Литературный Башкортостан

Философская проза

Людмила Бодрова

(с. Красный яр Уфимского р-на)

Сторожихины сказки

В пору Великих и Бестолковых перемен в стране, в которой мне довелось родиться и жить, осталась я без работы. Через несколько лет «по блату» муж помог мне устроиться на работу. И стала я «сторожем асфальто-бетонного завода», попросту – сторожихой. Смена долгая, от 15 до 24 часов. Мне понравилось работать зимой, когда территорию «объекта» с проломами в заборе ограждали сугробы и мне помогала дежурить метель. Можно было расслабиться и прислушаться не к звукам за стенами сторожки, а к самой себе. Я стала слышать… сказки. Их оказалось много, и я начала все записывать. Что из этого вышло? Судить не мне, а вам, уважаемые читатели.

Старая старая сказка

Случилось это в одном огромном городе, раскинувшемся между двух рек на семи холмах, на семи ветрах. Город расползся, как огромный монстр, дымил заводскими трубами, заволакивая все небо, гудел и порыкивал автомобильными моторами. Сновали люди по своим делам: из дому – на работу, с работы – домой. В общем, город как город: с проспектами, с кривыми переулками, с большими, просто огромными двадцатиэтажками и маленькими ветхими деревянными домишками на окраинах.

Вот в этом-то городе и жила-была девушка в обычной типовой пятиэтажке. Жила себе и жила: подружки, учеба, уборка-готовка. Была она в меру умна, в меру красива. Только вдруг ни с того, ни с сего накатила на нее грусть – тоска беспричинная. Как в старой песне поется: «Все подружки по парам в тишине разбрелися, только я в этот вечер засиделась одна». Боялась девушка ошибиться и вместо добра молодца или ясна сокола наткнуться на ни то, ни се.

В один обычный день зашла она в магазинчик рядом с домом. С продавщицей поздоровалась, которая работала за этим прилавком давным давно. Девушке казалась, что она в этом магазине всегда была. Даже знала, что у нее необычное имя – Эльвина. Вот эта самая продавщица и спрашивает:

– Что, красавица, не весела, чего нос повесила?

Сама себе удивляясь, стала девушка Эльвине объяснять, в чем дело. Улыбнулась добрая продавщица и говорит:

– Всего-то. Помогу тебе. Я ведь в другом мире феей работаю. А может, и наоборот: фея – по совместительству продавщица. Да это и не важно. В нашем царстве-государстве тоже бывают проблемы материальные. Вот и приходится у вас подрабатывать. Да и интересно тут у вас. Возьми этот пакетик. В нем орешки, с виду простые. Угости ими парня, с которым познакомишься, и сразу увидишь, кто какой.

Ошарашенная девушка машинально взяла пакетик и пошла домой. А вечером как раз друг пришел: красивый да вежливый, с букетом цветов. И так он к стати говорит:

– Выходи за меня замуж.

Растерялась девушка.

– Подумать надо.

И пошли они по улице прогуляться. Она сумочку взяла, а в ней пакетик с орешками. «Попробую проверить», решила девушка. И предложила парню отведать. Всего-то один орешек успел он съесть, как превратился … в кобеля, правда. Большого и красивого. Не успела «невеста» закричать, а рядом опять парень – красавец. «Неужели действуют?»,- подумала она. И через некоторое время опять подсунула орешки. И опять показался он тем же кобелем. Запросилась девушка домой, ссылаясь на то, что-де голова разболелась. Больше она с красавцем-кобелем не встречалась.

Прошло некоторое время. Появился у нее новый знакомый. Решительный такой. С предложением руки и сердца уже через несколько дней заявился. Прямо на улице, а точнее, на парковой аллее колено преклонил и полушутя, полусерьезно заявил:

– Будь моей женой!

Девушка не растерялась, про орешки вспомнила и ответила:

– Ладно, подумаю.

Угостила его орешками. Не успел жених и один орешек проглотить, как показался вороной нахохлившейся. В этот раз девушка страх уже не испытывала. Жутковато, конечно. Но и смешно одновременно.

