|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
|
Куртуазная лирика. Виктор Новиков. Стихи. * * * Ну, вот и свершилось! На стыке реалий И таинства мира теней Я робко коснулся её гениталий Рукой шаловливой своей. О, миг торжества! Звонких грез мандолина Хмельной отозвалась струной. И время с пространством слилось воедино В её наготе озорной. Прочь грации нимф, аллегории Блока, Капители римских колонн. Такой красоты, красоты без порока Не видел и сам Аполлон. Все в мире от Бога – экстаз и блаженство, Крещение, Святки, Покров; Но разве подвластно сиё совершенство Создателю бренных миров? Лишь пери и фей высочайшего сана, Причисленных к сонму богинь, Достойно такое изящество стана И глаз васильковая синь. Ни в сказочно-звездных очах Эвридики, Ни в волнах студеной Невы Ни я, ни Орфей, ни Олимпа владыки Не зрили такой синевы. Смешать бы её с синевой акварели, Вживив на века в полотно, Когда б хоть на грош мастерство Рафаэля Мне было Всевышним дано. Когда б хоть чуть-чуть вдохновения Данте Иль Фидия мудрого прыть… Увы, не дано мне иного таланта Помимо таланта - «любить». Так как же возвысить красу синеглазки Над сонмом безликих путан? – Корсетом изысканной, пламенной ласки Увить её сахарный стан? Исполнить души утонченной желанья, И робость пустив на распыл, Вселить в её сердце огонь ликованья И страсти неистовый пыл? Слиянье страстей, нежных ласок лавина Вот – истинный рай для двоих! Любовь – всех наук и искусств сердцевина В любых проявленьях своих. Не через неё ли в далекие лета, Стерпев униженья и боль, Шагнули в бессмертье Фархад и Джульетта, Ромео, Ширин и Ассоль? Вот – истинно маги амурной науки (Как вещей душой ни криви). Ведь радость объятий и муки разлуки, Всё – Сладость взаимной любви. Не в ней ли – нетленной – божественность лика Творца, обуздавшего Грех?.. Так дай же и нам, о, небесный Владыка Таких же сладчайших утех… * * * Вновь чудные песни поют соловьи. Вновь светлые чувства на взлете, И снова цветёт орхидея любви В моей взбудораженной плоти. Кровь – плазменный смерч, плод изысканных чар Рвет жилы напором Гольфстрима, И сладкая нега, как райский нектар, Подобно крылам Херувима Сквозь копоть и сажу вседневной парши, Броню бытового забрала Уносит соцветья ожившей души В хрустальные замки астрала На небо седьмое, туда, где Господь И ангелы света при деле; Нет; пусть не мечтает голодная плоть О лакомстве таинств постели. В амурном угаре; кипеньи крови, В огне бесовского желанья; Ведь пиршество плоти – убийство любви И сладостной неги закланье. Прочь тьмы будуарной империи зла, Где похоть таится в засаде; Мне б видеть твои голубые глаза, Волос золотистые пряди; Внимать златозвучью наивных тирад, Застыв изваяньем в томленьи, Твой ласковый шепот, доверчивый взгляд Вот – грешных страстей утоленье. Вот – средство от гнета душевных заноз, Ведь сердцу (то правда святая) Чарующий рай платонических грез Милее марьяжного рая. Чу! Звуки мажорные льют соловьи, Смягчая душевные муки… Да светит нам алое солнце любви. Да скроются тучи разлуки! К… Нет в мире чудес. Злее слуг Бармалея Их жалит наука. Науке – viva! Но та, чья улыбка мне жизни милее, Доподлинно знаю – дитя волшебства. Блеск глаз её ясных – что нимба сиянье. Нет, саги учёных – сплошное вранье; В её обаяньи – богинь обаянье, Улыбка Джоконды в улыбке её. И разум, и чувства поставив на карту, Ёе б я прославил, вживив в полотно, Когда б дал мне Боже талант Леонардо, Когда б вдохновенье мне было дано. Приняв от потомков бессрочную визу На въезд в храм искусства на белом коне Она б, Мона Люба, затмив Мону Лизу, С Венерой Милосской была наравне. Увы, не отмечен я Божьей рукою, И мыслей крылатых заклинен штурвал. Но счастлив и тем я, что в дружбе со мною Она всех мечтаний и грез – идеал. * * * … Я весь пламенею (О, сердце поэта!) И в думах горячечных падаю ниц, Когда преступаю порог кабинета, Хранящий тепло твоих нежных десниц. О, дерзкие думы, о дерзкие планы, О, главы фантазий в сердечном досье Когда б стать вам явью – князья и султаны От зависти б черной почили бозе Тогда б силы света согрели планету, Истлели заклятья, и сгинуло зло, И гроздья б сомнений осыпались в Лету, И солнце гармонии, верно, взошло. О, сладость мечтаний – амуров флюиды… Что ж, всею душой презирая обман, Безоблачно властвуй под сенью Фемиды, Мой вечный кумир, мой невзятый Монблан. * * * Вновь южное небо, крапленое звездным узором, Несущем сознанью преданья далеких миров, Раскинулось пред воспаленным ликующим взором Ловца вдохновенья - ваятеля трепетных строф. Вновь пылкое сердце - ослушник невидимой власти Флюидов загадочной кармы, рождающей Рок, Объято предчувствием всходов чарующей страсти На сладостной ниве щемящих амурных тревог. О, нежная страсть – оперенье стрелы купидона, Что жалит больней и проворней любого ножа; С блаженных минут сотворенья до Армагеддона Не ты ли всяк сущих материй и чувств госпожа? Паря словно птица над плотью греховной и бренной, Подруга лазурных мечтаний и радужных снов, Не ты ли начало начал необъятной Вселенной? Незримых миров параллельных основа основ? Нетленна пред гнетом веков, спорыньей увяданья, Взрывая вальяжных декад монотонную тишь, Таишь ты величье и силу царя мирозданья И падшего ангела яд сладострастья таишь. В тебе – порожденье тончайших волокон эфира, Несущих сознанье и разум в штормящую высь. Слились воедино все звуки и запахи мира, Все краски вселенной в тебе гармонично слились. Бессильны владыки Олимпа и прочая свора Властителей белого света и мира теней, Когда ты бросаешь народы в пучину раздора, Небрежно и споро строгая троянских коней. И снова спешат легионы в объятия беса, На вал крепостной извергая досаду и кровь, Ведь стрелы Амура – предвестники копий Ареса. Горящих сердца в полынье погребальных костров. Но будучи злей и порой смертоносней торнадо, Ты, светлое лоно томлений, тревог и обид, Сперва добродетель, лишь после исчадие ада, И даже твой ад величав и прекрасен как “Сид”. Так будь милосердна ко мне, о дарящая звуки И запахи рая – душистый амброзий настой. Я вновь отдаю свою плоть в твои властные руки, Возвысь же мятежный мой дух над унылой тщетой! |
|
|
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
