Литературный Башкортостан

 

 

 

 

 

Список номеров

ссылки

форум

Наши авторы

Приложение к журналу

 

Авангардная лирика

 

Анатолий Иващенко

 

 

Стихи из цикла «Дорога по звёздам»

 

Зимний пейзаж

 

Застыл пера мгновенный взмах –

в черновиках полёты жестов,

то лёгкий  лик, то профиль женский

с печальным словом на устах.

Вот-вот  ворвутся  токкатины

копыт, сбивая ритм секунд,

и гриву веером картинно

скакун раскинет на скаку.

Из-за воинственного ряда

упругих  пихт уж слышен храп,

и подо льдом чернеют пряди

реки, где зимняя пора

нахмурилась перед дуэлью,

и выстрел слышен до сих пор!

И неуёмные метели

во  все  концы  несут  укор.

На белом – бурая  рябина.

Застыл  лицейной  птахи  взмах!

И разгибают камни спины,

последних  листьев сбросив прах.

 

 

                     ***

 

Вечная  память вошедшему  в камень! –

прогрохотал  говорящий  валун.

Эхо колеблет раскатами  мглу,

ветра  глотнув ледяными щеками.

 

Вздрогнули  кельи ущелий и глотки

щелей  щербатых, обветренных  гротов.

 

Срезаны  метры  широких  шагов

трассы, заросшей, как  буквенный  шов.

 

Кренами  рубленой  рифмы  расшатаны

ломкие ризы прозрачных небес.

Падают звёзды, сжираются жабами.

Чёрное белым болеет окрест.

Красное – чёрным, нежнейшее – болью,

грохот – эпитетом, пафосом – гвалт...

Стал человечище  вечным  прибоем,

глыбой  гранитной его голова.

 

 

Кара-Даг

 

Здесь были каменными роды,

об этом пульс ночных цикад.

Из тьмы густой скала выходит,

обрывки слышатся цитат.

Почти неуловимы в гранях

черты восторга и тоски.

Медузы абажуры ранят,

виня  приливы  и  пески.

Когда в забывчивости лето,

хозяйничают здесь гроза

и дух, оставленный поэтом...

Чтоб ощущенья все связать,

не хватит суток. В думах взгорья,

четверостиший города.

Живое сердце Черноморья

здесь в скалах прячет Кара-Даг.

Здесь, где иссушенное скорбью,

обнажено двойное дно,

срастаясь, каменеют корни

и  полируются  волной.

И, отделившись от утёса,

фигура  в водяной пыли

ступает  медленно по плёсу,

и  исчезает в глыбах  плит.

 

                     

Чёрные яблоки

Тюлькину А. Э.

В мастерской деревянного дома в развалах оврагов

жил поэт, что на пятна и прориси зренье менял.

Часто с ветром речным разговаривал он у ограды,

и секретничал  с ним соловей в завершении дня.

 

Этот дом разграфляли дожди скрупулёзно и тонко,

и в раскрытую дверь нараспашку входила сирень.

Сколько светлого было подчёркнуто охрою звонкой,

сколько красных ранеток осыпалось в пряную тень!

 

Там крапивой растёрт в темноте задержавшийся воздух,

там арбузами пахнут овраги и наоборот,

там поэзия не завершается утренней прозой

и слетает с кустов на холсты, и в блокноты – с  темнот.

 

И теперь представляю по памяти складень поленьев,

запорошенных снегом, и старый заброшенный сад –

тишина и дымок, да охрипших ступенек скрипенье,

где погасшие яблоки  в пальцах  деревьев  дрожат.

 

 

Рябина

 

Тлеют гроздьями рубины

на груди и на плечах.

В хлебных  локонах  рябина

мне мерещится  в ночах.

 

Тлеют ягодные губы.

Этот цвет меня погубит.

 

Мне  виденье  дарит  дом –

с веткой огненной  ладонь…

 

Можно верить и не верить,

заблуждаться и любить.

Можно пропастью измерить

завихрения судьбы.

Заласкаю – рад стараться!

И – затменье обрести.

Буду с призраком шептаться,

целоваться и  грустить.

 

 

Пауза

 

Муза в блюзовых тонах

сходит по ступеням света,

в облаке штрихов несметных,

улыбается Она, –

 

как легко, как всё возможно!

Навсегда остаться можно

 

негативом на стекле,

загораться, гаснуть, тлеть…

 

Там, где ждут рожденья звуки

и как призвук – хрипотца,

размягчают куб разлуки

сгибы ломкие лица.

Горяча, спонтанна, в чёрном

чернокожая звезда

в промежутке отвлечённом

между “может быть” и “да”.

 

 

День рождения Элен

 

Просыпаюсь нынче раньше всех

в окруженьи  эльфов и дельфинов,

маленьких сиреневых лосей,

и  планеты  изумрудно-синей.

