|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
|
и именно поэтому она успела заметить это в первый же, самый главный, решающий миг, после которого уже не осталось бы времени ни у кого ни на что – и она выстрелила навскидку, не успев ни о чём подумать, просто отпустила булочку, которую уже сунула было правой рукой в рот, и выдернула этой же самой правой рукой из кобуры пистолет, и грубовато округлый и массивный пистолетный ствол коротко рявкнул, выплюнув сноп огня ещё до того, как она разжала зубы и выпустила булочку изо рта, позволив ей безвольно упасть… куда?, этого она уже не заметила, поскольку смотрела лишь вперёд, туда, где удар пули пришёлся неясной лёгкой тени, вдруг возникшей в коридорчике, прямо в грудь, и с такого, двухметрового, расстояния оказался такой силы, что буквально отшвырнул неясную и неслышную серую тень в глубину прихожей, и Эля успела понять (и обрадоваться от этого понимания), что такой вполне материальный предмет, как пуля, вполне способен хотя бы отшвырнуть страшного своей непонятностью призрачного врага, а значит, они втроём с одной этой тварью справятся, кем бы или чем бы она ни была, и словно эхом этих мыслей из двери комнаты в боковой стене точно так же беззвучно и призрачно вылетела ещё одна тень, мгновенно свернула в сторону кухни, находящейся от двери слева, и метнулась к ним стремительными лёгкими прыжками молодого добермана, а тень, только что отброшенная страшным ударом пули в грудь, уже тоже извернулась на полу прихожей и встала на всю четвёрку тёмных и худых, словно голых, то ли лап, то ли рук, и Эля, наконец-то разжав зубы и выпустив надкушенную булочку изо рта, вскинула “Беретту” обеими руками над столом, ловя теперь уже отчётливо видную, словно проявившуюся на чёрной фотобумаге узкую клыкастую морду в прицел, она сама даже не успела подумать о том, что почему-то подсознательно целится именно в голову теперь, когда выстрел в корпус предыдущей твари не причинил той никакого вреда – она вновь выстрелила прямо над макушкой сидевшей напротив дочери и дико закричала: - АЛЬБИНА!!! – одновременно с тем, как голова твари, с ходу натолкнувшись на летящую пулю лбом, лопнула с мокрым звуком, разбросав вокруг кости и слизь, и безголовая тварь ещё продолжала бежать, когда из комнаты выюркнула, взмахнув длинным голым хвостом, точно такая же, уже третья по счёту, тварь и одним лёгким прыжком перемахнула через предыдущую и в тот же миг, без заминки, с неукротимой силой рванулась ко всё ещё сидящей в оцепенении девочке и наконец-то взметнулась на неё в последнем прыжке, когда Эля вновь заорала: - АЛЬБИНА!!! – трясущейся рукой пытаясь поймать на мушку и эту, очередную, бесшумную, клыкастую и остромордую тварь, зная, что промахнись она, второго выстрела у неё уже не будет, и тогда Жека, выпрыгнув прямо от своей тарелки в углу, как-то страшно медленно просквозил сквозь всю кухню сверкающим и мохнатым серебристо-серым шаром и с утробным невыразительным рёвом всем телом ударил уже летящего на тонкую детскую шейку хвостатого зверя в бок, и тут же мгновенно из коридорчика вымахнула ещё одна… Эля уже потеряла им счёт, ей казалось, что уже миллионы этих скользких, длиннохвостых, ускользающих от прямого взгляда серых теней кружатся вокруг неё – ещё одна тварь метнулась к её столу длинным гибким движением, и опять пёс успел сгруппироваться и, вытянувшись в немыслимом прыжке, с коротким бешеным всхрипом вскользь полоснул её клыками по узкому мускулистому боку, и в рваной открывшейся ране на миг проступили какие-то округлые, подвижные, как маховики, белые предметы, тут тварь, отброшенная им до этого, метнулась к нему сзади, и пёс вновь успел с рёвом юлой извернуться вокруг своей оси и встретил её ударом клыков в грудь, и тут же другая навалилась на него сзади, они все втроём сплелись и безумным и рычащим, рвущим друг друга клубком покатились по полу к стене, и в серовато-сумрачном проёме коридорчика возникла ещё одна смутная тень – возникла и сразу бросилась к ним, неощутимая, бесшумная, еле видная, словно сливающаяся со мглой прихожей, словно растворяющаяся в ней, словно гаснущая, утопающая, на миг исчезая, в попадающихся на её пути тенях от обычных предметов и стен, она метнулась к их столу каким-то жидким, словно скользящим, словно текущим, как сгусток мрака по стене, движением, и только узкая усатая морда с тонкими и длинным оскаленными клыками, которые сразу показались Эле ядовитыми, была отчётливо видна, проступая из неосязаемого и подвижного, ускользающего и колышущегося, как плотный болотный туман, серого шерстистого кома, составляющего её плоть, и Эля вскинула пистолет левой рукой, ловя её на мушку – теперь, когда пса дракой снесло с линии огня, она снова могла стрелять, и она прицелилась левой, спокойно и хладнокровно, правой ухватившись за край стола и ожидая лишь, когда из под него появится голова Альбины, уже стряхнувшей с себя оцепенение и бросившейся к маме на четвереньках под столом, вот её растрёпанная голова вылезла снизу возле правого бедра мамы, и одновременно с этим Эля выстрелила, удар пули пришёлся на сей раз вскользь прямо в оскаленную пасть, и