Следующий поклонник появился вскоре: яркий такой. Разговорчивый да веселый. Все вопросы задавал: чего хочешь, куда пойдем и так далее. Только почему-то ответа не ждал. Сам себя, что ли, спрашивал? С этим девушка не церемонилась и сразу же орешками его угостила. Этот тоже оказался из пернатых, показался волнистым попугайчиком, да еще говорящим, что на удивление редко бывает.

Потом явился такой солидный, спокойный и с виду очень надежный. Даже орешками угощать его не хотелось. Как-то сидели они у ее дома на лавочке. Девушка нечаяно и дала ему орешки. Рядом с ней кот оказался, вальяжно мурлыкающий. Соскочила девушка с лавочки да в подъезд забежала и бегом по ступенькам домой поспешила.

На следующий день позвонил старый знакомый, бывший одноклассник, друг детства, можно сказать. Поинтересовался он, как дела, чем занята. А девушка и говорит:

– Ты приди и сам посмотри.

Сама думает: «Угощу и этого орешками». Любопытно стало, что, точнее, каким старый друг покажется. Кто там в зоопарке еще остался? Друг пришел. Сидят они на кухне чай пьют. Все как обычно. Девушка орешки пододвинула. А молодой человек проглотил орешек и ни в кого не превратился. Удивилась девушка: неужто не получилось, не сработало волшебство. А парень последний орешек съел и таким красивым, родным показался, что даже засмущалась наша красавица.

– Погода хорошая. Пойдем прогуляемся

Пришла очередь другу засмущаться. Сколько уж лет он мечтал об этом.

Вскоре в подьезде пела и плясала свадьба. Эльвина посаженной матерью была. Рюмочку пропускала, «горько» кричала, пела и плясала, как обыкновенная продавщица, но улыбалась, как фея, загадочно.

Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец. Как там дальше? Сказка ложь, да в ней намек…

Счастливая рубашка

Когда было – не помню, где было – не ведаю. Но только знаю, что в одном очень большом, на целых два континента раскинувшемся царстве-государстве. Жил-был там очень богатый и влиятельный человек. Нажил он свое богатство тогда, когда царство-государство в очередной раз меняло политику своего развития. Что в переводе означает передел богатства государственного. И объявили государственные мужи лозунг: «Все для человека. Все во имя человека». Только для какого, не пояснили. А для некоторых, особо сообразительных эти слова стали заманчиво конкретными, получив логическое завершение в умах тех, кто к распределению всяких благ ближе стоял. Хватая все, что ближе лежит, отталкивая и отпихивая всех, кто попадался под руку, они орали на весь мир: «Свободу народу! Даешь демократию! Но поскольку рты были набиты всякими подвернувшимися деликатесами, получалось: «Даешь дерьмократию!» Так оно и вышло.

Герой нашей сказки, еще довольно молодой, быстро сориентировался в окружающей действительности и успел запрыгнуть на ступеньку эскалатора, движущегося вверх, к сытости, к богатству, и самое главное – к власти. Конечно, кто-то еще пытался вскочить на ту же ступеньку. Его пришлось спихнуть. Место только для одного. Естественный отбор, по-видимому. А надо было добраться до трубы, по которой текла черная кровь Земли. В заграничных царствах-государствах, довольно малокровных или вовсе бескровных, за нее хорошо платили. И при умелых манипуляциях эта черная кровь, которая по закону принадлежала всему царству-государству, превращалась в деньги, в большие деньги. Надо только уметь сообразить: кому сколько дать, кого чем заткнуть – деньгами или пулей.

