|
|
|
|
|
|
Литературный Башкортостан |
|
Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным. В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон, «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» . Редакция. |
Голубая ель
Они остановились на перекрёстке. Надписи на щите-указателе возвещали: ПОХМЕЛЕЦК – 15 КМ ЧИСТОЕ – 65 КМ БОЛОТНОЕ – 70 КМ – Ну, куда свернём? – спросила Стелла. – Только не в Похмелецк, – немедленно отреагировал Костя. – Во-первых, там никто не впишет[9], а во-вторых, я этот город ненавижу. – Почему? – удивилась Стелла. – А, – отмахнулся Костя, – обычная задница мира. – Но откуда ты знаешь? Костя ответил не сразу. Он помолчал, докурил сигарету, выбросил окурок и только после этого сказал: – Я там родился, вот что. Стелла с Максимом удивлённо уставились на него. До этого момента Костя никогда не рассказывал о себе. Никто не знал, откуда он родом и как пришёл в «систему»[10]. Впрочем, никто его и не спрашивал. У движения хиппи были свои законы: занимайся своим делом, не суетись и ни к кому не лезь. А сейчас, когда их занесло сюда, он впервые заговорил. И его откровение оказалось полной неожиданностью, как если бы заговорил камень. – А как у нас со жратвой? – спросил Максим. – Нормально, – ответила Стелла. – А что? – А то, что можно в лесу устроиться. – Максим отлично понял, что Косте не хочется ночевать в своём родном городе. К тому же ночёвка в лесу – что может быть романтичнее? Костёр почти догорел. Максим достал из рюкзака самодельное банджо, сделанное из гитарного грифа и старого пионерского барабана, и начал играть джазовую вариацию на тему «В лесу родилась ёлочка». Стелла толкнула его. Максим посмотрел на неё, потом на задумчивое Костино лицо… и отложил инструмент. – Знаете, пиплы[11], я ведь однажды человека убил, – сказал Костя. – Был у нас такой бизнесмен, Козлов его фамилия. Так он был настоящим хозяином городка. Он на библиотеку много прайсов[12] отстёгивал, на школы… и вообще. Но за это он всегда получал то, что хотел, бесплатно. Бухалово, жратву какую угодно… и девушек. И однажды на мою подругу глаз положил. Её звали Лена… Она тогда работала в библиотеке. И Козлов поставил условие: или она перед ним ножки раздвигает, или библиотека лишается его поддержки. Лена, естественно, решила послать его подальше. Скрывалась, как могла. Но разве в таком болоте скроешься? Костя невесело усмехнулся. Стелла с Максимом молчали. – Однажды его люди нас поймали, – продолжал Костя. – Меня отметелили, а Лену доставили к нему на дачу. Кстати, вон те голубые ёлки видите? Раньше они его дачу окружали. Это всё, что от неё осталось. Ёлки он сам же и посадил… Так вот. Лена после этого резнулась[13]. А я об этом только через неделю узнал, когда из больницы вышел. Ну, и пошло-поехало. Я загулял, запил… И однажды по пьянке машину этого Козлова увидал. И тут у меня в голове что-то переклинило. Я как заору: «Чтоб ты сдох, падла!» Шофёр, как это услышал, от неожиданности руль выпустил. Машина в столб врезалась. Провод оборвался, и – на крышу. Короче, Козлов заживо поджарился… – И правильно, – вставил Максим. – Собаке – собачья смерть. – Может, и правильно, – пожал плечами Костя. – Только я себя после этого натуральным убийцей чувствую… Макс, дай-ка сигарету. Максим понял, что переубеждать Костю бесполезно. Время приближалось к двум часам ночи. Почти все сигареты были докурены, почти всё пиво допито. Хиппи собирались ложиться спать. – Смотрите-ка! – вдруг воскликнула Стелла. – Вам не кажется, что вон та ёлка теперь ближе? Максим с Костей