белые осколки клыков с треском разлетелись с левой стороны морды, оставляя за даже не приостановившейся от этого тварью белёсый, словно пылевой, след, и Эля выстрелила ещё раз, и вновь пуля попала почти туда же, и неровные оставшиеся обломки клыков в окровавленной левой стороне распахнутой пасти тоже вылетели наружу со всё тем же лёгким треском, а тварь всё неслась и неслась к ним, стремительно и в то же время плавно, как в замедленном кино, вот её острая морда нависла прямо над столом, и Эля, стиснув зубы, успокоилась и сосредоточилась и, отведя локоть в сторону, боком направила ствол пистолета прямо покатый и скошенный, покрытый тонкой серой шерстью лоб почти в упор, и плавно и аккуратно, чтобы на сей раз не допустить смещения с точки прицеливания, потянула за спусковой крючок, и тварь с раскрывшимся в самой серединке черепом отшвырнуло назад с расстояния настолько близкого, что её обдало удушающим, смутно знакомым и однозначно отвратительным смрадом, который она заметила среди прочих запахов, ещё когда вошла в квартиру – Эля тут же, уже не обращая никакого внимания на отлетевшую тварь, перевела ствол “Беретты” на прежнюю линию огня, где в душном сумраке коридорчика проступила ещё одна смутная тень, тут же нажала на спуск, сказав про себя “четыре”, и тут же выстрелила снова и сказала про себя “пять”, эти две пули отбросили очередную нападавшую гадину, и мимо неё к кухне рванулись сразу две тени, и теперь Эля стала стрелять стремительно, раз за разом нажимая на крючок, и непрерывно отсчитывая утекающие через нагревшийся пистолетный ствол заряды: “шесть”, “семь”, “восемь”, “девять” – серые смутные тени всё разлетались и разлетались в тесноте прихожей, и стены, и пол, и потолок там уже были сплошь забрызганы и заляпаны брызгами крови и ошмётками мяса и мокрой окровавленной шерсти, а они всё бросались и бросались на неё из чёрной глубины, словно двоясь, словно всё множась, словно всё увеличиваясь числом, и Эля вновь заметила, что отброшенные и вроде бы уже мёртвые твари снова становятся на тонкие голые пальцы-лапы, сначала пошатываясь и с трудом, затем словно оживая и вновь наполняясь энергией и силой, и вновь бросаясь на них из полумрака, а Эля всё стреляла и всё считала последние остатки выплёвываемых пистолетом пуль: “десять”, одиннадцать”, “двенадцать”… одна из теней вдруг промелькнула вдоль стенки, избежав линии огня, и мгновенно возникла в полуметре от них, и Эля выстрелила в неё последние два раза, полушёпотом сказав вслух: “тринадцать”, “четырнадцать”, и затвор щёлкнул с хрупким металлическим звуком и застыл, оставив обнажённым чуть дымящийся ствол, и в следующий миг узкое гибкое тело метнулась к ним в прыжке, и Эля рванула стол за противоположный край, опрокидывая его на бок столешницей к себе с грохотом ссыпавшейся с него посуды, и, бросив пистолет на пол рядом с дочерью, обеими руками с усилием приподняла стол перед собой, как щит, закричав: - Доча, заряди!!! Обойма у меня в кармане!!! И тут тварь ударила в стол всем телом такой силой, что Эля покачнулась, удерживая стол перед собой, и над краем стола прямо перед её лицом возникла клыкастая пасть, обдавая её смрадным дыханием, и крохотные красные глазки глядели на неё в упор, в то время как тварь с низким тяжёлым хрипом прыгала и прыгала, и щёлкала узкими белыми клыками, скрипя по внутренней стороне столешницы когтями и пытаясь дотянуться до её лица, и тут же ещё две твари бросились на них, тараня телами стол, и этот удар отшвырнул Элю с Альбиной в угол между холодильником и стеной, пистолет вылетел из руки девочки и залетел под батарею, но зато теперь стол удерживался, упираясь краями в стену и холодильник, так что Эля смогла ослабить руки, переводя дух, и взглянуть сверху на Альбину, вставшую на четвереньки и, зажав зубами обойму, пытающуюся дотянуться из их крохотного укрытия до пистолета, тут все три твари дёрнулись к её лицу одновременно, и Эля решила не отвлекаться и, тяжело дыша и хрипя, вновь упёрлась в столешницу обеими руками, отталкивая тварей от себя, они снова, на сей раз с коротким многоголосым визгом подпрыгнули, рванувшись к её лицу, и в этот миг на них сзади снова обрушился Жека. Он вышел из кровавого месива на месте своей предыдущей схватки, словно даже не торопясь, тяжело хромая и подволакивая переднюю лапу, весь мокрый и страшный от облепившей его крови, на сей раз даже не рыча, а лишь беззвучно, как эти твари, скаля огромные окровавленные клыки, затем он всё-таки опять коротко и экономно рыкнул, взметнувшись на их узкие серые спины, этот толчок едва не отбил Эле руки, и все четыре зверя вновь завертелись по кухне в страшной драке, сметая всё на своём пути, давление на стол на миг ослабло, и Альбина оттолкнула бок столешницы и мгновенно проскользнула на животе тонким телом наружу из укрытия, дотягиваясь до пистолета под батареей, в тот же миг из прихожей к ней рванулись ещё несколько серых теней, но девочка уже втянулась назад, сократившись телом, как удав, и держа измазанный пылью и паутиной пистолет в правой руке за ствол, она уже завозилась с рычажком выброса пустой обоймы, когда несколько мускулистых