Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным.

В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» .

Редакция.

Юмор и сатира.

Евгений Мальгинов.

Рассказы.

ЛЯ=ЛЯ=ЛЯ, ПИ=ПИ=ПИ

На место физика директор просил подыскать формалиста, начетчика или даже лентяя. Но завучу Марии Никифоровне, и то с большим трудом, удалось отыскать и привести в училище лишь какого=то многоженца и пьяницу, который, к тому же, подолгу нигде не работал. Директор со страхом поглядывал на обносившегося типа, смотрел на Марию Никифоровну и с сомнением, нерешительно почесывал лысину. Однако Мария Никифоровна, поправив постоянно сползающий на лоб шиньон, твердо сказала:

- Я думаю, надо попробовать. Ноябрь, а у нас до сих пор по данному предмету ни одного урока.

Директор ущипнул себя за бороду.

- Ну хорошо, беру под вашу личную ответственность. С завтрашнего дня пусть приступает.

На следующий день физик конечно приступил, но потом началось такое, что уже через три месяца директор не говорил, а только кричал:

- Безобразие! Катастрофа! Мария Никифоровна, я просил бездельника, а Вы кого мне подсунули! Надо сейчас же избавиться от этого передовика. Слышите, немедленно! Потом будет поздно!

Надо сказать, что и Мария Никифоровна была в панике. Не будучи красавицей, за эти три месяца она совсем сдала, в смысле внешности, и даже, по отзывам студентов, в умственном развитии.

- Но его не за что увольнять, - рыдая, говорила она, - он прекрасный педагог и прекрасный организатор!

- Вот за это и уволю! - психовал директор. - За прекрасное преподавание физики, за первые места на всех олимпиадах, за благодарности, вымпелы, кубки и грамоты от всяких Президиумов, министерств и тому подобное!

- Но это невозможно! - заламывала руки Мария Никифоровна. - Он организовал кабинет физики, оборудовал его по последнему слову техники, организовал кружки, ребята в нем души не чают!

- Баста! Вот за это и уволю! - не унимался директор. - Есть учебный план, есть программа, а остальное от лукавого. Я просил лентяя, а вы нашли проходимца, который сутками торчит в училище вместо того, чтобы по вечерам пьянствовать и бегать за юбками. Учтите, Марья Никифоровна, я буду вынужден сделать выводы и относительно вас!

Марья Никифоровна совсем обессилела. Статьи, по которой физика можно было уволить - не было. В министерстве ни директора, ни завуча тоже не понимали.

"Хороший физик?- говорили там. - Так это же прекрасно! Пусть все остальные берут с него пример. И вообще к вам давно нужно прийти с проверкой"

Катастрофа наступила чуть позже. Катастрофа наступила, когда десять лучших студентов бросили училище и поступили на физический факультет университета. В этот день Мария Никифоровна с утра как тень бродила по коридорам вверенного ей учебного заведения и рыдала. Косметика на ее лице размазалась и превратила, в общем то нормальную женщину, в ведьму с шиньоном на лбу. У директора случился припадок, во время которого он выбросил из своего кабинета в коридор все вымпелы, кубки, грамоты и другие знаки первенства студентов училища на различных олимпиадах по физике.

В последующие дни, когда вслед за первыми, еще несколько десятков студентов ушли из училища, директор как-то совсем потерял себя. Каждый день с утра он заходил в свой кабинет, приказывал отключить все телефоны, потом садился в свое директорское кресло, смотрел в одну точку и вздрагивал, когда к нему подходило любое даже давно знакомое лицо.

Однако, долго так продолжаться не могло. Через несколько дней шеф взял себя в руки, помылся, побрился, надел чистое белье и вызвал к себе физика вместе с завучем.

Физик пришел первым.

- Спасибо! Вы своей прекрасной работой развалили все училище, - сказал директор. - Половина студентов уже разбежалась, остальные, вместо участия в музыкальных конкурсах и фестивалях, разъезжают по физическим олимпиадам. Ввиду вышеизложенного, считаю, что нам нужно расстаться.

- Не понял? - сказал физик.

- Сейчас объясню, - сказал директор. - У нас ведь музыкальное училище?

- Да.

- Значит, из него должны выходить прекрасные музыканты?

- Да.

- Но, тем не менее, в настоящее время из него стали выходить прекрасные физики, так?

- Так.

- Отлично! - обрадовался директор. – Значит, вы чувствуете несоответствие?

- Чувствую.

- Вот и славненько! Именно поэтому мы и должны расстаться.

- Но позвольте, я этого не хочу, - сказал физик.

- Почему?

- Сейчас объясню. Я хорошо работаю?

- Очень!

- Меня студенты любят?

- Да.

- Значит, вы чувствуете мое соответствие занимаемой должности?

- Да!

- Так вот поэтому я и не уйду!

Директор заплакал. В кабинет, всхлипывая, протиснулась и Мария Никифоровна. Глядя, как административная и учебная части обливаются слезами, физик не выдержал и тоже заплакал.