посмотрели. Действительно, одна из голубых елей теперь была чуть ли не вдвое ближе к ним. Приглядевшись, Максим увидел, что ель шевелит корнями, как осьминог щупальцами, подходит к ним всё ближе… – Господи! – прошептал Максим. – Что же это?! – Это он. – Голос Кости оставался спокойным, но лицо побледнело, и на лбу выступил холодный пот. – Козлов. Он ходит в своих деревьях. Стелла с Максимом смотрели то на него, то на ель. – Бегите отсюда, ребята, – сказал Костя всё тем же спокойным тоном. – Вам он ничего не сделает, ему нужен я. Но ни Максим, ни Стелла не могли сдвинуться с места. А ель между тем приближалась, стремительно сокращая расстояние между собой и хиппи. Вот ей осталось пройти всего два метра… полтора… полметра… …а потом их накрыла огромная тень. Стелла успела увидеть, как две огромные ветви, похожие на длинные руки, потянулись к Косте… …а потом девушка потеряла сознание. Когда она пришла в себя, ель уже исчезла. Стелла встала и огляделась. Костя лежал на земле и, казалось, спал. Максим сидел рядом. Чуть в стороне валялось банджо. Могло бы показаться, что всё это сон. Но банджо было раздавлено и измазано землёй – ель наступила на него и пошла прочь. А Максим… В лунном свете Стелла увидела, что его длинные чёрные волосы стали совершенно седыми. – Макс! – окликнула девушка. Максим повернулся к ней. Его глаза были совершенно безумными. – Ты видела?! – крикнул он. – Видела?!! Он задрал Костину футболку и показал на его грудь. Стелла увидела две маленькие точки под сердцем. – Вот оно! – крикнул Максим. – Вот оно… я видел! Ткнула его в сердце… и убралась! – Он поднял то, что осталось от банджо, отряхнул с него землю. – И инструмент испортила, сука… Максим откинул голову и дико захохотал в ночное небо. Коллекционер
Баночки, скляночки, ржавый пинцет, Вкус формалина на милом лице… Пусть остаются со мной навсегда Ты и твоя красота! Доктор Александров, «Анатом». 1 Закончив накладывать косметику, Марина отошла от зеркала и нетерпеливо взглянула на часы. Ну, где же он? Словно отвечая на её мысли, за окном нетерпеливо прогудел клаксон какого-то автомобиля. Марина выглянула во двор и увидела тёмно-зелёный «мерседес» Сергея. – Иду-иду, – крикнула девушка, словно Сергей мог её услышать, и выбежала из дома. Их роман начался три месяца назад, и развивался очень бурно. Сергей ни на чём не настаивал, всё получалось как бы само собой. И с каждым днём Марина влюблялась в Сергея всё больше и больше. Её не волновало даже то, что Сергей женат и воспитывает троих детей. Кажется, это не волновало и Сергея. Он даже обещал Марине бросить семью ради неё… Подумав об этом, Марина невольно улыбнулась. Ни с того ни с сего у неё появилось предчувствие, что сегодня её ждёт нечто особенное. 2 – Ну, куда поедем? – спросил Сергей. – А что ты можешь предложить? Ответила Марина в своей обычной манере – вопросом на вопрос. Сергей придал своему лицу загадочное выражение, сделал вид, что размышляет, потом сказал: – Ну… могу предложить поехать ко мне, посмотришь мою коллекцию. Своих я на Кипр спровадил, так что нам никто не помешает. Марина не стала спрашивать, что это за коллекция, поскольку знала: эта фраза – не более чем просто предлог. Но она никогда не понимала, зачем придумывать всякие предлоги. «Выпьем кофе», «послушаем музыку», «посмотрим коллекцию»… зачем? Неужели нельзя просто сказать: «Займёмся любовью»? Вслух же она спросила: – А мы с тобой когда на Кипр поедем? – Скоро, девочка моя, – ответил он. – Уже совсем скоро. 