тел ударили в стол одновременно, и над верхним краем опять замаячили острые и оскаленные усатые хари, и Эля вновь напрягла руки, стараясь не допустить, чтобы их окончательно зажали в угол, тонкие длинные клыки резко клацнули перед самым её лицом, едва не отхватив нос и обдав вонючим ветром, и тут Эля вдруг узнала их запах, “Господи, - подумала она. – это же крысы, они пахнут именно так. Это очень большие и почти неуязвимые крысы, оживающие на моих глазах после прямых попаданий пуль…”, но она тут же взглянула по сторонам и поняла, что это не совсем верно – ожили лишь те твари, которые были ранены куда-нибудь в тело, крысы же с разнесёнными, расколотыми головами оставались лежать в неподвижности, и тем двум, которых разорвал в клочья пёс, явно тоже не суждено было больше подняться, и тут она услышала, как, наконец-то, щёлкнула затворная рама пистолета, и поняла, что оружие вновь готово к бою, последние четырнадцать зарядов уже тихо жили в стальном пистолетном нутре, готовые с рёвом вылететь по сизому каналу ствола, затем она глянула вниз и увидела, как Альбина, стоя на коленях и уперев “Беретту” в правое бедро, изо всех сил пытается передёрнуть затвор и дослать патрон в ствол, её крохотные тонкие руки страшно напряглись, и нежное детское лицо исказилось нечеловеческим усилием и мукой, и затвор наконец-то лязгнул, открывая патрону путь, и Эля, опуская за оружием руку, возблагодарила Аллаха за то, что он надоумил её мужа не лениться, уча дочь обращению с оружием, но тут ещё несколько крыс напрыгнули на столешницу с противоположной стороны, влетев, как еле видные серые торпеды в из коридорчика в кухонную дверь, и Эля судорожно вновь вцепилась в столешницу обеими руками и со стоном отжала её от себя, с мучительным напряжением удерживая на ней бьющийся живой вес, тут сбоку внизу, между полом и нижним углом холодильника начала со скрипом просовываться клыкастая пасть, и тут же такая же пасть появилась в нижнем зазоре между полом и столом, Эля что есть силы нажала вниз на усатую морду ребром доски и почувствовала, как упругая костистая морда, игнорируя все её усилия, упрямо протискивается внутрь, отжимая край столешницы от пола словно скользкий маслянистый клин, и душная липкая рука отчаяния и безысходности мягко обернула и сдавила горло женщины, мешая дышать, тут рядом с той мордой появилась ещё одна, и они начали протискиваться к людям уже вдвоём, и Эля поняла, что очень скоро, может быть, через миг, туда же всунется и третья, и четвёртая крыса… дверной звонок залился яростной трелью, когда это уже произошло. - Ломайте дверь, ради Бога!!!. – в отчаянии закричала Эля, искажая залитое потом и слезами лицо, и тут же поняла, что сморозила глупость – эту бронированную махину, призванную быть надёжным препятствием на пути бандитов и мусоров, было не взломать, дверной звонок снова забился и завибрировал, заливаясь трелью, и тогда Эля заплакала навзрыд от ужаса и отчаяния, из последних сил удерживая столешницей лезущих уже со всех сторон крыс, и тут Альбина душераздирающим недетским голосом закричала, с огромным усилием поднимая двумя руками пистолет перед собой. Она выстрелила прямо сквозь стол, не поднимаясь с колен и удерживая пистолет полусогнутыми руками перед грудью, деревянная доска коротко треснула и просквозилась огромной дырой, пуля попала одной из тварей куда-то в грудь и с этого расстояния в десять сантиметров буквально выбросила узкое и серое, разбрызгивающее ошмётки мяса и шерсти тело в воздух, давление стола на руки Эли сразу ослабло, и Альбина, отброшенная отдачей, с мягким шлепком упала задницей на пол и тут же снова качнулась вперёд, поджимая под себя ноги и вновь выравнивая направление пистолетного ствола, она выстрелила вторично сразу же, как только ей это удалось, и столешница стала ещё легче, и на сей раз девочка сумела удержать отдачу и не упасть, и это позволило ей выстрелить на сей раз уже без паузы, переведя ствол вниз и расплющив выстрелом одну из узких голов, уже просунувшихся в щель возле пола, “три” – подумала Эля, чувствуя, как гудит голова от непрерывно верещащего звонка на входной двери, тут же Альбина выстрелила снова, теперь уже вбок, в оскаленную морду, упорно лезшую между боковым ребром столешницы и холодильником, в обойме оставалось лишь десять зарядов, и их тут же осталось девять уже через миг, потому что девочка вновь выстрелила перед собой сквозь стол, вновь отшвырнув пулей одну из наседающих спереди крыс, теперь патронов осталось лишь восемь, а когда раздался следующий выстрел, Эля поняла, что через семь секунд, когда кончатся оставшиеся семь зарядов и затвор вновь клацнет и застынет в немоте, им конец. И когда новый выстрел пробил навылет и отшвырнул ещё одно вонючее ублюдочное тельце, Эля крикнула: - Доча, пробиваемся к двери!!! – и собрала остатки сил. Она оттолкнулась спиной от стены и с хриплым рёвом не хуже чем у Жеки нажала всем телом на столешницу перед собой, медленно поворачивая её по оси и начиная сдвигать мельтешащую и копошащуюся груду тварей влево от себя и сама начиная соскальзывать по холодильнику вправо, к длинной стене, уходящей в прихожую и к