- Понимаете, - глотая слезы, сказал директор, - вы прекрасный педагог и организатор, но у нас другой профиль, поэтому прошу вас, увольтесь, пожалуйста, по собственному желанию.

- Я не могу уволиться! - простонал физик.

- Почему? - ревела Мария Никифоровна. - Такой прекрасный преподаватель и не можете!

- Не могу! - плакал физик.

- Но почему! - содрогался от рыданий и директор. - Вас в любом другом учебном заведении на руках будут носить.

- Не хочу на руках, мне здесь... очень, очень нравится! Я везде работал, и все было как=то неудачно, все как будто чего=то не хватало.

- Чего не хватало? - директор выжал платок в урну и посмотрел мокрыми глазами на физика.

- Ну, как бы это вам объяснить...

У заплаканной Марии Никифоровны как всегда начались нелады с прической.

- Говорите, - тем не менее, заинтересованно прошептала она, - говорите!

- Если я уйду отсюда, все пойдет по-старому, - в полный голос заплакал физик. - Я ничего не понимаю в музыке, но я люблю... я очень люблю... одним словом, мне ужасно нравится, когда из всех комнат весь день доносится: ля=ля=ля, тю=тю=тю, пи=пи=пи!

ОГУРЕЧНАЯ НЕДОСТАТОЧНОСТЬ

- Как поживаешь, Иванов?

- Все отлично, Петров! Вот, на похороны ходил.

- Да ну! А помер=то кто?

- Сидоров, кто же еще.

- Ай=яй=яй! Ну, пусть земля ему будет пухом!

- Каким пухом! Опять все отменили!

- Почему?

- Ты чего, Сидорова не знаешь? У него вечно все через пень колоду!

- Как это?

- А так. Вчера лежал, все тихо=спокойно, потом ни с того, ни с сего пятаки выбросил, глаза открыл и как заорет: "Бананов хочу! Бананов дайте!"

- Ишь, ты! По бананам соскучился! Сидоров негр, что ли?

- Вообще-то волосатый, но навряд... В общем пришлось отложить, потому как орал, вертелся и звание покойника позорил. С таким не то, что на кладбище, на улице стыдно показаться. Народ проститься пришел, а тело бананы жрет, чавкает и в свою тещу кожурой швыряет.

- В родную тещу! За что?

- Говорят, за расторопность. Говорят, у нее на даче "Праздник первого огурца" справлял, вернее, хотел справить, а там ни одного огурца не нашлось.

- Не может быть! Вот несчастье!

- Да. То ли семена плохие, то ли не поливали, то ли вообще забыли посадить, одним словом, сильно расстроился, пол ящика "Акбузата" выпил, лег и целый день - ни рукой - ни ногой.

- Так, так, а она?

- А она, вместо того, чтобы соответствующий овощ у соседей попросить, или хотя бы рассольчику раздобыть, за знакомым врачом слетала и свидетельство о кончине Сидорова на руки получила: "Скоропостижно, мол, от острого хронического алкоголизма". "Я, говорит, как лучше хотела, чтоб покойник на жаре не испортился".

- Ну и хоронили бы побыстрей, пока погода хорошая?

- Жена воспротивилась. Категорически! "Люблю, говорит, моего Сидорова больше всего на свете и такого диагноза не потерплю! Ему и от ящика "Акбузата" никогда ничего не бывало, и помер он не от алкоголизма, потому как отродясь не выпивал, а от острой огуречной недостаточности. Я это на вскрытии докажу!"

- Смотри=ка! Так, так...а теща?

- Ей тоже палец в рот не клади. "Я, кричит, зятя своего дорогого тоже своеобразно люблю и портить покойника не дам! Сейчас, говорит, всякие врачи=шарлатаны даже собак оживляют!"

- Ну и дела! Я в одном журнале...

- Подожди!

- Как они о вскрытии=то заспорили, Сидоров еще пуще куролесить начал. О вчерашнем я уже говорил, а сегодня вообще последнее пристанище покинул.

- Убег!

- Хуже. Сегодня прихожу, все на месте, скорбят, а его нету. Спрашиваю: "А где же останки? Куда они делись? Где мощи Сидорова?" А мне говорят: "Они в туалет отпросились"!

- А! Это после бананов. Переел. У меня один раз тоже вот так...

- Да подожди! Оркестр у подъезда, цветы, венки и портреты на месте, народ ждет, а он в туалете заперся и какие=то дикие звуки издает, то есть доступа к телу абсолютно нет.

- Ай=яй=яй! А, может, зря отпустили? Хотя, с другой стороны, не пускать - тоже... Постой! Я, кажется, догадался! А, может, он вовсе не умер? А, может, он живой?

- Да ты что! Справка на руках...

- А вдруг?

- Не может быть! Материальную помощь оказали, все организовали...

- И все=таки?

- Да нет! Поминки на сорок персон...

- И тем не менее?

Мысль конечно интересная! Никогда б в голову не пришло. Придется завтра провентилировать... Надо же! Памятник из мрамора, одних венков на восемь лимонов, ему все условия, а он! Ну, Сидоров, если ты живой, то завтра тебе не позавидуешь!

Продолжение