|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
|
Куртуазная лирика. Виктор Новиков. История первая. Расставшись со своею дурой, Удравшей к шурину в Баку Три дня крепленой политурой Я заливал свою тоску. Но плавно перейдя на воду, Поостудив душевный зной, Решил рвануть я на природу, Тряхнув былинной стариной. Позвал Витька – он парень чудо, Хотя повеса из повес, Собрал харчей четыре пуда И снарядил свой «Мерседес» В двойных кавычках, ибо это Всего лишь крохотный «Жигуль». На нем объехал я полсвета, Стреляя зайцев и косуль, ( Я был охотником бывалым, Пока не скурвила жена. Медвежьим и барсучьим салом Моя кладовая полна Была в ту пору. Сам Агасси Им мазал свой недужный пах) И вот мы мчим по южной трассе На запредельных скоростях. Витёк, разлегшись по-тюленьи В сиденье, словно на софе, Мне пули льёт про похожденья В каком-то долбаном кафе, Пивко лениво попивая… Вдруг на семнадцатой версте Нам голосует молодая Бабёнка в синем декольте, Красна от южного загара… Забыв про Витькино враньё, Сажаю девку без базара, Любуясь задницей её И поволокой в томном взоре; Льну к оголённому плечу. «Тебе куда?» - « На берег моря». «А нам в каньон… » - «Я заплачу!» «Как звать тебя?» - почти в экстазе Враз вопрошаем. – «Просто Кэт». Ну что же - времени как грязи, Проблем с бензином тоже нет. Витёк уже пускает слюни – Его попробуй – урезонь. Я жму на газ – к морской лагуне Помчался мой железный конь. Летим, пристроившись за фурой, И мысли грешные пришли: «Возьму-ка я с неё натурой, На что мне мятые рубли? Не залатать мне ими бреши...» Но вот за лысою горой Видно родное побережье И слышен ласковый прибой. В преддверьи дьявольского блуда Дрожу от страсти, «ем» слова. Но что такое? Деве худо, Сознанье теплится едва. Лежит- тиха, как схимник в ските Пластом. Далёко ль до беды? «К воде, к воде меня несите! Мне будет лучше у воды!» Проклятье! Влипли не по делу. На что купились, дурачьё?! Ворча, несём к лагуне тело Почти воздушное её. Кладём (а солнце уж в зените) Её у кромки водяной. Вновь слышен лепет «Окуните! Мне нестерпим полдневный зной». Срываем с барышни одежду (Не то сатин, не то фланель) Макаем бережно и нежно Её в прохладную купель. Но гром небесный! Дьявол! Боже! Метаморфоза! Шухер! SOS! Она покрылась рыбьей кожей, Где были ноги – вырос хвост. Бултых! И скрылась вмиг из вида, Взмахнув ослизьем плавника. Юрка, гибка как немезида, Как вьюн проворна и легка. Стою пень - пнём, зоофилия Как не крути – не мой конёк. «Да тож – русалка, мама мия!» Вскричал испуганный Витёк. Уплыла, бисова порода, Не расплатившись… К дому жмём. Какая, к дьяволу, природа, Когда такой крутой облом. Не жаль бензина – принцип жалко. Уж лучше б объегорил мент. Борза ты, мать твою, русалка… А ведь фольклорный элемент! Вновь водку жру – аж вспухли ноги; Но вот спустя двенадцать дён Стучится в дверь моей берлоги Наш «Печкин», то бишь почтальон, Пропахший пряною горилкой, Заросший сельвой щетины: «Вам анонимная посылка, И плюс письмишко от жены». Сказал и прочь, не выпив чаю. Письмо бросаю в унитаз, Посылку ж бережно вскрываю, Входя в волнительный экстаз. Какой-то свёрток…Ближе к свету! Как снял обертку – так упал! Колечки, крестики, монеты По всем приметам драгметалл Чеканки грозного Батыя, Других воинственных паскуд… Каменья, бусинки цветные: То бриллиант, то изумруд. Такого я не видел близко. Да тут Клондайк – ни дать, ни взять! На самом дне лежит записка, В которой ижица и ять Глядят почти из каждой строчки А смысл (ужель напишут зря?) Что, дескать, спас я внучку дочки Снохи подводного царя. Что, наглотавшись кайфа сдуру, Залив бесстыжие глаза, И обрядившись в бабью шкуру, На сушу вышла егоза. Её