И так, перепрыгивая по ступенькам жизни, наступая на головы друзей и знакомых и даже брата родного, оказался наш Герой там, на самом верху власти, где, кроме него, уже никого и нет. Правда, истинного его имени, а тем более лица почти никто не знал. Да и это ли в жизни важно? Зато царей и царьков, разных наместников в этом царстве- государстве, да и в других тоже, назначали только с его ведома и согласия. Иногда и войнушку мало-мальскую приходилось затевать для острастки. Война для людишек – горе. А для сильных мира сего – деньги, немалые деньги, между прочим. Счету деньгам Властелин уже не знал. Их было невообразимо много. И считали их в банках. И они, деньги, как у чародея или фокусника, превращались еще в деньги. И так до бесконечности. Интерес к ним давно пропал. Даже мир вокруг из-за них как-то съежился, стал каким-то маленьким. Самолеты, ждущие своего хозяина в аэропортах разных стран, могли доставить его в считанные часы куда угодно. Хоть к белым медведям на Северный полюс. Хоть к пингвинам в Антарктиду. А уж на экватор, где теплое море, экзотические растения, диковинные фрукты и разные женщины, летал, когда вздумается, хоть днем, хоть ночью. И льва с носорогом на сафари уже пристрелил. Как раз тогда пришлось еще приказ отдать о том, что пора убрать последнего, кто слишком много о нем знает. Дворцов, вилл, особняков и загородных «домиков» было столько, что в одночасье и не перечислить. По морям плыли пароходы и яхты. Гудели заводы и фабрики.

Все перепробовал. Все надоело. Уже и фантазия перестала работать: чего еще желать и хотеть? И делать что-то ради чего-то уже не хотелось. Да и не надо было. Все вертелось и множилось как бы само собой, как хорошо отлаженный механизм. Сколько бы ни тратилось денег, они все равно не убывали. Огромная армия людишек считала их и пересчитывала, и добросовестно преумножала. По себе наш Герой знал, что деньги имеют странное свойство прилипать к чужим рукам, через которые они проходят. Поэтому приходилось иногда принимать кое-какие нравоучительные меры к тем, у кого уж слишком липкие руки. И тогда в газетах и в теленовостях сообщали, что совершено очередное заказное убийство банкира или какого-то генерального директора. Заказчик, конечно же, не был обнаружен. Кто ж его будет искать на такой Высоте? В общем, охрана что надо охраняла. Прислуга все делала безупречно и была невидима, зная вкусы и запросы Хозяина лучше его самого. И не успевал он предположить или что-либо пожелать, как верные слуги уже все исполняли.