3 – Ну, вот и приехали, – сказал Сергей. – Прошу к нашему шалашу. «Шалаш» оказался двухэтажным псевдоготическим особняком из красного кирпича, обнесённым трёхметровой высоты забором. Сергей вылез из машины, достал пульт дистанционного управления и нажал одну из кнопок. Ворота автоматически открылись. – Осторожнее, не прикасайся к ним, – сказал он, взяв Марину за руку. – Всё под током. – Зачем? – притворно возмутилась Марина. – Чтобы я не убежала? – Нет… чтобы никто не залез. Ну, пошли. 4 Прежде чем приступить к «осмотру коллекции», Сергей взял два больших бокала и до краёв наполнил их вином. – За тебя, – сказал он, подняв свой бокал. – Ты лучшая девушка на земле. От первого же глотка Марине вдруг стало легко, в голове приятно зашумело. Ей показалось, что она взлетает. За время знакомства Сергей приучил Марину к хорошим винам, и она уже различала некоторые из них на вкус. Но такого вина ей не доводилось пробовать никогда в жизни. Единственное, чего она не могла понять – зачем Сергей её подпаивает. Она пришла сюда сама, по доброй воле, и твёрдо знала, что останется здесь на ночь. Она знала это уже в тот миг, когда села в его машину. Так зачем же её подпаивать? Сергей поставил диск Доктора Александрова, и зазвучала песня: Я разделил твоё тело ножом на три части: Сердце пропил, почки продал, а лёгкие сжёг. Всё было прекрасно, но вдруг навалилось несчастье: Я всё обыскал, но нигде не нашёл твоих ног. Отрезанная голова твоя мне улыбалась – Куда там Джоконде с корявой ухмылкой своей! Ты так восхитительно, помню, когда-то смеялась – Зачем, не пойму, отказалась женой стать моей? Баночки, скляночки, ржавый пинцет, Вкус формалина на милом лице… Пусть остаются со мной навсегда Ты и твоя красота! Марине не очень нравилась эта песня. Не только она, но и вообще «чёрный» юмор. Однако ради Сергея она готова была стерпеть всё, что угодно. Между тем они допили вино. Сергей посмотрел на бутылку (как показалось Марине, с некоторым сожалением) и убрал её. – Ну что, – спросил он, – пойдём смотреть мою коллекцию? – А где она у тебя? – игриво спросила Марина. – Не в спальне, случайно? – Нет, в подвале. Пойдём? Заниматься любовью в подвале – это показалось Марине более чем странной идеей, но… кто знает – может, Сергей оборудовал там комнату для любовных утех? Марина встала – и едва удержалась на ногах. Вино оказалось слишком крепким. Она бы упала, если бы Сергей не поддержал её. Его рука была твёрдой и нежной одновременно. 5 – Осторожнее, малыш, тут ступенька… Сергей одной рукой обнял Марину за талию, другой дотянулся до выключателя. – Ну, вот и пришли. Марина огляделась. В подвале остро и неприятно пахло каким-то лекарством. Вдоль стен стояли продолговатые стеклянные ящики, наполненные желтоватой жидкостью. А в этой жидкости плавали манекены, изображающие обнажённых девушек. То есть Марине показалось, что это манекены. Приглядевшись, она заметила, что их волосы ровно колышутся. А под левой грудью каждого манекена была маленькая ранка. Это были трупы. «Сколько же их тут? – подумала Марина. – Десять? Пятьдесят? Сто двадцать?» Марина повернулась к Сергею: – Я… «Я хочу уйти», – хотела она сказать, но слова застряли у неё в горле. Сергей улыбался, но в его улыбке не было ни следа ласки или нежности. Это была улыбка коллекционера, сумевшего пополнить свою коллекцию чем-то новеньким. В руках у Сергея появился нож с длинным узким лезвием. А за его спиной Марина заметила ещё один стеклянный ящик… пустой. И внезапно ей вспомнился последний куплет глупой песенки: …А всё, что останется, в колбе я заспиртую, Поставлю в коллекцию – будет, что вспоминать. И колбу твою юбилейную нежно протру я: Твой номер в коллекции будет как раз двадцать пять! – Ты у меня будешь пятьсот пятьдесят пятая, – прошептал Сергей, словно услышав Маринину мысль. – Жемчужина моей коллекции. Комната на чердаке
