|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
|
Детская литература. Анатолий Иващенко. Стихи из цикла «Синий апельсин» *** Разлохмаченная скука надоела нам сполна. Гуттаперчевая кукла шваброй мусор подмела. Я помыл полы, посуду, и сегодня должен сам сделать маленькое судно и поставить паруса. Есть крепёж, брусочки, леска, медный стержень для руля. Но, конечно, всем известно – нет без моря корабля! В таз большой налили воду, и поставили утёс… С механическим заводом крокодил, рыча, приполз. И глядит хитро, спесиво, хоть в глазу его слеза, как на корке апельсина моет лапки стрекоза. Новосёл
Я леплю из пластилина длинный нос, смешливый рот. Получился Буратино, пусть и он у нас живёт. Будем мы играть и в прятки, и в пиратов, а пока пусть и он садится рядом, и листает свой букварь. Ничего, что – чуть не складный и торчками три вихра, все ему, конечно, рады, да и он игрушкам рад. В этом всех спешу уверить. Вот и начата игра! И следит за всеми сверху пенопластовый жираф. *** Нарисую лестницу в пространство и пойду в туман далёких странствий. Я возьму с собою гул жуков, звон сосулек, и мотив подков, и таинственный аккорд гирлянд,
и простой, невычурный наряд,
музыкальной школы шум весенний и любимое стихотворенье…
Мне не страшно, если заблужусь. Поищу мечту. Домой вернусь. Будет, что ребятам рассказать, и – на память добрую раздать. Соловьиный овраг В этом старом парке разбежались тропки от беседки старой в тополиных хлопьях. То ползут в крапиву, то слетают с камня, то – к плакучим ивам, то без спросу – в память. То, в клубок сплетаясь, катятся по склонам, то прыжки считают, то – поклоны клёнов, где в дупле с напёрсток мне записка, тайно, и висячий мостик надо мной взлетает. *** В детском уголке возня и вздохи, пароход гудит, блестят шары. На дворе гроза и слышен грохот. Барабанщик встал на звук трубы. Мне теперь заткнуть бы ватой уши, - я учу уроки, что за шум? Ждут нетерпеливые игрушки, чтоб увидеть, – что же я пишу? Вот легла на строчки промокашка, на тетрадь положена тетрадь. И теперь спокойно может каждый - кто во что захочет, поиграть. Разбирайте мандарины с блюда! Окна вскрыты, дышится легко… Просто дождь прошёл, и дружелюбно
слон согнул валторну хоботком. На моём столе Шелестит альбом пустой страницей. Я острю точилкой карандаш. Нарисую то, что чаще снится – листопад и старый дворик наш. На вопросы я не отвечаю. Я – в работе. Всем пора – ко сну. Я почти затылком ощущаю – великан припал зрачком к окну. И глядит, как маленький ребёнок заворожено и - чуть дыша, как бредёт к тетрадке снежный пони и парит воздушный синий шар над отрядом бронзовых уланов, где Тортилла заводная спит, и за партой крошечной у лампы Буратино учит алфавит. *** Мне теперь не до потехи, мне приснился сам Маршак, и спросил, листком шурша: «Где твоя библиотека?» В детской комнате игрушки, пластилин и попугай, мяч и меч, - ребячий Рай! – разнородные зверушки. Чьи там, плюшевые ушки? Что в столе и на полу? Железяки, стрелы, лук, мел, свинец, фонарь, ракушки… Но приходит миг, и блекнет мир, и явно слышу, вдруг, строгим шёпотом: «Мой друг! Где твоя библиотека?!» Новогодняя ёлка На пол грохнулась сосулька, слышен звонкий детский смех, к сцене сдвинутые стулья, ждут на представленье всех. Есть у пихт лесная тайна. Спит метелица в углу. Зайцы ватный ком катают, Белоснежка кличет слуг. Гномы в розовых котомках вносят нам на Новый год шаловливого котёнка, кипу книг, альбомов, нот. И шарманщик благородный раздаёт подарки, и куклу, взяв за подбородок, декламирует стихи Настольная лампа
Медуза зелёная, всплыв со стола, касаясь раскинутых веером пальцев, то кружится, как без подставки юла, то пишет фигуры на воздухе в танце. То ниже и ниже, то в миг - высоко. То, вдруг, поиграет с настенною тенью. Нет звуков. Вокруг тишина и легко от этой фантастики, как сновиденья. Но, вдруг, забренчали дверные ключи, пакет зашипел и роняется свёрток, и слышно отчётливо – кто-то ворчит, шумами моё одиночество стёрто. С опаской Щелкунчик привстал на полу, сигнал, подавая танцовщице с тыла, и наша плясунья метнулась к столу, и купол раскрыв, над тетрадкой застыла. |
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