Как-то раз, бултыхаясь в бассейне с минеральной водой из каких-то уж очень целебных источников с другого континента планеты, Герой неожиданно почувствовал себя очень плохо. Что-то сжалось в груди. Накатила волной невидимая и необъяснимая тоска. При этом вроде бы ничего не болит ни внутри, ни снаружи. И ничего ниоткуда не угрожает. Но только плохо, очень плохо. Да так плохо, что впору выбраться на мраморный бережок бассейна, сесть под настоящую пальму, каких и на свете-то нет, специально для него, для этого бассейна, для эксклюзивного интерьера выращенную за немыслимые для простого смертного деньги. Почему-то появилось дикое желание оказаться в глухом лесу в избушке егеря, в которой был когда-то еще пацаном. Стал быстро собираться. Схватил телефон и замер. Куда и кому звонить? Где этот лес и была ли сторожка. И был ли егерь? И вообще, был ли он мальчиком? Стало так плохо, что покачнулся наш Герой. Потемнело в глазах. И схватился он руками за грудь, громко вскрикнув. Девки, которые его в бассейне мыли, купали, ублажали все «хором», показались ему все на одно лицо, как куклы-штамповки; тощие, прямые, без выпуклостей и впадин где надо, а по моде: глазастые, как игрушки, волосатые, как русалки. А на руках – длиннющие ногти, больше похожие на когти хищников. Да таким ноготком можно и под ребро подоткнуть так, что никакая охрана не заметит. Куда же она, эта охрана, смотрит? Охрана тут же подхватила хозяина в свои лапищи. Он с ужасом уставился на шкафы с человеческими головами, с немигающими глазами, с ручищами дуболомов, которыми можно шею свернуть походя, без усилий. И все, как игрушечные солдатики, на одно лицо и в одинаковой форме. Хозяина охватил такой дикий ужас, что он завизжал тоненько и противно, как блохастый беспородный щенок. Его, словно дитятю, укутали во что-то мягкое и пушистое, подхватили и понесли в опочивальню. Плюхнули на кровать размером с однокомнатную квартиру или небольшой спортзальчик. Скалили зубы золотые львы на спинке кровати, глаза кололо лучами бра, тоже золотое, бриллиантами изукрашенное. Повелитель истошно закричал. По всему дворцу забегали и задергались всякие человечки. Откуда-то (показалось, из-под кровати) появился человек в очках, высокий, тощий, похожий на змею. Стал подзывать к себе. Такой втихую воткнет иглу и не заметишь. Никакая охрана не убережет. Хорошо, что кровать большая. Возникла, как будто из-за шторы женщина, вся в кружевах и рюшечках, с пышными локонами золотистых волос. Она прикрикнула на всех, и прислуга исчезла. Прямо в туфлях женщина подошла к нему, раскинула руки, обняла, прижала к теплой груди. Она что-то ворковала успокаивающе. Хозяин плюхнулся в подушки. Из глаз почему-то потекли теплые солоноватые струйки. Он так давно не плакал и забыл, что это слезы. В груди стало тепло, как от костра. Почему-то вспомнился именно костер, печеная картошка, обугленная, обжигающая, да еще испачканные лица пацанов. Привиделось на какой-то миг. И снова стало невыносимо плохо, тоскливо. Даже вспомнилось, когда было так же невыносимо тяжело. Когда умерла мама. Он, мальчишка, стоял у гроба, обняв сестренку, а рядом что-то бормотал отец, покачиваясь и поглаживая холодные руки жены. А ведь, казалось, наш Герой давно забыл, что они были: мама, отец, сестренка и мальчишки-друзья. Это было, как он думал, раньше, давно и не с ним. Нельзя распускать нюни и разводить телячьи нежности. Со ступеньки лестницы, ведущей вверх, могут турнуть, дать под дых. Лучше самому сделать это с другими… Слезы текли. А женщина обнимала его, гладила по голове, прижимая к оборочкам на груди, укачивая его как маленького. И он вспомнил, кто эта женщина. Это законная его жена, которую он уже много лет просто не замечал. Да и она старалась не попадаться ему на глаза. Но в этот раз она услышала и прибежала из своего дальнего крыла дворца. Она тоже давно была отравлена роскошью и богатством. Жила сама по себе, пользуясь их общей фамилией, как пропуском ко всем мыслимым и немыслимым благам. Но душа ее, видимо, еще была жива. Она испугалась за мужа и прибежала к нему на помощь. И Герой вспомнил: ночь, яркие звезды над головой, колючие колоски и девушку-студентку, однокурсницу, мраморно светящуюся наготой, и кузнечики наигрывали свадебный гимн. Кажется, потом, через много лет она присылала фотографию: красивая женщина с мальчиком, как две капли воды похожим на того, который прятался там, далеко-далеко, как в археологическом раскопе под слоем Времени.

Где эта фотография? И была ли она?..

Стали во дворце появляться врачи, увешанные званиями и титулами. Все твердили, как кукушки в часах: мол, переутомление, нужен срочно отпуск, отдых, смена обстановки, витамины и успокоительные микстуры. Но и от перемены мест легче нашему Герою не стало. Непонятная болезнь прогрессировала. Уже не только во сне, но и днем, при солнечном свете, вспоминалось что-то невероятное, не могущее с ним быть нигде и никогда: самодельная машинка, школьные уроки и радость от того, что в дневнике выстраивались пятерки, грязная футболка и старый футбольный мяч, разбитое до крови колено и смертельная клятва верности и дружбы на всю жизнь. Снова схватился за телефон, хотел отдать приказ найти и привезти друга. Но не мог вспомнить ни имени, ни фамилии. То ли Борька, то ли Колька…

Астрологов привозили во дворец целыми бригадами. Они раскладывали карты звездного неба, чертили квадранты и треугольники, твердили о том, что звезды предсказывают неминуемый финансовый успех, отсутствие и врагов, и друзей, в общем, полное райское наслаждение, надо только избавиться от недуга душевного. И за дополнительную плату называли имена и адреса экстрасенсов и ясновидящих, черных и белых магов, могущих исцелить.