Некоторые люди утверждают, что бывают ночи, когда они не видят снов. Это полная чушь. Сны приходят каждую ночь, просто некоторые их них мы запоминаем, а некоторые – нет. Иногда сны сбываются почти полностью. Например, однажды мне приснилось, что я собираюсь на встречу со своим литературным агентом. Выйдя из квартиры, я проверяю почтовый ящик и нахожу в нём письмо от приятеля, несколько лет назад переехавшего в Америку. Я вскрываю конверт, и из него выпадает бубновый туз и короткая записка: «У нас такие вещи держать опасно, поэтому посылаю этот туз тебе». Проснувшись, я подумал, что сон на редкость дурацкий. Но вечером я договорился о встрече со своим литературным агентом и ушёл. Как всегда, я проверил почтовый ящик… и действительно нашёл письмо из Америки! С той только разницей, что в конверте не было бубнового туза. Но тут я ничего странного не находил. Приятель писал мне достаточно регулярно, и письмо по всем срокам должно было прийти, поэтому я увидел во сне, как получаю его. Что касается встречи, то я уже несколько дней собирался встретиться с агентом. А вот появлению бубнового туза я не сразу нашёл объяснение, но потом вспомнил, что незадолго до этого я читал в оригинале сборник рассказов Кинга. Один из рассказов касался карточной игры, и в нём несколько раз встретилось слово «diamond» – в американском английском оно означает не только «алмаз», но и «бубновый туз». Большинство снов можно истолковать, причём без всякого Фрейда. Но с некоторых пор мне стало сниться одно и то же, не поддающееся никакому объяснению. Мне снилось, что я оказался в гостях у моего бывшего однокурсника Максима Каменева. Это было довольно странно, поскольку мы с ним почти никогда не общались. Он был из тех, о ком когда-то спел Юрий Шевчук: «Закройте рты, сорвите уборы: по улице чешут мальчики-мажоры…» А мажоров я никогда не уважал. Да, я никогда не общался с Каменевым и тем более никогда не видел его дом. Но во сне я рассмотрел этот дом во всех подробностях. Это был не дом, а скорее, особняк. Большой, двухэтажный. Из красного кирпича. С высокими окнами, закруглёнными сверху. Видно, что довольно старый. Каменев встретил меня у калитки и, ни слова не говоря, провёл на веранду. Там уже был выставлен накрытый стол, и все, похоже, ждали только меня. Все, включая Максима, были мрачны. Особенно выделялась старуха лет восьмидесяти – насколько я понял, бабка или прабабка. Обед прошёл в гробовом молчании. Наконец старуха встала и произнесла: – Максим покажет вам вашу комнату. Я приготовила для вас комнату на чердаке. Каменев молча встал и жестом приказал мне следовать за ним. Мы прошли через мрачные коридоры, не менее мрачные комнаты, поднялись по скрипучей лестнице на чердак. Максим открыл дверь, пропустил меня вперёд… а потом я услышал, как за моей спиной щёлкнул замок, оставляя меня в кромешной темноте. Сон стал повторяться аккуратно каждые две ночи, совершенно выбивая из колеи, мешая работать. Я хотел обратиться к психологу, но передумал. Потому что за психологом обязательно последует психиатр. А там пойдут разговоры: Слышали, у Ивана Жаркова крыша поехала? Ничего удивительного. Столько книг написал, да ещё ужастики… От такого у кого хочешь крыша съедет… Поэтому я не стал тратить время и деньги на психологов и прочую ерунду. Но и