двери со всё трезвонящим звонком и уже сотрясаемой ударами с той стороны. Когда она пересекла линию угла холодильника, левое ребро стола на миг отделилось от стенки, и тут же туда метнулась призрачная тень, “Беретта” снова полыхнула огнём, едва не оглушив их грохотом в замкнутом пространстве, и мать с дочерью, наконец-то, смогли проскочить неровный угловатый участок, бугрящийся тяжёлым телом холодильника, и оказались вплотную спиной к гладкой ровной стене, утопающей дальним концом во мраке прихожей – прихожей, до которой были миллионы тысяч миль, и Эля лишь сейчас поняла, что это самый опасный участок пути, потому что теперь они были открыты с флангов, откуда на них могли наброситься все нечистые мира – вот уже послышалось тяжёлое и частое нечеловеческое дыхание возле щели с левой стороны, тут возникла смутная тень в щели справа, узкая злобная морда сунулась к ним, и в следующий миг с резким мокро-трескливым звуком что-то рвануло тварь назад, выдернув её морду из щели обратно, и Эля чуть не расплакалась от счастья и облегчения, когда на её месте появился пёс, истерзанный и окровавленный, ослепший на один, вырванный с корнем глаз на разорванной морде, он появился в проёме у стены и посмотрел снизу вверх на Элю уцелевшим глазом сосредоточенно и твёрдо, чуть запрокинув могучую голову, потом он повернул морду в сторону внешнего мира и вновь беззвучно оскалил совершенно целые, розовые от крови, смешанные со слюной клыки, и Альбина сразу же выстрелила в противоположную сторону, откуда к ним тоже всунулась харя с парочкой крохотных и равнодушных прожорливых глаз, харя с уже привычным для всех мокрым хлопающим звуком разлетелась в крохотный кровавый фейерверк, и они все втроём тут же двинулись туда, со скрипом передвигая по полу ребро столешницы вдоль стены, и пёс наконец-то вновь зарычал горлом, и даже отсюда, из-за поставленного стоймя кухонного стола было то ли слышно, то ли заметно каким-то иным образом, что крысы шарахнулись в стороны от этого рычания и замельтешили в отдалении, не смея приблизиться к псу, лишь со стороны Альбины снова метнулась очередная тень и пистолет снова с грохотом дёрнулся в тонких полусогнутых детских руках, тут наиболее прыгучая и подвижная тварь из тех, что упрямо и просто атаковали их деревянный щит прямо спереди, подпрыгнула особенно высоко и, уцепившись худыми, чёрными, похожими на руки измождённой старушки, лапами с зеленоватыми когтями за верхнее ребро столешницы, начала сноровисто влезать на него, отводя чёрные локти назад, словно подтягиваясь на турнике с выходом силы, и скрипя когтями задних лап по дереву с той стороны, помаленьку переваливаясь через край узкой светловатой грудкой, и Эле пришлось нажать на стол и удерживать его теперь в отдалении от себя, поскольку тонкие белые клыки заклацали уже прямо перед её лицом, и теперь передвигаться стало труднее из-за веса елозящего на доске гибкого крысиного тела, Альбина начала было с усилием поднимать на неё пистолет, но, по подсчётам Эли, их боезапас уменьшился уже до четырёх зарядов, и она крикнула: - Не трать патроны!!! – и с ещё большим усилием напрягла правую руку, удерживая весь вес теперь только ею одной, и приподняла левую раскрытую ладонь, зная, что теперь совсем, никак и ни в коем случае нельзя промахнуться, тут же пёс на левом фланге на мгновение резко вытянулся куда-то за край стола, взмахнув лобастой окровавленной головой, раскрыв до предела пасть, было слышно, как клыки щёлкнули сразу после мокрого рвущегося звука, и оттуда ударил кровавый всплеск, в следующее мгновение Альбина выстрелила в свою сторону опять, и Эля заставила себя не отвлечься на эти звуки и не отвести взгляда от крошечных злобных красных глаз перед собой и слегка пошевелила раскрытыми пальцами поднятой левой руки, разминая затёкшие от долгого сжимания края стола мышцы и при этом ни на миг не прекращая упорного движения в сторону прихожей, и её дочь выстрелила ещё раз, вновь обдав пол и стену выброшенным пулей фонтаном мозга, крови и костей… Эля выбросила левую руку вперёд со скоростью и точностью бросившейся кобры, проскользив кистью прямо под костистым и мохнатым крысиным подбородком, и ухватила крысу за жилистое горло, пульсирующее пролетающей по близким венам и артериям кровью и толчками воздуха, проходящего сквозь дыхательные пути, Эля напрягла уставшие пальцы и что есть силы стиснула под короткой шерстью округлый и хрящеватый мягкий столб, крыса в ответ тут же напрягла и сжала горловые мышцы, яростно хрипя и сопротивляясь нажиму, и Эля поняла, что ей не задушить её просто так, и она с силой потянула тварь за шею сверху вниз, уперев её горло в деревянный край стола и пережав давлением дыхательные пути, она давила и давила упругую и скользкую, яростно выворачивающуюся из руки шею вниз, вдавливая в ребро доски хрящеватые ткани и чувствуя, как горячая зеленоватая слюна их оскаленной хрипящей пасти заливает ей руку, крыса всё билась и билась по той стороне доски, скрипя по дереву когтями задних лап, выбрасывая передние лапы вперёд над ребром стола, пытаясь достать до Элиного лица когтями, она всё билась и билась, и всё не