тотчас взяла одышка, Полились слёзы в три ручья. Ну, в общем, ей пришла бы крышка, Когда б не бдительность моя. За то царю не жалко клада, Что заховал лихой корсар. И это всё моя награда И это всё мой гонорар. Все облигации на свалку! Туда же залежи шмотья. Вот значит что пригреть русалку, Русалка - это не змея. Господь приметил, не иначе. С нуждой закончены бои Теперь богат я, это значит Теперь все девушки мои. С такой мошной без дна и края Я, верно, стану без труда Хоть императором Китая, Хоть стряпчим Страшного Суда. Вновь колесо шальной Фортуны Несёт меня в сиянье Дня. Да будет славен клан Нептуна, И трижды вся его родня! Зак.10.04.2003г История вторая. То было летом, крупные как клячи Порхали мухи. Злобно жалил зной; Договорился встретиться на даче С подругой я своей очередной. Почистил ногти, зубы и штиблеты, Съел на дорогу борщ и пахлаву; Сложил в баул горилку и котлеты И поспешил в объятья рандеву. Хоть кореша и липли словно тени Азартно звали кушать алкоголь; Но я их всех послал к едреней Фене И был на месте к двадцати ноль-ноль. Обтряс ранет, иргу, снял с вишни пробу, Спугнул на грядке спящего ужа. Сижу и жду - пожду свою зазнобу От страсти закипающей дрожа. Но не пришла, позорная волчица Как видно загусарила с другим. И я, готовый с горя утопиться Поплёлся прочь, досадою томим. Шагаю, злой и потный как Савраска, Но вижу вдруг, отмерив, треть пути; В резной беседке дальнего участка Сидит красотка, фея во плоти. Мила, стройна (должно блюдёт диету) Игриво оттопырены соски; Сидит и смачно курит сигарету Зевая от безделья и тоски, Такую пропустить? Тому ль учили Меня гвардейцы отчего полка?- Сгоняю с рожи мину простофили И кислую гримасу чудака. «Вперёд!» - велит мой внутренний диспетчер Он вещ и дерзок, словно князь Олег. К ней подхожу, и сходу: «Добрый вечер!» Позвольте мне остаться на ночлег. Мои друзья уехали, поганцы Закрыв избушку, снобы-фраера! Такси не взять! – Уплыли карбованцы, А поезда не ходят до утра. Спать на траве, иль во-поле, в овине Не пожелаю лютому врагу. Боюсь простуды, склонен я к ангине. Пусти меня хозяйка к очагу. «Хоть нет и капли правды в вашей речи (До города всего одна верста) Но ладно, так и быть, пойду навстречу, Поскольку чту напутствия Христа. Но знайте, постелю вам на полу я. Всего одна кровать в моем дому. И чтоб лежали смирно, не балуя – Я в трауре по мужу своему. На свете правят бал Беда и Горе – Прислужники космического зла. Сегодня ровно год, как взяло море Того, кому я предана была. С кем долго ложе брачное делила. Верна я другу милому досель. И никакая дьявольская сила Не приневолит с вами лечь в постель. Не падка я до меда сладкой лести. А станете буянить – быть беде. Я не таких обламывала бестий Из тех, кто не держал себя в узде. Изыскан монолог, суров и точен. И точки все расставлены над i Но мне её хотелось очень – очень До жжения и тления в груди. Учтиво, без кривлянья и фасона, Скрыв дрожь, украдкой глядя на соски Ей говорю – «Бояться нет резона, Я безобидней жареной трески. Не потому, что я в высоком чине И куртуазен, цинику назло: По очень уважительной причине Меня пугаться дамам западло. Моя судьба страшна, как божья кара Я жертва бойни, раны сволочной Полученной в предместьи Кандагара, Где был по воле партии родной. Будь проклят тот поход и олух – взводный, Что гнал под пули нас глядя сычом. Из-за него мой орган детородный Осколком был под корень отсечен. Я евнухам родня, я сгусток боли Бессилен мне помочь и суперблат. Я холостой патрон, и нет мне боле Ни радостей на свете, ни услад. Надежда, даже та во мне убита Безволен я, бессилием томим…» «Ну, что ж, идем!» – сказала Афродита, Смущенная признанием