Литературный Башкортостан

Фарит и Аглям стояли по обе стороны входной двери со сверкающими мозаичными окнами, причудливо преломлявшими и менявшими прыгающий повсюду от мигающих ламп разноцветный электрический свет, и вели непарный винтовочный огонь, оба, как сговорившись, небрежно удерживая приклады винтовок под мышками, каждый прижимая оружие локтем к боку и даже не пытаясь поднять приклад к плечу для более прицельных выстрелов по людям, в перемежающихся вспышках электрического и винтовочного огня их лица и силуэты словно переливались бликами, как будто дёргались и приплясывали – вот под шквальным ураганом крупнокалиберных винтовочных пуль с оглушающим стеклянным дребезгом разлетелись словно бы одновременно все стеклянные предметы и ёмкости на стенах, стойке и столах, как пустые, так и полные, освобождая сразу растекающуюся пенную жидкость по столешницам и полкам, затем с сухим деревянным треском расщепились под ударами пуль деревянные покрытия и мебель, тут же с визгом лопнули, разбрасывая фонтаны мелких острых осколков, стёкла в окнах и уводящих в подсобные помещения дверях, и только зеркала почему-то долго оставались целыми среди свинцового вихря и грохота, и в этих зеркалах было видно, как расползаются по полу завсегдатаи бара, стараясь как можно больше отдалиться от молодого человека, лежащего, закрыв голову руками, на полу, тут огонь убыстрился и усилился, став слегка похожим на автоматный равномерностью и частотой, под этим усилившимся гортанным рёвом сразу двух винтовок люди совершенно перестали двигаться и застыли на полу, сворачиваясь в клубочки и стараясь вжаться в его твёрдую поверхность, и только Айгуль прямо под огнём стремительно, как призрачная неосязаемая тень, проскользила в зеркальном отражении к лежащему на полу молодому человеку, торопливо обхватила его тонкими руками и прижалась к нему хрупким телом, наваливаясь сверху, словно пытаясь прикрыть таким образом от пуль, тут же серебристая поверхность зеркала наконец-то треснула под двумя одновременными ударами пуль и пошла мелкими и частыми, зазмеившимися в стороны сверкающими паутинными лучиками разрушения, наполовину скрывшими сразу исказившееся отражение зала в его глубине, и в следующий миг взорвалась под очередными выстрелами на мелкие кусочки, с острым шорохом разлетевшись серебряным дождём по сторонам и таким образом открыв зазеркальный металлический остов, и почему-то лишь после, а не до этого один за другим раздались два металлических щелчка винтовочных затворов, и в баре наконец-то наступила тишина.

Тишина была чуть звенящей, как обычно бывает после длительного оглушающего шума, и вызывала ощущение плотности и неподвижности воздуха, заполненного сизым пороховым дымом, узкими и слоистыми длинными слоями медленно плавающим на всём пространстве вокруг, все люди на полу лежали совершенно неподвижно, закрыв головы руками и даже как будто не дыша, словно ожидая, что рёв смертного боя и грохот выстрелов внезапно начнутся опять, и словно в ответ на их мысли резко и одновременно щёлкнули загоняемые в винтовочные гнёзда магазины и лязгнули затворные рамы, впуская длинные маслянистые патроны в стволы.

– Тебя на секунду нельзя оставить, – мрачно сказал Фарит и опустил вниз ствол готового к бою оружия. Аглям уже закинул перезаряжённую винтовку на плечо и мрачно скользил по лежащим на полу людям серыми от усталости глазами. – Куда ты потерялась-то?

– Да я хотела попить чего-нибудь, – виновато объяснила Айгуль, поднимаясь из лежачьего положения на колени, а с колен – в полный рост.

– Ну чё, попила? – всё таким же холодным тоном, явно совершенно не впечатлённый объяснением дочери, спросил Фарит и тоже закинул винтовку за спину выходным отверстием вниз. – Давай выходи. Мы же сюда не куролесить приехали. Добрались до города – так давай с ним разбираться. Нас ждут, – он направился к выходу, небрежно и брезгливо перешагивая через лежащие съёжившиеся тела.

– Вставай, – тихонько шепнула девочка напряжённо смотрящему на людей из лежачего положения молодому человеку и, ухватив его за куртку, без всяких церемоний начала что есть силы тянуть вверх.

– Порвёшь, – хмуро огрызнулся юноша, но на ноги всё-таки встал, отряхиваясь от пыли и осколков стекла.

– Оставь его там, – недружелюбно приказал отец, даже не обернувшись назад и продолжая неторопливо двигаться вместе с Аглямом к двери.