умирала, она всё хрипела и брызгала ей в лицо вонючей слюной, и обнажённые стиснутые клыки сверкали перед ней, ослепляя мёртвенным сумеречным блеском, и пёс слева уже ревел, не останавливаясь, то и дело с коротким усилившимся взрыком выдёргиваясь куда-то вбок, и тут Альбина выстрелила ещё, и затем, почти сразу, снова… Затем она бросила ставший бесполезным пистолет на пол, и глухой удар упавшего на пол оружия и зрелище дочери, внезапно вскочившей на ноги с колен и появившейся рядом, изо всех своих детских силёнок наваливаясь на стол вбок, прилепив к гладкой поверхности ладошки и стараясь помочь движению к коридору, на миг вновь повергли Элю в отчаяние и желание закричать и сдаться, и она вновь напрягла скулы, стискивая зубы и стряхивая с себя слабость и лишь застонала и затем, в точности, как крыса, которую она душила, захрипела вслух и ещё сильнее, с заволокшим её мозг чёрным туманом нечеловеческого усилия, нажала горлом крысы на острый край деревянного ребра, что-то под её пальцами хрустнуло и поддалось, и поток тяжёлой густой крови хлынул из крысиного рта, вновь, теперь уже красным, заливая пальцы Эли и короткий мех ниже гибких длинных звериных губ, и тварь засучила передними лапами теперь уже бесцельно и, потухая взглядом, начала запрокидывать голову на обмякшей шее вверх, и тут вырос и навис над ними дверной проём, ведущий к прихожей, в этот проём опрокинутый стол не проходил из-за торчащих с противоположной стороны ножек, и у Эли ещё хватило сил хрипло сказать: - А ну, доча, дружно с разгону! И они вместе навалились на столешницу, из последних сил толкая её к двери, первая пара ножек обломилась при ударе о косяк с сухим деревянным двойным треском, Эля с Альбиной вновь качнули стол назад, и за этот миг Альбина успела зачем-то выдернуть показавшуюся в щели с краю одну и.з сломанных ножек и сунуть её под мышку, и тут снова надо было начинать разгон, и она, прижимая ножку локтем к боковой части груди, вновь вцепилась в скользкую поверхность, сдвигая стол по линии движения. Они вывалились в коридорчик прихожей, с ещё одним сухим двойным треском сломав о косяк оставшиеся две ножки стола, и несколько крыс не очень громко взвизгнули, зажатые между косяком и столешницей и затем сметённые непрекращающимся движением вбок, пёс снова рыкнул, полоснув кого-то клыками, теперь до сотрясающейся от ударов входной двери с непрерывно трезвонящим звонком оставалось не больше метра, и твари тоже это явно заметили и поняли, потому что все враз бросились на них со всех трёх доступных сторон, на столешницу перед Элей обрушилась сразу целая и как будто сплошная масса хвостатых извивающихся тел, Жека слева с рёвом вцепился в кого-то ещё, и огромная тонкая тень выросла справа, встав на задние лапы и нависая клыкастой оскаленной пастью над Альбиной, и Эля вновь отчаянно закричала: - Альбина!!! – с трудом удерживая обеими руками навалившийся на неё многослойный вес, и девочка выдернула из под локтя отломанную ножку стола, словно меч – какой-то очень странный и толстый, гранёный деревянный меч – вставшая на дыбы крыса оказалась с ней почти одного роста, выглядя чуть выше благодаря ушам, они какой-то миг смотрели друг другу в глаза, а в следующий мгновение крыса метнулась вперёд, к горлу девочки, вытягивая вперёд и раскрывая во всю ширь словно полностью заполнившую её морду пасть с белыми пенящимися клыками, и Альбина, стиснув деревянную ножку обеими руками, качнулась ей навстречу, делая прямой колющий выпад прямо в эту распахнутую пасть – она вогнала тупой, торчащий острыми щепками обломанный конец в самую глубину чёрно-розовой глотки и закричала от напряжения, удерживая на расстоянии всё рвущуюся к ней крысу со всё так же распахнутой и уже запузырившейся розовой пеной пастью и размахивающую передними лапами, пытаясь достать девочку когтями, и затем напряглась наклонённым вперёд тонким телом, начиная сталкивать её вбок, и Эля, сразу поняв, что дочь пытается освободить место для того, чтобы они смогли повернуть на ребре стол и оказаться за ним уже спиной к входной двери, тоже ещё сильнее навалилась на его гладкую поверхность, выполняя поворот, левый край приблизился к стене и уже должен был с ней сомкнуться, закрыв щель, и твари, всё поняв, с визгливыми разочарованными воплями рванулись туда настоящим серым потоком, и тогда Жека ушёл от людей. Он выскочил в сужающуюся щель и встретил нападающую армию, с бешеным рёвом и огромной скоростью вертясь во все стороны и огрызаясь от налетевших на него со всех сторон крыс, какое-то время он удерживался спиной к отходящим боком людям, прикрывая их отход и не давая к ним подобраться, потом к нему одновременно прянули со всех сторон, и он в очередной раз сцепился с ними в сплошной и безумный ревущий клубок, и тут же на него навалились десятки – все, кто мог в тот момент поместиться в узком пространстве прихожей, и пёс исчез, погребённый огромной шевелящейся серой грудой, и только его яростный рёв какое-то время ещё пробивался из-под сплошной тусклой массы, затем сцена исчезла из виду, когда стол повернулся в руках Эли чуть больше и заслонил левым краем обзор, когти задних лап