|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
|
|
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
|
|
|
- Что, змей, испугался? – от души расхохотался Алп-Туран. – Нет, я не Урал! Ты прав – он давно уже умер, изгрызенный змееголовыми гадами, посланными по твоей указке. Помнишь ли ты деревушку, затерянную в горной долине, от которой остался лишь пепел, втоптанный в снег? Помнишь ли ты женщину, поднявшую меч в свою защиту? Помнишь ли ты маленького мальчугана, угнанного в неволю, в далекую Северную Глушь, лишенного матери и отца, лишенного отцовского меча и свободы? Проклятый ублюдок! – прошипел Шульган. – Мне следовало скормить тебя псам! Какой ты добрый, дядюшка! – криво усмехнулся киммериец. – Прости уж племянника – он не будет столь любезен. Я попросту кину твое змеиное сердце свиньям – лишь они смогут переварить такое количество желчи, злобы и яда! Попрощайся со своим змееглавым господином! Алп-Туран весь подобрался для решающего броска – колдун в ужасе закрылся длинными рукавами своей черной мантии – будто ворон захлопал крыльями, – и в этот момент киммериец почуял, как чье-то обжигающе холодное тело обвило его торс. Поцелуй меня! Твоя буди хорошо! – до боли знакомый мурлыкающий голосок заставил вздыбиться волосы Алп-Турана. Ирбис! Тай Цинь? - Нет! Уже не Тай Цинь, а богиня Цзен-Тсхо! – прошипела в ответ смертельно бледная иньянка, вцепившаяся в тело ошеломленного варвара длинными лакированными ногтями. Алп-Туран в ужасе увидел кровавый обод, пересекавший ее белую лебединую шею. Ярко-красные пухлые губки живого мертвеца приподнялись в зловещей улыбке и из-под них метнулся раздвоенный на конце язычок – он сновал туда и обратно, с головой выдавая свою обладательницу – нет, не земная женщина обнимала киммерийца – а злобное чудовище, живой труп с голосом и языком змеи! В глубине фиалковых зрачков неожиданно сверкнули желтые огоньки и в следующий миг раскосые веки расползлись в стороны – иньянские миндалевидные очи превратились в выпученные жабьи зенки. - Глупый варвар, гора мяса! – прошипела женщина-жаба – ее акцент куда-то улетучился. – Много, очень много времени утекло с тех пор, как Тай Цинь была маленькой глупой девочкой, думавшей, что в мире существует лишь дворец ее доброго отца и сад, населенный безобидными ланями и поющими соловьями! Сколько лет, по-твоему, просидела она на цепи в храме Ся Боу? Еще праотец прадедушки Пань Гуна не истек семенем в лоно своей матери, когда жрецы в черных одеяниях похитили маленькую глупую княжну из отчего дома… Ха! Бессмертие дорого стоит, варвар! Ся Боу взял всю мою кровь, когда лишал меня девственности в ту страшную ночь жертвоприношения. Но он полюбил меня, ибо я пыталась ему угодить – я хотела жить! И тогда он вдохнул в меня новую жизнь, поделившись своей холодной кровью… А теперь, варвар, ты поделишься со мною своей кровью, чтобы хоть на мгновение вдохнуть тепло в мое осклизлое холодное тело. Чудовище исторгло странный булькающий звук – глаза ее загорелись алчностью, - и Алп-Туран опомниться не успел, как увидел, что ноготь вампирши вспорол ему плечо в опасной близости с сонной артерией. Синие губы женщины-жабы издали жадное чмоканье – но полакомиться ей не довелось – с бешеным ревом варвар оторвал от себя липкое тело демонической шлюхи и с силой швырнул ее на пол. Раздался мокрый шлепок – женщина-жаба распласталась на полу, трепыхаясь как настоящее земноводное, и Алп-Турана едва не стошнило при виде ее мертвенно белого лягушачьего брюха. - Подлый кусок мяса! – прошипела вампирша. – Ни один из вас не уйдет отсюда! Оглянись вокруг, презренный! - Да, взгляни на мою добрую паству, племянничек! – к ней присоединился