– Он с нами пойдёт, – торопливо заговорила девочка, нервно тиская в другой руке рукоятку ножа.

– Ну, конечно! – огрызнулся отец, наконец, соизволив остановиться и обернуться назад. – Мало мне одной бестолковой малолетки, я тебе что – нянька?

– Он с нами по… – не очень уверенно начала было девочка, но отец тут же прервал её окриком:

– Так, всё! Бегом к лошади и отцепись от своего Ромео.

Девочка некоторое время смотрела Фариту в глаза и, наконец, не выдержав, отвела взгляд. Она медленно и явной неохотой выпустила рукав куртки молодого человека из руки, виновато взглянув нему в глаза снизу вверх чуть косо, словно уклончиво, и, потупившись, торопливо скользнула мимо в сторону двери. В разнесённом в хлам недавней битвой дверном проёме она приостановилась, оглянулась, на миг коснулась растерянного окровавленного юноши взглядом, словно прощаясь, и, наконец, бесшумной тенью растворилась в ночи, и за ней тут же и совершенно молча вышел на улицу Аглям.

– Не вздумай бродить за ней, как оборотень, – предупредил юношу Фарит и тоже вышел, привычно придерживая правое плечо выше левого, чтобы не соскользнул винтовочный ремень, напоследок тоже почему-то оглянувшись в дверях, и отчётливая искра сомнения мелькнула и пропала в его глазах.

– Твои патроны, – мрачно сказал он дочери уже на улице и протянул ей полную раздувшуюся сумку, ощутимо тяжёлую даже для его мужской руки, но девочка взялась за тесёмки без особого напряжения и одним взмахом закинула сумку на заднюю часть седла.

– Где взял? – хрипло поинтересовалась она голосом, дрожащим от слёз.

– Ну, я же не попёрся шляться по злачным местам, а сразу начал думать о том, чтобы найти патроны, – недовольно объяснил ей отец, и девочка снова сказала:

– Я просто хотела попить, – она привычно запрыгнула в седло, словно ласточка, резко взлетевшая вверх.

– Ну вот и напилась, – беспощадно отрезал Фарит, тоже вскакивая на коня и находя стремена ногами. – Ладно, хоть не захлебнулась, идиотка.

Они прямо с места пустили лошадей рысью и со звонким и частым перемежающимся цокотом копыт понеслись по ярко освещённой улице под звёздным летним небом вдоль кромки мостовых, по-прежнему переполненных гуляющими пьяными и одурманенными людьми. Айгуль на ходу запрокинула голову и взглянула вверх с какой-то новой, взрослой грустью и затем вдруг спросила Агляма, чуть наклонившись влево с седла:

– Эй, Аглям, а почему мы видим небо? Там же вроде была маскировка с имитацией болот.

Но ответил ей не Аглям, а Фарит, явственно стараясь преодолеть возникшую между ними после сцены в баре отчуждённость:

– Там имитация сугубо виртуальная, почти без всяких материальных компонентов – поэтому из Гор кажется, что здесь болота, а на самом деле трясины расположены лишь по кругу, а в середине находится пустое пространство, заполненное искусственными иллюзиями, как миражом… – Он помолчал и неожиданно добавил, – именно так оно и было задумано.

– Задумано кем? – мгновенно и с живейшим интересом ухватилась Айгуль за последнюю фразу, Аглям довольно громко хмыкнул и с иронией взглянул сбоку Фариту в лицо, и Фарит сразу помрачнел и замкнулся в себе.

– Хватит вопросы задавать, – пробурчал он и пришпорил лошадь, явно стремясь вырваться вперёд. – Пора бы уж заняться делами.

– Интересно, какие у нас могут быть в этом гадюшнике дела? – не унималась деволчка и тоже постаралась увеличить скорость галопа, чтобы не отставать и видеть отцовское лицо.

– А это ты уж Аглям-агая спрашивай, – неожиданно ехидным и гадким голосом ответил отец, – ведь это же он, старый друг, затащил нас в эту дырку среди самодельных трясин.

– Да-а-а-а-а? – почему-то басом подивилась девочка и обернулась в сторону молчащего проводника. – Так какие же у нас тут, в Городе, могут быть дела, а, Аглям? Давай, колись до самой жопы.