работать я тоже не мог. Иногда агент звонил мне и спрашивал, как дела, на что я ему отвечал: всё отлично, я пишу, новый роман прёт из меня, как навоз из обожравшейся коровы. На самом деле всё было не так радостно. Новый роман застрял где-то на сто сорок девятой странице, и компьютер я использовал только для игры в «солитер» и «покер» – были в нём такие программы. Да, я мог только играть с компьютером… и наблюдать за своим повторяющимся сном. Нельзя сказать, что сон всегда совпадал в деталях. Временами семья Каменевых собиралась не на веранде, а в самом доме. Иногда вместо обеда мы играли в карты. Это была какая-то странная игра – такой, наверное, в природе не существует. В колоде не было красных мастей, только чёрные, а некоторые карты были полностью чёрными. Их-то я больше всего ненавидел и боялся. Неизменным оставалось только одно: я просыпался, когда дверь комнаты на чердаке закрывалась за мной. И тогда мне становилось страшно – хотя я не мог объяснить, почему. Каждый раз я просыпался в холодном поту. Но однажды я увидел, что прабабки за столом нет, а остальные Каменевы мрачнее обычного и одеты в чёрное. Я сразу понял, в чём дело, и обрадовался. Значит, сегодня мне не придётся идти на чердак! К сожалению, я ошибался. Когда обед закончился, из пустоты раздался голос: – Максим покажет вам вашу комнату. Я приготовила для вас комнату на чердаке. Максим снова встал и повёл меня наверх. И когда дверь закрылась за мной, мне стало ещё страшнее, чем всегда. Я почувствовал, что не один в комнате... и проснулся. С тех пор сон не повторялся. Через некоторое время я смог вернуться к прерванной работе – роману «Смерть без прописки». Я спокойно дописал его, агент отослал в издательство, и я решил, что могу позволить себе отпуск. Пока я решал, куда стоит поехать (а у преуспевающего писателя возможностей много – я бы сказал, даже слишком много), мне позвонил старый друг, Максим Удалов из города Похмелецка. Мой бывший однокурсник. (как и Каменев) Да, как и Каменев. Но с Максимом Удаловым у нас всегда были отличные отношения. Максим приглашал меня отдохнуть несколько дней на озере Чистом. Они с женой недавно сорвали кучу денег в какой-то лотерее и купили какой-то старый дом у озера. Старый, но вполне приличный. Как обещал Максим, будет «куча знакомых и море пива». Сначала я хотел отказаться. Потому что я – всё-таки достаточно знаменитый писатель, а в любой компании обязательно найдётся один-двое, которые читали что-нибудь из твоих произведений. А значит, они обязательно попросят автограф. А вслед за ними попросит ещё кто-нибудь… и в итоге на всё время отдыха ты будешь не человеком, а редким животным – Заезжей Знаменитостью. Но потом я подумал: а какого чёрта? Если там будут мои знакомые – надеюсь, у них хватит такта не бегать за мной с блокнотами… И я сказал: – Отлично, Макс. Я выезжаю. – Ну, отлично! – воскликнул Максим. – Комнат на всех хватит. – А много их у тебя? – Семь. Ну, не считая чердака. (Максим покажет вам вашу комнату. Я приготовила для вас комнату на чердаке) Голос из сна слабо прозвучал в моём сознании. Но я загнал его подальше. Не стоило думать об этом сейчас. Меня ждал отдых на озере – со старыми знакомыми и морем пива. – А на чердаке сколько? – Две, но одну мы ещё не отделали. Ну, приезжай, сам всё увидишь. Мы попрощались, и я начал собирать вещи. Но то и дело в голове всплывал мерзкий старческий голос (Максим покажет вам вашу комнату. Я приготовила для вас комнату на чердаке) из моего сна. Похмелецк оказался типичным провинциальным городком. Всё в