крысы, насаженной на ножку стола в руках Альбины заскрипели, соскальзывая под её давлением в угол и оставляя параллельные борозды в деревянном полу, Эля навалилась на столешницу ещё сильней, сминая с радиуса поворота визжащую и шебуршащуюся массу тел, и, наконец, проём закрытой входной двери вырос за их спинами, и Эля прижалась к ней спиной и завела левую руку за спину, нащупывая замки, одновременно правой рукой из последних сил пытаясь удержать напор неудержимо рвущейся к ним мерзости, вот замок щёлкнул раз, вот второй, и Эля едва не выругалась вслух, в последний миг сдержавшись из-за дочери, потому что теперь нужно было дотянуться до второго, нижнего, замка, чёрт бы побрал этого мужа, додумался же влупить в одну дверь сразу два патентованных спецзамка с автоблокировкой, он всё говорил, что это повышает безопасность, вон она, твоя безопасность, старый хер, как бы тебе, вернувшись, не обнаружить свою семью уже в переваренном и высранном виде кругляшей крысиного дерьма – необыкновенных, огромных кругляшей дерьма необыкновенных огромных и мерзких крыс – тут крысы на миг, словно управляемые чужим разумом, качнулись назад и тут же обрушились на столешницу уже слаженной слитной волной, и этот удар отшвырнул Элю вместе со столом спиной к двери, вдавив её в мягкую поролоновую обивку, лишь края стола упёрлись в стены справа и слева от проёма, блокируя дальнейшее движение, теперь всё пространство, которое сейчас оставалось в их распоряжении, составляла впадина дверного проёма, и Эля невольно подумала, что, если бы дверь открывалась наружу, не было бы этой впадины, и тогда их обеих уже бы попросту расплющили о дверь, зато теперь крыса сбоку уже не могла им угрожать, так что у Альбины освободились руки, и Эля, неожиданно это поняв, снова закричала: - Доча!!! Альбина сразу поняла и мигом сползла спиной по скользкой обивке – распластавшись на ней, она стала боком и плечом вперёд протискиваться между дверью и мамой под её задницей возле ног в области подколенных сгибов в сторону замков, в этот момент крысы вновь ударили всей массой, как тараном, придавив и Элю, и дочь под ней к двери плотнее, так, что Альбина на миг лишилась возможности продвигаться к замкам, от этого удара у Эли заныли руки, и она мельком подумала, что то ли крысы сами не так уж тупы, то ли, объединённые в стаю, они лучше мыслят, как лучше мыслит коллективный разум, то ли ими действительно уже управляет чужая внешняя сила – во всяком случае, несколькими такими массированными ударами они попросту отобьют ей руки, и она не сможет удерживать стол, и тогда они попросту выдернут его у неё из рук, а это означало, что от неминуемой, страшной и позорной смерти на ублюдочных крысиных клыках их отделяют уже считанные секунды, и тогда Эля снова с бешеным звериным рёвом навалилась на столешницу, отжимая её от себя и давая дочери проход. Альбина рыбкой выскочила из-под неё с противоположной стороны, нижний замок стремительно щёлкнул дважды, поворачиваемый детской рукой, Альбина напряглась, пытаясь повернуть ручку, и мать сразу поняла, что ей это не удастся – слишком уж сильно общим весом людей и крыс язычок защёлки был вдавлен во внутренний вырез косяка, и тогда она вновь закричала в отчаянной надежде, что её услышат те люди, что звонят и колотятся с той стороны: - Откройте дверь!!! Поверните ручку!!! Они вывалились в проём внезапно открывшейся двери, оставив столешницу стоять стоймя, перегораживая выход, залитые собственным потом и кровью чужих ублюдочных тел, и Эля наконец-то зарыдала в голос, обнимая ребёнка и захлёбываясь дыханием и горячими слезами – теми особенными слезами огромного, рвущего сердце облегчения, знакомого лишь женщинам, избежавшим смерти на войне и не позволявшим себе расслабиться и заплакать в момент самой битвы. Две девушки с длинными сверкающими мечами перепрыгнули через них одновременно, словно сиамские близнецы, одна из них мгновенным, мимолётным, неуловимым движением выхватила откуда-то громадный короткоствольный револьвер и с очень близкого расстояния, почти в упор, разнесла оглушающим в гулкой тесноте подъезда выстрелом серую продолговатую голову с оскаленной пастью, уже дёрнувшуюся из квартиры наружу, другая девушка резким вертикальным ударом разрубила пополам ещё одну и закричала: - Мечом!!! Мечом, Зелла!!! Их пули не берут, а меч освящён и покрыт слоем серебра!!! И вот уже их мечи обрушились на лезущие в дверь морды одновременно, мгновенно забрызгав кровью и мозгами дверь до самого потолка, крысы на мгновение качнулись назад, и этого мгновения той девушке, которую назвали Зеллой, хватило для того, чтобы отшвырнуть перегораживавшую вход столешницу одним пинком, они метнулись внутрь обе опять же одновременным слаженным движением, повернувшись слегка в стороны и таким образом удерживая под контролём всю площадку, и вновь яркими молниями заполыхали их мечи, разрубая серые головы и тела, девушки медленно двинулись вперёд к двери комнаты, какими-то полукруглыми движениями клинков выкашивая звериную плоть в тесноте прихожей, и тут из комнаты на них обеих ринулся целый серый поток, пытающийся затопить и подмять их