– Ты бы не выражалась, Айгуль, – тихо попросил её Аглям, вернее, не тихо, а относительно тихо, настолько тихо, насколько это было возможно в грохоте копыт и адском разноголосом музыкальном шуме, вырывающимся на улицу из всех дверей. Однако, как бы тихо он ни говорил, девочке этого хватило, чтобы сразу прийти в ярость. Она рывком натянула поводья, и остановленный на полном скаку конь гневно заржал, поднимаясь на дыбы и засучив в воздухе передними ногами, и вся оказавшиеся в этот момент вокруг прохожие с любопытством оглянулись на троицу всадников, на миг оставив свои дела. Девочка прямо в этом, вздыбленном положении, как цирковая акробатка, заворачивая конскую голову вбок с такой силой, что повод глубоко врезался в уголок мягких конских губ, развернула коня и поставила его на дороге у Агляма, так что ему волей-неволей пришлось дёрнуть свою лошадь в сторону, чтобы избежать столкновения, и конь налетел могучей грудью на стеллажи с глянцевыми журналами, выставленными на продажу, и сокрушил их наземь с грохотом, на миг перекрывшим окружающий шум.

– Ты меня не учи, старый козёл! – заорала девочка, с трудом удерживая гарцующего и по-прежнему рвущегося вперёд коня. – Мент поганый, давай, колись до самой жопы, на хер ты нас сюда затянул, сучонок, – она с бешеной пластикой атакующей кошки выдернула из-за спины ятаган с такой скоростью, что он на миг как будто размазался в сплошную белую полосу, и мгновенно приставила лезвие возле самого острия Агляму к обнаженной полоске грязноватой кожи чуть ниже торчащей из-за уха пряди чёрных засаленных волос, и прохрипела севшим голосом, белея глазами и лицом: - Убью, тварь, подлюгу, КОЛИСЬ, УБЬЮ!!!

Аглям, не обращая никакого внимания на лезвие, глубоко вдавившееся ему в шею прямо над сонной артерией, с горечью и болью смотрел девочке в искажённое яростью лицо.

– Я просто выполнял приказ, – тихо сказал он. – Я офицер, ведь это же моя работа, Айгуль…

– Ближе к телу, сучонок, – с угрозой прервала его Айгуль и чуть сильнее вдавила ятаганное лезвие ему в плоть. – Я не могу тут до утра с тобой на улице зависать, – из-под лезвия, глубоко вдавившегося в шейную плоть Агляма, тонкой яркой струйкой потекла алая кровь, но он не обратил на это никакого внимания.

– Это Город создал Фарит, девочка, – мягко, с нотками жалости сказал он ей.

– Какой Фарит? – не поняла Айгуль и чуть дрогнула взглядом, продолжая жёстко удерживать вдавленный в его шею ятаган.

– Твой отец Фарит, – коротко объяснил Аглям, устало глядя девочке в глаза. – Это его теоретические выкладки были положены в основу создания Города много лет назад. Потому-то я и должен был привести его сюда – чтобы он смог найти для Города способ ещё немножко прожить. Он – гений, и такая задача по плечу только ему.

Айгуль продолжала жёстко и прямо смотреть Агляму в глаза, отводя клинок от его шеи и аккуратно помещая в ножны ятаган. Фарит, словно не слыша их разговора, сидел в седле совершенно неподвижно и равнодушно смотрел вдоль ярко освещённой улицы, уходящей прямо, словно луч, в сторону массивных, почти не различимых в темноте гор.

– Вот потому-то твой отец и нужен был здесь, среди местных боссов и тузов. Они дали мне задание его найти, потому что в досье сохранилось, что мы с ним знакомы много лет. Они решили, что если твой отец сумел создать основные принципы создания и функционирования Город, то он сможет и придумать, как ему помочь выжить сейчас, когда они при последнем издыхании посреди этих долбаных старых гор. – Аглям на миг опустил глаза и затем снова поднял взгляд и прямо взглянул Айгульке в лицо. – Особой частью задания было, что я должен привести Фарита сюда не одного, а с тобой вместе… на случай, если он откажется нам помогать… так что ты, Айгуль, теперь в Городе человек важный… как заложница… так что… пошли. Нас ожидают в городском штабе.

– Пошли, – с холодной ненавистью согласилась девочка и сорвалась с места галопом, прижимаясь маленькой грудью к холке коня.

Здание было высоким и нежно светилось изнутри электрическим светом сквозь россыпи окон, словно сквозь поры, по всей длине узкого тела здания, вздымающегося в высоту, и Айгуль не отрывала глаз от его верхушки, всё больше запрокидывая голову по мере того, как маленький человеческий отряд из трёх всадников приближался к зданию из Города, из его тяжёлого густого веселья, дышащего музыкой и женским визгом, словно запахом гниения и неподвижной воды.