издевательский голос Шульгана, который с нескрываемым удовольствием наблюдал за этой сценой с алтаря. - Один, сохрани! – вскричали аргайвы, инстинктивно собравшись в ощетинившееся оружием кольцо – со всех сторон к ним тянулись когтистые серо-зеленые лапы, щелкали прогнившие зубы, вращали кровавыми зрачками такие мерзкие твари, которые могли бы присниться, пожалуй, лишь бывалому курильщику лотоса из Иньяна. Живые трупы сбросили с себя личины скромных айодийцев, которыми они, возможно, прикрывались при свете дня, когда выползали из своих нор, чтобы похищать людей и высасывать из них кровь во славу своего змееголового господина… - Вперед, братья мои в Сете! – зычно вскричал Шульган, указывая на побледневших северян. – И да свершится кара Сетова по его темному закону! Единый утробный рык исторгли тысячи вурдалажьих глоток в миг, когда для дружины аргайвов наступила пора кровавой развязки. Сталь сверкала в темном воздухе, глаза вампиров блестели, будто в бреду мелькали бледные лица варваров. Никто на Востоке не мог сравниться с ратной мощью белокурых пришельцев, и каменные плиты стали скользкими от зеленой крови ночной нечисти, но ряды воинства змеебога, казалось, были неисчислимы. Шелестя чешуей, в храм вползали новые сонмища гарпий, гаргулий, волколаков, темными тенями пикировали из-под крыши жуткие кровососущие летяги-лисы, какие-то гипертрофированные помеси животных и людей – отвратительные рожи, украшенные свиными пятачками, слоновьими хоботами, саблевидными тигриными клыками – казалось, айодийские джунгли исторгают из себя весь древний ужас, который копился в них с начала времен. И ряды дружинников редели к каждым мигом – их кровь лилась уже не ручьем, а хлестала бурными потоками – и тут и там слышались алчное чавканье вампиров, добравшихся до павших в неравной битве и хруст перемалываемых демоническими зубами костей… Алп-Туран сражался, как бог, сжимая в одной руке секиру, в другой – меч. Он крушил ряды вампиров, стремясь добраться до злорадно хохочущей демоницы. Неожиданно Тай Цинь – Цзен Тсхо, как она теперь себя называла, - сама скакнула к нему навстречу, облизывая черные губы в предчувствии пиршества. - Как много мяса и крови! – проквакала женщина-жаба, - Ну же, дикарь, подходи ближе – твоя буди хорошо! Моя хоти тебя! Твоя плоть и кровь! - Сейчас, сучка Сета – попируешь вдосталь, - зловеще пробормотал Алп-Туран. Не отрывая глаз от крадущейся к нему демоницы, он нащупал за спиной лук и колчан, в котором лежали стрелы, обмотанные просмоленной паклей. Щелчок кремня, вспышка, свист тетивы – и вампирша с воем покатилась по полу, превратившись в огненный шар. Пламя с жадностью пожирало прогнившую плоть, которая с отвратительным хлюпаньем расползалась на глазах Алп-Турана, близкого к приступу тошноты. Со смачным треском один за другим лопнули жабьи глаза демоницы, будто два тухлых яйца, и лягушачья пасть разверзлась в предсмертном вопле: Ся Боу! – кричала издыхающая тварь. - Цзен Тсхо призывает тебя! Слышишь? В следующий миг от женщины, называвшей себя Тай Цинь, осталась лишь лужица дурно пахнущей черной жидкости, растекавшейся по полу. Алп-Туран, как завороженный, уставился на ее останки, сам не понимая почему. А лужа черной грязи все растекалась, подбираясь к самым его ногам. Неожиданно он вскрикнул – маленький черный лягушонок выскочил из нее, а следом за ним – еще и еще. Вскоре весь пол вокруг Алп-Турана оказался усеян квохчущим выводком квакш. Грязно выругавшись и содрогаясь от омерзения, киммериец принялся давить сапогом мерзкие скользкие тела лягушат. Но их становилось все больше – черная лужа все увеличивалась в размерах, а затем с чудовищным шумом треснули