нём было безобразно. Один только вокзал был грязнее самой скотской столичной помойки. По рельсам ездили туда-сюда отравляющие воздух тепловозы. А по единственной низкой платформе бродили пьяные наглые аборигены с жуткими лицами, напоминающими о фильмах ужасов. Или о детях, родившихся в результате совокупления кровных родственников. – Здорово, Иван! – услышал я, и вслед за этим ко мне подошёл Макс Удалов, тёзка и однофамилец знаменитого барабанщика. Он совершенно не изменился. Те же длинные волосы, та же вечная улыбка. Правда, когда он улыбнулся, я заметил две плохо наложенные пломбы – работу местного дантиста. Несколько минут заняли расспросы типа «как живёшь, кого из наших видишь, где работаешь» и так далее. Потом мы сели в «девятку» Макса и поехали на озеро. По дороге Макс рассказал, что он теперь играет на гитаре в кабаке «Пьяный карась». Стал, фактически, местной рок-звездой. – Небось всякую блатоту играешь? – спросил я. – Ничего подобного, – обиделся Макс. – Серёга Набоев песни пишет – блюзы, рок-н-роллы… А если людям всякое дерьмо охота послушать – они на дискотеку идут. До озера было километров пятьдесят, не больше, и мы доехали быстро. Вскоре машина остановилась. – Всё, – сказал Макс. – Приехали. Я вылез из машины. И вдруг на меня нахлынуло жуткое, ни с чем не сравнимое ощущение «дежа вю»: я оказался перед домом из моего сна! Видимо, на моём лице что-то отразилось, потому что Макс с тревогой спросил: – Ты чего, Иван? Привидение увидел? Я открыл рот, понятия не имея, что собираюсь говорить. Нет, Макс, дело не в призраках. Я просто схожу с ума. Мне тут снился один и тот же кошмар, а теперь я оказываюсь в том же сне наяву… Разумеется, ничего такого я не сказал. Вместо этого я встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и сказал: – Ничего особенного. Просто устал. Макс улыбнулся: – Это бывает. Пива хочешь? Я кивнул. Было жарко, и баночка холодного пива пришлась бы в самый раз. Из дома вышла молодая женщина невысокого роста, темноволосая, с круглым лицом, которое не портили даже огромные очки в убогой пластмассовой оправе. И ощущение «дежа вю» тут же развеялось. Её в моих кошмарах точно не было. – Знакомься, Иван, – сказал Макс. – Моя жена, Юля. Женщина улыбнулась, и я окончательно послал к чёрту все лишние мысли. Дом показался мне знакомым, потому что когда-то я видел очень похожий. Скорее всего, когда писал роман «Перевёрнутый крест». Мы сидели на веранде и пили пиво, когда ощущение «дежа вю» внезапно вернулось. Юля встала – а я уже точно знал, что она скажет, прежде чем она успела открыть рот. – Максим покажет вам вашу комнату. Я приготовила для вас комнату на чердаке. Макс улыбнулся: – Извини, старик, все комнаты уже заняты. Просто ты слегка опоздал. Я мысленно выругался. Да нет, не может такого быть. Совпадение, если не совсем туфта. Пусть кто угодно твердит, что случайностей в мире не бывает – я убеждён, что жизнь построена именно на случайностях. Поэтому я взял свой чемодан и пошёл следом за Максом. Вопреки ожиданиям, в комнате оказалось очень светло. Всё уже было приготовлено, даже застеленная кровать и цветы в вазочке на столе. Я усмехнулся: Максу следовало жить не в России, а где-нибудь в Америке. В прошлом году меня приглашал к себе Стивен Кинг – тот самый, король ужасов. Мы с ним познакомились, когда я издал книгу в Нью-Йорке. И в доме Кингов меня принимали точно так же. Я поставил чемодан в угол, не раздеваясь, рухнул на кровать и заснул. Я действительно устал. Проспал я до самого вечера. Умывшись, я вышел на веранду. Проходя