Замелькали во дворце диковатого вида мужчины и женщины, знаменитые маги. И все они говорило одно: «Навели-де на Вас порчу, не простую, а самую что ни на есть смертную. Надо срочно снимать». И снимали свечами и сушеными мышами, дымящимися вонючими вениками и счетами со многими нулями. Но Хозяину легче не становилось. По ночам стали являться какие-то люди и допытываться: «За что ты меня убил?» Но он же никого никогда не убивал. Даже в армии оружия в руках не держал, а прокатался на лыжах в спортроте, чем и отдал долг Родине, Великой и Могучей. Верные слуги стали рыскать по городкам и деревням, ища настоящих народных целителей. Привозили и бабулек, и дедулек, благообразных и не очень. Они говорили, что на нем тяжелый грех, а еще порча и сглаз. И окуривали травами, поили горькущими отварами.

Время шло, но облегчения не было. Все так же душила Героя тоска, грызла боль в груди.

Хозяин не помнил, какого он вероисповедания: христианин, мусульманин или иудей? Потому и стали приводить во дворец и попов, и мулл, и раввинов. Они читали по-своему молитвы, зажигали свечи, махали кадилами, кропили святой водой и миртом. А раввин даже предложил сделать обрезание, дабы утвердиться в законах Моисеевых.

Наконец, с какого-то островка, затерянного в одном из океанов, верные слуги доставили отшельника: то ли шамана, то ли ламу, то ли буддиста, то ли вудиста. В общем, самого редкого, о котором узнали-то нечаянно, совершенно случайно, но с большими затратами. Абориген свечей не зажигал, дымом не окуривал. Сидел в углу на какой-то облезлой циновочке, которую с собой успел прихватить, и молча, с застывшей улыбкой смотрел почти не мигая. К еде почти не притрагивался. Пил воду. Ничего не просил. Через трое суток он заговорил. Слуги бросились искать толмача. С немыслимыми трудностями и огромными затратами нашли толмача, то есть переводчика. Он долго слушал лепет блаженного и убогого. Наконец, перевел всего несколько фраз, за что запросил дополнительную плату. С одной цифрой, но со многими нулями. Деньги ему тут же выдали. А сказал отшельник вот что: «Вылечить можно. Нужна рубашка с плеча счастливого человека. Только ее нельзя купить, нельзя отнять и даже отдарить. Ее должен владелец отдать от всей души и от всего сердца». Мужичка, так и оставшегося почти голым и с блаженной улыбкой на диковатой физиономии, загрузили в самолет вместе с мыслимыми и немыслимыми для него подарками и доставили на родимый остров. Из всей кучи подарков отшельнику по вкусу пришлись только банки с соками и напитками. Их сложили в отдельную кучу. Пожалуй, этому чудаку хватит их на несколько лет.

Был отдан приказ: искать счастливого человека. Счастье в понимание многих людей равнозначно богатству. Потому слуги верные за солидную зарплату, раздавая мзду налево и направо, а также чужим слугам и соглядатаям всех мастей, стали искать счастливого человека среди самых-самых богатых. Дело было сделано быстро, так как богатых не так уж и много. Оказалось, что самого счастливого человека среди них нет: всех одолевает забота, как бы конкуренты не ликвидировали, как бы миллиард не уменьшился на миллион. В общем, как бы чего не вышло, как бы с этого самого Олимпа не полететь, причем, вниз, а не вверх.

Стали слуги верные искать счастливого человека среди просто богатых. И опять промашка вышла. Хоть и более их будет, чем очень богатых, да заботы все те же, правда, счет идет на миллионы, а не на миллиарды. И тот же страх: как бы чего не вышло, как бы живу остаться. В общем, не нашли счастливого человека.

И опять издан приказ: денег не жалеть, слуг по миру разослать, среди зажиточных и сытых искать. Подглядывают слуги, подслушивают, а там грызня да стрельба. Чисто партизанская война: кого в машине взорвут, кого в его же кровати тихо усыпят, а кто и сам по непонятным причинам с балкона сигает. И кругом сплошное обжорство да пьянство: выпивки всякой разной хоть залейся. Девок всех мастей со всего света и всяческая жратва. И страх, страх, липкий, въевшийся: как бы чего не вышло. В общем, не нашли счастливого человека.

Что делать-то? Дальше вроде уже искать-то нет смысла. Перебрали по всему миру гениев и разных знаменитостей научных. Эти вообще никчемные оказались. Денег не имеют. Черт те чем занимаются. Все им чего-то надо: все мучаются, толком не спят, не едят. Все чего-то ищут и ждут: то ли Музу, то ли Мгновение, то ли Идею. В общем, полный бред. О счастье никто речи не ведет.