титанические плиты на полу – Алп-Туран едва не провалился в разверзшуюся перед ним дымящуюся смрадную яму, недра которой уходили, казалось, прямиком в ад. Богатырское утробное мычание, лишь смутно напоминающее кваканье раздалось из зловонных глубин провала, и в следующий миг целая волна нечистот, взметнувшаяся вверх, окатила еще оставшихся в живых аргайвов. Храм содрогнулся от чудовищного скачка, который проделала выбиравшаяся на поверхность демоническая жаба. Облик ее был на удивление хорошо знаком аргайвам. - Ся Боу! – вскричал Алп-Туран, взирая на истекающее ядовитой слизью, оставляющей за собой на камнях едкие зеленые пятна, гигантское уродливое тело. Шесть выпуклых глаз тупо уставились на киммерийца, а затем колыхающееся туловище медленно двинулось на него… Алп-Туран задыхался от зловония в цепких объятиях демона, который намертво обхватил его своими на удивление длинными для жабы передними лапами, и, не обращая никакого внимания на страшные удары меча, которые наносил ему человек, спокойно и равнодушно подтягивал его все ближе к разверстой пасти, в которой лязгали, будто вращающиеся жернова, дымящиеся и совсем не лягушачьи клыки. - Жри его, Тсаттогуа! – раздался злорадный клекот Шульгана. – Жри, верный слуга Великого Сета, Прародителя Нагов! - Наги! – прохрипел истекающий Алп-Туран: будто молния озарила его мозг. Рука нащупала за пазухой небольшой обсидиановый кинжал, каким-то чудом не выпавший в разгаре сражения. - Получай, многочлен Сетов! – взревел варвар и с размаху всадил оружие давно исчезнувшей расы в равнодушное око демона. Рев, исторгнутый из горлового мешка Тсаттогуа – Бога-Квакши, мог затмить хор взбесившегося стада слонов, - варвара отбросило в сторону, и он лишь благодаря своей врожденной ловкости не переломал себе все кости, перевернувшись в воздухе как кошка и приземлившись на четыре конечности. С трудом переводя дыхание, наблюдал он за чудовищными метаморфозами, которые с молниеносной быстротой происходили в теле бога-жабы. Казалось, в нем бушевал вихрь каких-то потусторонних субстанций, раздираемых космической катастрофой. Наконец, вспышка ослепительного света озарила храм – и поток жидкости, переливающейся, будто живая ртуть, с клокотанием истек туда, откуда появился Тсаттогуа – в бездну ада, где он был порожден сотни эонов назад для того, чтобы править молодым миром… Налитые кровью, яростные глаза Алп-Турана медленно поднялись от дымящейся ямы и уставились на побледневшего от злобы Шульгана. Сжимая в окровавленном кулаке оружие, дарованное ему брамином, варвар с трудом поднялся на ноги и, шатаясь из стороны в сторону, двинулся к своему ненавистному дядюшке. Путь открыт, дядюшка! – прохрипел киммериец. – Прыгнешь туда сам или тебя проводить? До встречи, ублюдок! – неожиданно злорадно расхохотался Шульган, змеиное торжество зажгло его глаза сумрачным багровым светом. – Поищи меня в Мисре или в Куше! А может, я отправлюсь в Ниппур или в Ларсу – там тоже есть много мест, приятных моему сердцу! Но пока ты доберешься дотуда – я, быть, может, уже буду далеко-далеко… Поиграем в прятки, племянничек! С леденящим душу воплем Алп-Туран бросился на дядю, намереваясь всадить кинжал ему прямо в сердце, но длинные сухие пальцы колдуна коснулись огромного перстня, украшенного головой змеи. Ее бриллиантовые глаза вспыхнули багрянцем – и в следующий миг варвар, как ему показалось, с силой ударился о какую-то преграду. Зеленая искрящаяся сфера с головой накрыла чародея и, завертев его в вихре астральных потоков, растворила в колышущемся от нестерпимого зноя воздухе. Юноша, еще не веря глазам, настороженно огляделся – но Шульгана нигде не было – он снова исчез, а ведь был