установив его в строго вертикальное положение. Айгуль с печальным стоном вздохнула и прижмурила левый глаз, начиная целиться в далеко отстоящую, наспех приколоченную к дереву самодельную мишень. - Держи лук вертикально и не давай ему болтаться в руке, – негромко говорил Аглям, стоя у девочки за спиной и словно целясь вместе с ней. – Опорную руку держи вытянутой вперёд до отказа, корпус удерживай боком к мишени, ноги на ширине плеч, всё тело должно быть жёстко выпрямленным, центр тяжести должен располагаться строго посередине… так… теперь натягивай тетиву. Нет-нет, - Аглям аккуратно коснулся сзади детского локоточка и приподнял его вверх, - при натягивании руку следует отводить вбок-назад горизонтально – строго горизонтально, удерживая локоток на уровне плеча, вооот так, теперь тетивой слегка коснись щеки, чтобы быть уверенной, что натягивание выполнено по полной амплитуде, без самообмана, теперь целься…быстро, быстро, быстрее… долго целишься, Айгуль, так ты устанешь и не сможешь удержать лук на линии прицеливания при отпускании тетивы, перед выстрелом не забудь затаить дыхание, а сам выстрел нужно произвести в момент между двумя ударами сердца, опорную руку при выстреле старайся сохранить в полной неподвижности, да стреляй же, на хрен! – Аглям уже тараторил и почти кричал, тяжело дыша, как будто бежал в крутую гору. – Ну же, огонь!!! – тетива зазвенела, с силой послав стрелу в цель, и ещё пока стрела была в воздухе, Аглям заорал. - Вторую! Быстрее! Второй выстрел производится сразу же за первым, стреляй же, ну!!! – Тетива зазвенела снова, и Аглям вытянул шею, глядя, куда полетела стрела. – Тьфу! – сказал он, наконец, и отошёл от сконфуженной девочки немного в сторонку. Девочка подавленно молчала и стояла понурившись, вертя лук в руках, как бесполезную игрушку. Аглям тяжело вздохнул и вытер ладонью пот с мокрого лба. – Ладно, - устало сказал он, - научишься, не боги горшки обжигают, – и он снова подошёл к ней сзади. – Так, - начал он окрепшим, налившимся энергией и силой голосом, - поднимай лук. Держать вертикально в жёстко вытянутой правой руке, локоть левой руки, когда натягиваешь тетиву, удерживать на уровне плеча… - Отдохнуть бы ей желательно, – негромко сказал позади незнакомый голос. – В древние времена в школах всегда были так называемые переменки, чтобы у ученика отдохнул мозг и немножко разгулялось тело. - В древние времена ученик не рисковал оказаться внезапно сожранным себе подобными, пока отдыхает его мозг и разгуливается его тело, – буркнул Аглям, не оборачиваясь и незаметно для гостей засовывая обратно в ножны за поясом мгновенно выхваченный было кинжал с узким шильным клинком. – В бою у неё не будет возможности отдохнуть и перевести дух. - Ну не вечно же мы будем подобно диким зверям сражаться за возможность дожить до следующего рассвета, – добродушно ответил визитёр со странно неряшливой копной спутанных волос на голове, что совершенно не вязалось с его общим по-солдатски аккуратным и строгим обликом. – А впрочем, ты прав, для начала нам нужно дождаться этих мирных дней, а для этого не помешает уметь стрелять из лука, – он как-то очень легко и обаятельно улыбнулся и окончательно вышел на полянку из тени скал, в которых находился на протяжении всего разговора. – Меня зовут Элз, – культурно представился он. - Почему бы твоему другу тоже не назвать своё имя и, вообще, перестать таиться среди кустов? – посоветовал ему голос Фарита неизвестно из какого угла. Аглям с диким удивлением встрепенулся и взглянул в сторону спального места, где секунду назад мирно похрапывал Фарит. Постель выглядела так, как будто там действительно кто-то под накидкой спал мирным богатырским сном, но голос Фарита доносился совсем не оттуда. - Он просто очень медлительный, – извиняющимся тоном ответил гость, поворачиваясь и скользя по окрестным скалам и кустам внимательным взглядом. - Медлительный и несколько туповатый, правда, Йойхо? - Ну, – хрипло подтвердил из кустов более низкий голос, и на полянку вышел ещё один человек с точно такой же неряшливой копной волом на голове, что и первый, хотя у этого спутанные волосы больше соответствовали общему облику, чем у первого. После его появления Элз с самым подкупающим видом развёл руками по сторонам. - Ну вот, мы все перед вами, как на духу, – весело сказал он. – Больше никакие наши лазутчики не прячутся по кустам среди теней. - Я знаю, - негромко ответил Фарит и тоже вышел на Божий свет. – Вы нам вчера, конечно, здорово помогли, но, по-моему, это совсем не повод, чтобы гоняться за нами по горам, - фраза прозвучала совершенно невинно, но