моим. Вот сумрак, полонив армады света Чернильной мастью вымазал до пят Всяк сущего; окончена беседа И трапезы бесхитростный обряд. Смахнув пером павлиньим паутину, Прибрав куски несъеденных харчей, Она мне стелит пышную перину В углу просторной комнаты своей; И свечи задувает чуть картинно Распущенные волосы – льняны… И мрак повис, и слился воедино С флюидами томящей тишины. Не спится мне – в мозгу полно вопросов, А ниже паха – пыла будь здоров! Ворочаюсь, дубасю кровососов В обличьи ненасытных комаров. Но черт возьми, ведь я не кроткий зайка! Что проку тлеть, разглядывая мглу? «Позволь мне перелечь к тебе, хозяйка Мне холодно и страшно на полу. К тому же мышь скребется где-то рядом И, кажется, мерзавка, не одна. Когда усну, она мне, буду гадом Откусит нос иль ухо, сатана». «Ну что ж, ложись, ведь места здесь с лихвою. К тому же не идет, хоть тресни, сон. Едва ли я позволила б такое Когда б ты ни был пасмурным скопцом. Не тронет попурри из од и басен Струн сердца, изможденного тоской. И все же сан твой менее опасен Для прелестей красы моей нагой!» Встаю, иду на ощупь – видно скверно; Ложусь, снимая нижнее белье (Плоды приносит медленно, но верно Тактическое новшество моё). И говорю – господь простит за свинство, А бог любви мою покроет прыть! «Позволь мне за твое гостеприимство Своим трудом тебя вознаградить. Не только заряжать и гнуть железки Умеет гость твой поздний, госпожа, В Афганистане ламою Тибетским Обучен он искусству массажа. Его он развивал, сражаясь с ленью И будет развивать, пока живой. Позволь мне показать своё уменье. Понравится! Ручаюсь головой! «Ну что ж, от скуки не скончаться дабы Попробуй! – вот тебе моя спина!» («С овцы паршивой шерсти клок хотя бы» - Наверно так подумала она.). Но всё прощу такой занятой фее. Массирую, показываю класс. Ведь я и вправду много умею Помимо донжуанских выкрутас. Давлю и мну на совесть, вздулись вены Но верю – не напрасно, будет прок. Всё ближе, ближе к зонам эрогенным Я эти зоны знаю назубок. Гляжу – она уже отдалась чувствам: Раскрыла ротик, словно цапля клюв. Сама перевернулась кверху бюстом, Свой розовый бюстгальтер отстегнув. И, говорит, вздыхает часто-часто (Знать о себе дает марьяжный пыл). «Довольно мять, ведь я не тесто. Баста Ну, на черта меня ты возбудил?! Хочу теперь другого. Что предложишь Теперь мне делать? – Спать в обнимку с мглой? Ведь ты, противный, ничего не можешь По этой части – горе мне с тобой!» Дозрела крошка. Стало быть до края Полна пиала страсти – славен бес! Снимаю плавки, трусики срываю С её обворожительных телес. «А кто сказал, что главной части тела Лишён я, как вампир, сиянья дня? Я пошутил – да ты сама хотела В тот час услышать это от меня. Так знай же – велико, твёрдо и остро Моё орудье. В жанре «ай-лю-лю» Не уступлю я графу Калиостро, Распутину, и то не уступлю. Я всё могу и в общем, всё умею. Нерон – сопляк пред имиджем моим. Так вверься мне всей сущностью своею К седьмому небу вместе полетим. На пару вкусим ароматы рая Отведаем нектар из пенных чаш...» И началась феерия ночная: Уже иного профиля массаж. Я был в ударе, я попрал законы, Был ненасытен словно кашалот. И на груди ликующей Мадонны Я встретил торжествующий восход. Блаженство, да и только. На Парнасе Такое испытаешь черта с два… Однако время ехать восвояси, Тем паче и вдова едва жива; Хоть и звала: «Куда ты? Слишком рано! Я вся твоя! Пожалуйста, вернись!» Но горы ненаписанных романов Меня на полках жизни заждались. И я ушёл, растаяв в дымке лета И заспешил, всклокочен и небрит На поиски затейливых сюжетов И сочных губ славянских Афродит. Зак. VI. 2003г. |
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