сплошной, словно призрачной массой, девушки качнулись под напором назад – Эля отчётливо увидела, как напряглись их стройные спины, когда они заработали мечами ещё быстрее, потом визжащие крысы опять усилили нажим, умирая под ударами мечей и давая путь всё новым и новым полчищам, взбирающимся на их трупы, бросающимся на людей всё увеличивающимся и увеличивающимся количеством, словно рождаясь, материализуясь прямо из ночной мглы, вот девушки, упрямо отбиваясь и тяжело, со стоном, дыша, стали потихоньку отступать обратно, словно сдвигаемые назад неумолимой и непобедимой серой рекой, и тогда Эля вытерла слезы и выпустила из рук девочку, начиная вставать. Она заскочила в квартиру за спинами девушек и сразу увидела ножку стола среди трупов крыс, ту самую ножку, которой только что сражалась её дочь, ножка словно сама прыгнула ей в руки узким концом, и теперь она была вооружена то ли странной четырёхугольной дубиной, то ли ещё более странным деревянным четырёхугольным мечом, расширяющимся к концу, и Эля, вздымая оружие над головой, даже успела подумать, что ничего странного в мече, расширяющимся к концу перед самым остриём, нет – кажется, у древних римлян мечи расширялись к концам, но только были они намного короче, в этот момент, словно притягивая магнитом боя, к ней рванулась серая тварь, и Эля, уже не думая, ударила её деревяшкой что было сил, и от этого удара узкая крысиная голова разлетелась вдребезги, как гнилой арбуз, Эля тут же взмахнула оружием снова и расколола череп ещё одной, следующая кинулась к ней в прыжке полукругом снизу вверх и уже падала на неё из верхней точки прыжка – сделать взмах у Эли уже не оставалось времени, и тогда она, как несколькими минутами раньше её дочь, с силой вогнала обломанный шипастый конец ножки в распахнутую крысиную пасть, тут же рванула ножку вбок, поворачивая её рычагом и опрокинула крысу на бок и тоже, опираясь на оружие, погружённое в захрипевшую мерзкую глотку, упругим прыжком разъярённого зверя вспрыгнула вверх и всем весом обрушилась обеими ногами на узкий покатый лоб, голова твари мокро сплющилась под её весом, расползшись в лужу жидкого дерьма, тут к ней сбоку метнулась ещё одна тварь, и Эля яростно задёргала деревяшкой, пытаясь вытащить её из кровавого месива в своих ногах, тварь серой молнией проскользила к ней и уже распласталась в прыжке – Эля увидела в жуткой близости пустые злобные глаза на приближающейся страшной морде и затем увидела, как где-то сзади промелькнула Альбина – девочка ухватила крысу за длинный голый хвост и с криком рванула на себя – стаскиваемая назад, крыса заскрипела по полу всеми четырьмя когтями, вспарывая дерево в целый ряд параллельных борозд, гибко извернулась мускулистым телом к ребёнку позади себя, и Эля, бросив ножку, прыгнула на неё со спины. Она обрушилась на неё всем телом, придавливая к полу и не давая повернуться и пустить в ход когти, и, нажимая правым локтем на выпуклый загривок, покрытый густым тонким слоем косо расположенных вонючих серых волосков, сунула левую руку к ней под горло и ухватила за мокрую, залитую слизью и слюной нижнюю челюсть, вдавливая с боков большой и указательный пальцы в пасть возле самых скул, не давая ей закрыть пасть, тут же приподнялась на коленях верхом над её спиной, ухватила освободившейся правой рукой за мускулистый затылок и рывком подтянула переднюю часть обманчивого податливого, мягко-упругого тельца вверх, одновременно нажав коленом на середину позвоночника и начиная заворачивать ей голову вбок, крыса тонко взвизгнула от мгновенной боли, затем шейные позвонки чуть слышно хрустнули, сломавшись у Эли в руках, и тварь обмякла и свалилась на пол бесформенной мёртвой грудой. “Нормально. – подумала Эля, снова вскакивая на ноги и коротко взглянув в сторону дочери, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. – Голова не отрублена, но позвоночный столб в шейной части разрушен – ожить не должна.” И она снова подхватила свой деревянный меч, на сей раз с лёгкостью, как и воздуха, вытащив его из крысиного трупа. Она встала справа от девушек, где для неё сразу же нашлось место, и с мгновенной ноющей вспышкой боли в груди взглянула в сторону истерзанного Жеки, неподвижно лежащего на боку в луже крови среди разбросанных трупов крыс, но тут девушки дружно шагнули вперёд, усиливая атаку и методично взмахивая мечами, разрубая бросающиеся на них тела, и Эля тоже покрепче стиснула потными ладонями свой странный деревянный меч, дерево дрогнуло в её руках, расколов следующий вражеский череп, и Эля тут же ударила другую и замахнулась опять – вдруг грохнул рядом с ней револьвер, и ещё одна тварь со снесённой головой отлетела в сторону, уже на лету безжизненно свесив лапы и хвост, и Эля увидела рядом с собой свою дочь с чужим револьвером в руках, кажется, Альбина вытащила его у Зеллы без спросу, и Эля подумала, что надо будет не забыть её поругать, но тут строй людей передвинулся вперёд ещё немного, прокладывая себе кровавый путь по трупам врагов, на Элю снова кинулись серые призрачные тени, она ударила ещё, потом снова, и через миг она утратила ощущение времени – она уже словно всю свою