почти у него в руках… - Все из-за этой жабьей суки! – в сердцах прохрипел варвар, пытаясь унять кровь, струящуюся из его многочисленных ран. Неожиданно его поразила мертвая, звенящая тишина, царившая в храме. Окровавленные обрубки тел аргайвов лежали повсюду, безжалостно истерзанные воинством Сета, а их давно уже истлевшие кости были похожи на груды валежника в лесу, в котором свирепствовал ураган. Живые трупы исчезли, будто по мановению волшебной руки, - впрочем, так оно, наверно и было – как только Шульган исчез, чудовищный спектакль, который он вел в этом проклятом месте, прекратился сам собой. Но увы – Алп-Туран был совсем один. Тщетно он взывал к своим братьям по оружию – ни один из них не откликнулся. Все они сложили свои головы в последнем бою. Нордхейм так и не дождался своих сынов… Неожиданно внимание юноши привлек слабый стон – он моментально обернулся: на алтаре перед неожиданно потускневшим и потрескавшимся, заросшим паутиной изваянием Сета шевелилась, тщетно пытаясь избавиться от оков, всеми забытая жертва. О, Ирбис! – пробормотал Алп-Туран, бросаясь на помощь к девушке. Моментально освободив ее от оков, он бережно поднял ее на руки. Как тебя зовут, крошка? – спросил он у спасенной от жертвоприношения, восхищенно разглядывая ее. Даяна из Каркемиша! – мелодичным голосом произнесла зеленоокая красавица, оправляясь от пережитого потрясения. Каким ветром тебя забросило сюда, девочка? – удивленно приподнял брови Алп-Туран. Я – дочь знатного царедворца, - отвечала Даяна. – На охоте меня выкрали работорговцы. Они продали меня сюда, в Айодию, местному раджпуту, а он оказался пьяницей и гулякой и проиграл меня в кости заезжему чародею. Я так благодарна тебе, о, отважный рыцарь! – девушка поглядела на киммерийца с безмерной благодарностью, к которой примешивалась изрядная толика женского любопытства, привлеченного богатырской фигурой и яркими глазами молодого воина. Это не укрылось от киммерийца, который, не без самодовольства ответил: Считай, что тебе повезло, детка! С Алп-Тураном ты будешь в полной безопасности! Никто тебя больше и пальцем не тронет! Сомневаюсь! - игриво покачала изящной головкой красотка и лукаво стрельнула в юношу изумрудами очей. Ну, считай, что почти никто! – тут же поправился варвар, и, без лишних церемоний, наградил слабо вскрикнувшую деву крепким поцелуем в затрепетавшие губы… *** Восходящее солнце застало Алп-Турана скачущим во весь опор к западу, где на горизонте искрились снегом вершины горной гряды Секандерама. На луке его седла, доверчиво прижавшись к широкой груди варвара, сидела Даяна. - Во имя Ирбиса, вперед! – воскликнул киммериец, вбирая легкими прозрачный утренний воздух. Все было в прошлом – Пиррас, Айодия, сгоревшие Гаварданан и храм Сета, откуда отправились в Валхаллу его боевые друзья. Впереди был долгий путь на Запад, к чудесным городам Медждуречья, где стены и дома покрыты разноцветной глазурью, где воздух напоен зноем, а небо синее, как его глаза. Там его ждут новые приключения, подвиги и битвы, и там, быть может, он все же настигнет своего заклятого врага. А пока обо всем этом можно было не думать. Вокруг него щебетали свою рассветную песнь птицы, ласково светило солнце, а к сердцу прижималась красивая и славная девушка. - Ну, красавица, поцелуй-ка меня! – смеясь, попросил Алп-Туран, глядя в счастливые глаза Даяны. Та улыбнулась в ответ: А ты не боишься моих поцелуев? – спросила она. - А чего мне бояться? – пожал плечами Алп-Туран. – Ведь недавно я целовался с самой смертью! Хотя и от вашей сестры ничего хорошего ожидать не приходится! – ворчливо добавил он и, покрепче прижав к себе рассмеявшуюся девицу, дал шпоры коню… |