– Захвати с собой верёвку, – обыденным тоном посоветовал Аглям, внимательно глядя на неё сбоку со своего коня, но Айгуль даже не удостоила его взглядом, продолжая пристально вглядываться в небо, чётко перечерченное прямоугольной крышей здания на страшной высоте. Аглям несколько мгновений, не отрываясь, пытливым взором вглядывался в её точёное, как мраморной статуи, лицо и затем повторил:

– Захвати верёвку. Вдруг захочешь устроить там для себя качель. Там места навалом. Можно даже в футбол играть, – он как раз договаривал последние слова, когда они все втроём вошли сквозь стеклянные вертящиеся двери, и их короткий неприятный скрип заглушил концовку фразы.

Вооружённые люди выходили из разнообразных маленьких, чуть выше человеческого роста, дверей в стенах холла, освещённого мёртвенным белым светом люминесцентных ламп, – двери, спрятанные в различных углах и стенных изгибах напоминали щели, и из-за этого люди в странной, без знаков отличия, военной форме, выходящие из этих дверей, напоминали тараканов, выползающих на свет Божий из зловонной мусорной мглы – они выстраивались вдоль стен, демонстративно закладывая руки за спину, но это не помогало им скрыть выражение испуга и напряжённости на лицах – выражения, как две капли воды похожего на выражение лиц охранников, стоящих возле вертящихся стальных дверей и старающихся придать себе официальный вид.

– Пожалуйста, оставьте всё оружие здесь, – слегка дрожащим голосом произнёс старший охранник, когда люди приблизились вплотную к нему. Он нервно переступил на месте и зачем-то потрогал кобуру с рифлёной рукоятью, торчащей из неё.

– Ладно, – самым вызывающим и хамским голосом отрезала Айгуль, – мы оставим здесь всё оружие. Прямо здесь – и она с грохотом небрежно швырнула на стойку ремень с пистолетами и ножами, содрав его с талии одним рывком.

Лифт еле слышно зашумел где-то в недрах здания, когда Аглям вдавил кнопку в стенку тёплого розоватого цвета возле раздвижных лифтных дверей, и люди, все трое, молча смотрели на световое табло сверху, показывающее на каком этаже находится лифт в данный момент.

– Где Элз и Йойхо? – неожиданно спросил Фарит напряжённым голосом, чуть переливающимся дрожью настоящей сосредоточенности и готовности ко всему.

– В камере, – коротко ответил Аглям. – Не ты один понял, что они были приставлены к команде другой стороной. В камере, чтобы никому не могли помешать…

Двери разошлись совершенно бесшумно, обнажив громадное зеркало на задней стенке просторного лифта в глубине, Аглям на последних произносимых им словах увидел в зеркале отражение своего лица, и его лицо ему самому не понравилось, судя по тому, как едва заметная тень неудовольствия промелькнула в его глазах.

– Нам нужен четырнадцатый этаж, – преувеличенно бодрым голосом сказал он, когда уже все три человека стояли в лифте внутри, а кнопка притопилась и зажглась внутренней лампочкой под его пальцем, вдавившим её внутрь.

– Где Элз и Йойхо? – спросила предводительница Горных, глядя в звёздное небо среди тяжёлых тёмных гор. Её нежно гладкий череп отсвечивал в звёздном свете, и глаза чуть заметно мерцали мрачной тяжелой силой в окружающей их темноте.

– Их в камеру засунули, – осторожно ответил Овруд, с трудом различимый в тени возле нависшей отрицательным уклоном скалы. – Наивные – думают, это им поможет…

– Как Город? – резко прервала его девушка вопросом, всё так же пристально глядя в ночное небо над головой.

Овруд слегка пренебрежительно передёрнул плечами, и это движение с трудом удалось различить в темноте

– Город как Город, – индифферентно ответил он. – Мы можем в него войти хоть завтра. Они там по периметру понатыкали искусственных трясин, но между ними, разумеется, есть тропка, охраняемая горсткой полудурков, глазеющих куда угодно, только не на тропу. В общем, пролезем. Нет проблем, Госпожа.

– А как мы найдём эту тропку? – напряжённым голосом продолжала выспрашивать его девушка, наконец, отведя от звёздного неба взгляд и начиная поворачиваться к собеседнику лицом.

– Я учую след, – коротко ответил Овруд и больше не стал ничего объяснять.

– Когда мы сможем быть в Городе? – вновь чётко сформулировала предводительница очередной вопрос.

– Ближе к утру, если стронемся с места прямо сейчас, – с той же чёткостью и определённостью ответил ей Овруд и чуть заметно подтянулся, словно становясь по стойке «смирно», несмотря на то, что стойка тоже была неразличима в темноте.

Девушка несколько мгновений молчала и сосредоточенно смотрела в невидимую точку прямо перед собой.

– Ну так – по коням! – наконец, сказала она.

Окончание следует.

Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным.

В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» .

Редакция.