Воротились слуги во дворец. Приуныли. Где искать? Остались одни обыватели да работяги, которые денег, окромя зарплаты, не знают. Но хозяин-то болеет. И опять спущен указ: искать. Денег не жалеть, так как такого народа на Земле полным-полно. Хоть под землей, но найти счастливого человека. Слуги в окна подглядывают, на лавочках с бабульками совещаются, на остановках толкутся, в общественном транспорте давятся, по очередям в магазинах стоят, по базарам шастают: не скажет ли кто о счастье. Да кто ж такое в эдаких условиях ляпнет? Разве только сумасшедший. У народа сплошные заботы и хлопоты: как до зарплаты дожить, как туфли со стоптанными каблуками до конца сезона доносить, где ж денег занять да сапоги купить? Едят всякую дрянь: какие-то заменители-заполнители. Лишь бы подешевле. Бабы, женщинами их не назовешь, озабоченные, сосредоточенные, усталые и злые. Мужики такие же, но забота у них другая: как деньгу у бабы стащить и бутылку водки или хотя бы пива выпить.

Совсем отчаялись слуги верные. Осталось только среди крестьян пошарить. Подумали, подумали и разошлись по селам и деревням. А там по полям да фермам, в грязи и в вонючем навозе, в драных грязных ватниках, в мазуте под раздолбанными тракторами мат стоит такой, что простых слов не разберешь. Как они еще друг друга понимают? Бабы с утра до вечера раком ползают. Слуги удивились: что за гимнастика? Оказалось – садово-огородные работы. На солнце все прожаренные, выгоревшие, вылинявшие, бесцветные: ни о чем, кроме как о жуках на картошке да об огурцах на грядке, о поносно-золотушной скотине не думают. Едят то, что в земле и на земле наковыряют, молоком прямо из-под коровы запивают. О благах цивилизации слыхом не слыхивали, видом не видывали. Правда, вместо икон в избах в красных углах телевизоры, по которому боевики да триллеры, слезные сериалы да рекламу черт знает о чем показывают. Про деньги не помнят. Можно сказать, уже и не знают. Так, по пьяни, выпив жуткого цвета браги, мужики мечтают: « Нам бы денег…» А дальше уже и представления не имеют, на что они им нужны. Так – « мы бы»… и все.

Среди грязи, навоза, трезвого и пьяного мата поголовно, исключая бессловесную скотину, про счастье ни кто из слуг не услышал.

Воротились во дворец слуги верные, ретивые, до невозможности усталые, запыленные, по неопытности кое-кто и в навозе да птичьем помете. Нет только одного, наивернейшего. Видно, в такую глухомань занесло, что и выбраться не может, несмотря на то, что и при деньгах. Что делать-то? Никто ничего вразумительного сказать не может, а некоторые матерятся да мычат нечленораздельно.

И тут появился он, слуга верный-преверный. «Нашел, – кричит, – нашел!» Забредши по незнанию на свалку, услышал он из окна халупы слова, которые так долго искал: «Какой я сегодня счастливый! День был теплый, солнце меня пригрело, ничего у меня не болело, кусок хлеба был. Слава тебе, Господи! И рванули слуги всей толпой на мерседесах и джипах к этой свалке, к счастливому мужику за рубашкой. А мужичонка рубаху дранную постирал, сушить повесил и спать на куче тряпья пристроился. А тут машины понаехали, фарами светят, рычат. Из машин амбалы повыскакивали, мужичонку окружили, руками машут, галдят. Вышел самый маленький, но, видно, большой начальник над всеми. «Мужик, – говорит, – дай нам твою рубашку. Во как нужна! Хозяин погибает. Только твоя рубаха его спасти может». Растерялся мужик. «Да я бы, – говорит, – с удовольствием, да одна она у меня, до утра высохнет, завтра и надену».

А может, было и так: нашел слуга избушку, подслушивать у окна стал да заветные слова услыхал. Прикатила кавалькада машин, а на крыльцо вышла … старушка…

Выходит, что не в деньгах счастье?

май 2002 года.

Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным.

В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» .

Редакция.