 

На столе  подарочный  набор, –

краски  акварельные и  кисти,

с  поздравлением  огромный  торт…

Подожгу  огней  бенгальских искры?

 

Заискрятся  росписи  стекла,

дом  наполнят  радостные звуки!

Пусть разворошат  под  ёлкой  клад,

ставшие давно родными, куклы.

 

Пусть растает сна прозрачный плен,

и  к столу, на чай  приходят звери.

Пусть для всех открыты будут двери

в день рожденья  маленькой  Элен.

 

 

Терпсихора

 

Кто ты – живого огня статуэтка,

душной метелицы чуткий двойник,

гибкая ветка, несомая ветром,

имя, влетевшее в мой черновик?

 

Кто ты, остаться сумевшая  вечной

женщиной-девочкой  в облаке млечном

 

с талией тоньше зенита весны,

с волей нервущейся звонкой струны?

 

Кто ты, поэзии вербная почка,

лиры посланница, миф пережив,

рвущая лень восприятия в клочья,

всех вовлекающая в миражи,

чтобы опутать волшебною нитью

профили, абрисы, выдержав темп,

стать отраженьем, исчезнуть, явиться

и  навсегда улететь с fouette?

 

 

***

 

Настало время старых скрипок,

дисциплинированных рук,

из школьных окон детских вскриков,

дымов прогорклых, сладких мук,

и ученических концертов,

и разветвляющихся душ,

и – осознания акцентов,

расставленных судьбой в году...

Настал прекрасный миг – келейно

вернуться на ночь в миражи,

где ежечасно мы лелеем

ушедшее, им дорожим.

И не бывает ласк напрасных,

атласных чувств, неясных слов...

Да здравствуют права на праздность

и плен полупустых часов!

Настало время обновленья

и воплощения мечты

в одной строке стихотворенья,

в движенье мраморной черты.

И каждый новый миг – награда,

а дни недель – как виражи,

где вновь безжалостная правда

переосмысливает жизнь.

 

 

Крысы на сцене

 

Здесь пахнет пылью театральной,

как фолианта переплёт.

Футляр скрипичный крысы тайно

открыли воровато, стаей

стремятся – каждая вперёд.

 

Их обнюх ласковый ужасен,

дыханье злобно – впопыхах

струну грызут – их нет в запасе,

и каждый новый миг опасней,

где безнаказанность тиха.

 

Шипенье с хрипами и пеной

дробит и сверлит тишину.

И, мочки сжав и вспучив вены,

посеребрённые шатены

готовы в щель втащить струну.

 

А слух у крыс тончайше хищный.

Их нежат скрежеты с утра,

как всюду смело, щерясь, рыщут!

Своё всегда кругом отыщут,

хитрющ их щурящийся нрав.

 

Понятно – в полночь меньше риска.

Как удалось футляр открыть?

Я представляю: сон в кулисах,

на сцене свет, за сценой крысы

жуют серебряную нить.

 

Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство  персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным.

В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон,  «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» .

Редакция.

 

Передовица. Победа – в единстве.

Выборы-2008. Денис Павлов. Сплотиться вокруг президента России

Башкирская литература.  Ляля Мухаметова

Патриотическая поэзия. Рашида Махмутова. Стихи о родном крае

На конкурс, посвящённый 60-летию Победы. Зинаида Шипанова. Я люблю вас

Философская проза. Инна Начарова. Зарисовки

Татарская поэзия. Мосаниф. Милиция (ода)

Социальная проза. Дина Экба (Москва). Назначение

Лирика. Сергей Волков,  Дина Экба (Москва) Самое важное

Фантастика. Расуль Ягудин. Уездный город N

Социальная проза. Вадим Кузнецов (п. Иглино). Сказ суточника

Мистика из жизни. Денис Павлов. По ту сторону Яви

Лирика. Татьяна Дьячкова. Стихи

Наши друзья. Геннадий Моисеенко (г. Великие Луки Псковской области).

Авангардная лирика. Анатолий Иващенко. Стихи из цикла «Дорога по звёздам»

Литературная критика. Евгений Мальгинов. Рецензия на книгу поэта Анатолия Иващенко «Остановленное время»

Молодёжная проза. Максим Говоров (г. Туймазы). Мистические рассказы

Философская проза. Людмила Бодрова.  (с. Красный яр Уфимского р-на). Сторожихины сказки

Лирика.  Ирина Башарова. Миниатюры

Публицистика. Расуль Ягудин. Ave, Калигула, мой президент

Страницы истории. Наиль Шаяхметов. Советские женщины в годы войны

Мелодрама. Танзиля Гиндуллина. Синяя роза с золотым  стебельком

Резонанс. Главный врач РПБ МЗ РБ, главный психиатр МЗ РБ Р.Г.Валинуров.

Отклик на статью «Допуск для лошади Будённого»

Переписка с читателями

Hosted by uCoz