бездонную вечную жизнь стояла здесь, одним боком соприкасаясь с какими-то совершенно посторонними девушками, другим – с собственной маленькой дочерью, ещё не переставшей играть в куклы, и сражалась, и сражалась, и сражалась с нечистью за Аллаха и всех людей, захлёбываясь дыханием и чужой кровью, после каждого удара брызжущей ей в лицо, вот револьвер громыхнул ещё раз, потом ещё, Эля вновь ударом справа налево расколола чью-то чужую плоть и, уже поворачиваясь из разворота корпусом обратно в прямую равностороннюю стойку, увидела, как на Альбину летят с трёх сторон по сходящимся радиальным прямым сквозь посеревший сумеречный воздух сразу трое крыс – услужливая память подсказала Эле, что зарядов в громадном револьвере Зеллы должно оставаться только два – такие бандуры обычно бывают шестизарядки, и револьвер в руках девочки тут же подтвердил её теоретические выкладки, выстрелив два раза и отшвырнув двух тварей, а третья уже падала на Альбину из прыжка, и всё вокруг резко замедлилось – все живые, и люди, и твари словно почти остановили свой бег, Эля с отчаянным воплем стремилась повернуться в ту сторону сквозь вязкий стоячий воздух, раскручивая ножку от стула вокруг себя, мечи девушек медленно и плавно вздымались в сверкающий двойной замах, Альбина с ужасающей замедленностью поворачивалась в сероватом сумраке, пытаясь начать бежать от крысы в сторону, а та всё падала и падала на неё, медленно, но неостановимо приближаясь к ней, вылетая на неё, словно проявляясь в темноте, словно выплывая огромной щукой-мутантом из тяжёлого ртутного стойла, и в этой страшном, оцепенелом, почти остановившем своё движение, почти переставшем жить и дышать омуте пространства Жека мелькнул молнией, прямо с пола выпрыгнув вверх и со снайперской точностью вцепившись крысе в горло, и от внезапного рывка его обнажённые кровоточащие мышцы в прорехах изодранной шкуры напряглись, сократились и засочились кровью ещё сильнее. Он повис на ней всем телом, теперь даже не рыча, и лишь хрипло и с шумом втягивая в себя воздух и выдыхая его обратно, стискивая челюсти и клоня нечисть всем своим весом к земле, в какой-то миг он скосил свой единственный уцелевший глаз в сторону людей и всё так же молча и с невыразимой мукой взглянул Эле в глаза, затем горловые кости и ткани крысы звонко и оглушающе хрустнули, ломаясь под собачьми клыками, и пёс наконец-то разжал челюсти и мягко свалился вниз, на миг взвизгнув от невыносимой боли, и тут же, совершенно внезапно, вдруг кончился бой – твари вдруг повернулись, словно подчинившись чьему-то неслышному приказу, и разом сорвались с места, мгновенно исчезнув в двери, уводящей в комнату, и сразу наступила оглушающая, невыносимая тишина. Они стояли вчетвером среди разбросанных крысиных трупов по колено в слизи и крови и тяжело дышали, неуверенно опуская оружие вниз. Воздух пах потом и войной, и теперь гнилостный запах могилы и подземелья был не так ощутим, и в какой-то миг Эле даже показалось, что откуда-то пахнуло свежим ветром, когда она сделала вперёд первый осторожный шаг. Девушки тут же двинулись за ней следом, настороженно удерживая мечи остриями вниз и быстро оглядываясь по сторонам. Всё было тихо, и, кроме трупов и шелеста вытекающей из дохлых крыс крови, вокруг не было ничего нового. - Как-то странно. – напряжённо сказала одна из девушек, и тут Эля её узнала – это как раз и была Рая, о которой давным-давно, миллионы лет назад, она разговаривала с Венерой, и Эля сразу подумала, что Венера была права, и девочка действительно очень выросла – и не только телом. Кстати, откуда она тут взялась – уж не Венера ли всё-таки её вызвала?, этот вопрос был замечателен и интересен именно своим ответом – потому что если ответ “нет”, то эти юные ведуньи обладают поистине Божественным знанием, позволяющим ощупью находить путь в места, где необходима их помощь, если же ответ “да”, то это не менее интересно, так как означает, что службу ведунов теперь стало возможным запросто вызвать по телефону, как пожарную машину или скорую помощь, осталось только расклеить по подъездам и лифтам плакатики, как про гербалайф, решим, дескать, все проблемы, изгоним дьявола, демонов, барабашек и такими ба-а-а-а-альшими освящёнными мечами, покрытыми серебром, изрубим в капусту адских крыс любых размеров, возрастов и конфигураций, Эля не выдержала и истерически, со слезами в голосе, засмеялась вслух. - Спокойно, тётя Эля. – мягко сказала Рая. – Уже всё кончилось. Мы победили. - Ты уверена? – продолжая удерживать двумя руками длинную рукоять, спросила Зелла. – Как-то же… действительно странно. – Она достала из специальной ячейки на поясе скорозарядное устройство и лёгким движением перебросила его Альбине. – Умеешь заряжать? – спросила она. Альбина лишь кивнула головой, быстро наклонилась и мимолётно погладила по окровавленной голове лежащую собаку и сразу же после этого мучительно нежного жеста сдвинула рычаг на револьвере, вывела барабан вбок и повернула револьвер дулом вверх, и отработанные гильзы с нежным мелодичным звуком запрыгали по полу, высвобожденные из своих гнёзд. |
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
