|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
|
|
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
|
|
|
Удел завоевателя Синее небо, на склоне оливы, Засохшей кровью алтарь забытый, По правую руку лежали Фивы, По левую – конницы персов копыта Вонзались в землю подобно стрелам, Подобно спелым плодам и злату, Что падало в руки мужей бородатых, И словно город на солнце горело. В богатом доспехе, на колеснице Стоял владыка земли и моря, Владыка тысяч свиреполицых, Не знающих страха, не верящих боли Народов, раздавленных медной стопою, Укрытых тенью быков крылатых, Всех тех, чье сердце гремит набатом, Всех тех, кто стены телами укроет. Синее небо, море синеет, Листья олив изумрудно-зелены, Где-то под ними конница тлеет, Тлеют доспехи, мечи и знамена, А далеко за шумящей водою, Руки двух рек обнимают гробницы, Годы, как звери, идут к водопою, Путь их лежит сковзь пустые глазницы, Того, кто правил землей и морем, Того кто в крови людской купался, Усни владыка и будет доволен, Не многим жребий такой достался. Две строки Отражаясь в глазах темной болью сомненья, Когда время в тугую свернется петлю, Две строки эпитафией для вдохновенья, Никого не любил, Никого не люблю. Дух На столе, помимо воли, капля воска, капля боли, Капля крови именной, Дождик в крышу мелким бесом, и стучит, скворчит над лесом, Гром кастрюлей жестяной За столом напротив путник, вечный странник, вечный спутник, Вечно мрачный антипод, Ждет без чувства, без сомненья, ждет решенья-отреченья, Моего паденья ждет. Не дождется дух бесстрастный, долог труд его напрасный, Бесконечен путь И смеяться здесь негоже ведь однажды к вам он тоже Может заглянуть Артист Идущий темною тропой, Сквозь жизнь, наполненную смертью Ты наблюдаешь за пустой Галактик мощной круговертью. Смысл, затерявшийся в судьбе На перекрестке ждет ответа, Но ты молчишь, зачем тебе, Дорога к тьме, дорога к свету? Устало ночь роняет лист. И тишина вползает в душу Луна взошла, ты спишь, артист? Твое забвенье не нарушу. Мясо Мясо шло по переходам, Мясо ехало в машинах, И загадочно кому-то улыбалось на картинах. Мясо мясом насыщалось, Мясо мясу улыбалось, И содравши шкуру с мяса, мясо в это одевалось. Мясо думало о мясе, Мясо к мясу стих писало, А за ширмой мясо в рясе грех мясистый отпускало. Так вот есть и также было, И возможно тоже будет, Мясо умерло и сгнило, мясо!! Кто его осудит? Чемоданы Отпустила бесконечность, закатала в паровозы, Разнесла гулять по миру свистом черных проводов, Августа седая млечность, малахитовые грезы Гулко выгнутся стихами под колесами подков. Творение Проснулся ночью человек, Вздохнул, на воздух вышел, И создал дождь и создал снег, И фонари и крыши. Края брюхатых влагой туч Он очертил любовно. И сквозь прореху звездный луч, И ветер, безусловно. За стол присел, протер очки, Конверт из пачки вынул, Открыл, прочел, порвал в клочки, И растворился, сгинул. Пропал, растаял словно дым, Лишь шторы колыхались В домах, где, созданные им, Другие просыпались. Вязь Тень птицы бесшумно скользит над волнами , Над черной пучиной к зубастым утесам, И воды внизу полыхают огнями, Блестят Нереид золотистые косы. И боги глубин, чешуею сверкая, Всплывают, чтоб слушать неистовый ветер, Чья песня летит, облака разрывая, Купаясь то в море, то в призрачном свете? Упрек кастам Да, пускай не судьба и не сделать из вайшьи брахмана, И не гнать на врагов колесницу слепому жрецу, Но тебя одного понесет к небесам Хинаяна, И раздвинутся тучи, давая дорогу Творцу. Человек это звучит гордо, Сказали классики, как в лужу п.... нули, А эти бритые, пьяные морды, ругаясь матом к вагонам перли, Крик звериный рвался наружу сквозь стекла с надписью « НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ», На куски резал ночную стужу... Вам смешно? Но над этим нельзя смеяться. Плохо, когда бутылкой об голову, Ярость в безумных глазах плещется, Свет фонарей на ножах оловом Скажите, разве такое лечится? Инстинкт Я в палатке сижу без забот и тревог, С апельсина счищаю я кожицу, А в саванне ночной молодой носорог , Догоняет свою носорожицу. Громко рядом храпит мой носильщик араб, Нет причины удариться в панику, Где- то там в темноте на большой баобаб, Павиан уж загнал павианиху. За палаткой вовсю барабаны гремят , Там туземцы с туземками пляшут, Их шальные глаза словно угли горят , И шаман длинной палкою машет. Африканская ночь завершает свой ход , Рев зверей в полутьме умолкает Может, солнце палящее мне принесет То, чего так сейчас не хватает. Подражание Хайяму. Голой правды алкают седые мужи, Но ужасна она за покровами лжи, Одевайся в обман, не гневи поднебесье,
Тихо нежит кувшинки большая река, Ее воды струятся сквозь дни и века, Но волна порождает беспечные брызги,
Мерзлый скрежет подков в окровавленный лед, Вереница штыков, а за ней пулемет, Но уже навалились, нажали, прорвали,
Готические сны. Печальны и тихи туманные дубравы, Там в сумраке вода струится меж корней , Кружится темный лист и тихо шепчут травы, Усталый , ветер спит в сплетении ветвей. В безумном вихре радужные тени Танцуют фейери над темною водой, Стелящийся туман скрывает их колени , И звонкий смех летит над чащею ночной Исповедь воина Горящий город, звон металла, чужая кровь на сапогах, Мой меч пролил ее не мало, в сердцах врагов посеяв страх, Вот так всю жизнь, но смертно тело, уж точит серп суровый жнец, Я согрешил - не в этом дело. Скажи в чем смысл, святой отец?
Зарисовка. Скрепит сухая древесина, В петле прогнившей труп качается, Минуя площадь от трактира , Спешит домой усталый пьяница, На новый лад. Похмелье, утро, туалет, А денег нет, конечно нет, И я уже обут, одет, ищу веселья, Под вечер приползу домой, Полуслепой, полу немой, Затем отбой, отбой, отбо.... Вновь утро, туалет, похмелье. |