каким-то образом она всех напрягла: рука Агляма замерла на рукоятке кинжала, уже мирно покоящегося в нежном лоне ножен, и Айгуль перестала медленно отпускать натянутую тетиву заряжённого лука, со слегка опущенным вниз наконечником стрелы которого она неподвижно, и полусогнувшись корпусом, простояла весь разговор. Гость несколько смешался и заёрзал прямо на месте со смущённым лицом. - Так мы же хотели с вами пойти, - виновато сказал он, - нам, в принципе, туда же, в ту же сторону, что и вам, а командой путешествовать безопаснее. Вот и решили скакать всю ночь, чтобы к вам присоединиться. Фарит никак – ни словом, ни мимикой не среагировал на его слова. Он лишь молча прошёл к своему месту и начал укладывать постельные принадлежности в мешок, не глядя по сторонам и по-прежнему сохраняя напряжённость в теле, что было видно по его обманчиво мягким и плавным движениям. Но тут раздался нежный голосок Айгуль. - А что вы ищете в той стороне? – с невинным любопытством спросила она, и её тонкие пальцы, удерживающие в натянутом состоянии тетиву, напряглись немного больше, чем до сих пор. Элз вытаращился на неё с искренним изумлением. - Так Город же в той стороне, – сказал он совершенно обалдевшим тоном. – Вы, что, не знали? Это все знают. Мы думали, вы и идёте как раз туда – чтобы его разыскать. - Что за муть, - досадливо поморщился Фарит и в сердцах резким движением затянул на мешке завязки. – Нет никакого Города. Взрослые люди, а верите в дурацкие сказки. Так что никакого долбаного Города никто из нас не ищет, мы ведь не такие тронутые лопухи, как некоторые. - Но ведь вам хочется на этот долбаный Город хотя бы одним глазком взглянуть, а? – вкрадчиво и в то же время подкупающе поинтересовался Элз. - Нет, - отрезал Фарит. - Что я, города, что ли, не видел? Мы просто шли туда, потому что мы пришли оттуда, из противоположной стороны, а в противоположной стороне нам не удалось добыть боеприпасы. Но теперь мы, пожалуй, свернем куда-нибудь под прямым геометрическим углом, лишь бы не оказаться в одной компании с горсткой кретинов, ищущих призраков посреди Уральских гор. - Но ведь возможно всё, - дружелюбно намекнул ему Аглям. Фарит неожиданно поник и утомлённо опустился на мешок с постелью. - Даже если этот город-призрак существует, не тревожьте его беспокойный сон. Призракам и людям не должно быть по пути. Пусть Город либо живёт, либо подыхает как-нибудь без нас, – с безумной усталостью закончил он. Вокруг все растерянно молчали, и даже Айгуль окончательно опустила остававшийся полуприподнятым на протяжении всего этого времени лук и ослабила натяжение тетивы. - Однако, - осторожно начал Аглям, - кажется, упоминание о Городе вызывает бурю чувств в твоей молодой груди. Почему бы тебе… - Всё! - резко прервал его друг. - Вы можете хоть до седых волос топать по горам в поисках Летучего Голландца или Города Городов. А мы с Айгуль уходим искать патроны. Они нам нужнее, чем целая рота таких недоумков, как вы, - и он одним движением закинул мешок на плечо и направился к коню, как будто смотрящему на людей со странным любопытством. - Эээээ…, - неожиданно для всех подал голос всё время молчавший Йойхо. - Ну что ещё? – в бешенстве обернулся Фарит. - Чё такое «прямой геометрический угол»? – любознательно спросил Йойхо и зачем-то поправил на голове копну волос. И Фарит долго молчал и смотрел на него. - Вот так, – наконец резюмировал он. – Ищите Город, мать вашу. Чтобы стать таким же, как ваш друг. - А чё? – неуверенно начал Йойхо, и тогда Элз на миг повернулся и взглянул ему прямо в глаза. Больше Йойхо не издал ни звука. - Я думаю, нам в любом случае не следует разделяться, – миролюбиво произнёс Элз. – Не хотите искать Город, ну и хрен с ним. Давайте хоть пройдём совместно самую опасную часть пути – горы, а там каждый отправится по своим делам, годится? – И, сделав небольшой шажок вперёд, вслед за девочкой и её отцом, добавил. – Вы уже чуть не попали в беду лишь потому, что имеете нездоровую привычку путешествовать одни, полагаясь лишь на собственные силу и мастерство. Рано или поздно найдётся кто-нибудь, кто окажется сильнее вас. Фарит неожиданно замедлил движения, уже когда брался левой рукой за луку осёдланного коня, чтобы было удобнее запрыгнуть в седло. Айгуль давно сидела на лошади и выжидающе смотрела на него сверху, а он всё мешкал и всё не садился на коня, опустив голову и думая о чём-то своём. - Ладно, – неожиданно сказал он. – Дойдём вместе до выхода на равнины. А там – у каждого найдётся своя дорога, – и он наконец-то запрыгнул в седло одним лёгким движением, чуть коснувшись левой рукой луки. |