по коридорам, я на миг опять испытал ощущение, что вернулся в свои кошмары – но ощущение быстро прошло, поскольку здесь не было той мрачной молчаливой семьи. Макс пригласил кучу знакомых – в основном однокурсников. Только двух человек я не знал – это были Сергей Набоев и его жена Наташа. Напротив меня сидела Катя Синяева, за которой я пытался ухлёстывать ещё на первом курсе. Тогда я получил от ворот поворот, но теперь она улыбалась и бросала на меня красноречивые взгляды. Ну же, давай, парень, говорили её глаза. Заговори со мной, пригласи меня в свою комнату – на этот раз я тебе не откажу. Не ответить на этот призыв было бы в высшей степени свинством. Отлично, ответил я глазами. Как только все начнут расходиться – можно будет и поговорить. Катя кивнула и повернулась к Сергею, который рассказывал какой-то анекдот. Было два часа ночи, но расходиться никто не собирался. Все, как и я, выспались днём и теперь, похоже, были настроены разговаривать до рассвета. Звенела гитара – на ней попеременно играли то Сергей, то Макс – а в промежутках все пускались в воспоминания. Конечно, ведь мы не виделись целых пятнадцать лет. Жизнь раскидала нас в разные стороны… Я полез в карман за сигаретами и обнаружил, что пачка пуста. Но сигареты оставались в чемодане. Я извинился и пошёл наверх. У меня слегка кружилась голова – не то от чистого воздуха, не то от выпитого пива. А может, от того и другого вместе. Но по пути радость постепенно сходила на нет. Свет казался слишком тусклым, коридоры – слишком мрачными, и мне становилось всё страшнее. Я, как мог, убеждал себя, что бояться нечего, что дом просто старый, а старый дом и должен казаться мрачным и даже зловещим – но ничего не помогало. У меня было только одно желание – побыстрее взять сигареты и вернуться на веранду. Когда я вошёл в комнату, дверь вдруг захлопнулась. В комнате потемнело – облака закрыли луну. И внезапно я увидел, что не один в комнате. Передо мной стояла высокая тёмная фигура, слишком тёмная даже на фоне окружающей тьмы. Я почувствовал жуткую вонь. Однажды, когда мне было двенадцать, наша семья поехала на юг на целый месяц. Когда мы вернулись – выяснилось, что у нас испортился холодильник и все продукты испортились. Вонь, встретившая нас, напоминала ту, которую я почувствовал здесь. Только здесь она была в сто раз сильнее. Раньше я не раз и не два подпускал в свои книги фразу: «У него ноги отнялись от страха». Но со мной такое случилось впервые. Я не смог даже вскрикнуть, когда раздался свистящий шёпот: – Наконец-то ты пришёл сюда, в комнату на чердаке! Я долго ждала тебя здесь, под крышей. Теперь я буду пировать, а потом мы с тобой будем пировать вместе… В голосе, выговорившем это, было не больше человеческого, чем в собачьем лае. Я судорожно зашарил по стене в поисках выключателя, но никак не мог его найти. Чья-то липкая ладонь коснулась моей щеки. Вот тогда я наконец смог закричать, уже понимая, что это бесполезно... Дверь распахнулась. Вспыхнул свет, и раздался голос Макса: – Что это было, чёрт побери?! Я увидел, что на полу лежит скелет… перемазаный кровью. Я вытащил зеркальце, которое всегда ношу с собой в кармане. И увидел на своей щеке кровавый отпечаток ладони. – Что это было, чёрт побери? – повторил Макс. Я вытер щёку и ответил: – Может, ты мне это объяснишь? Это же твой дом. Ну, вот и всё. А чего вы ещё ждёте? Толпу привидений? Спасибо, достаточно было и одного. Скелет мы облили бензином и подожгли. Не заявлять же о нём, в самом деле? А весь следующий день я провёл в подвале в окружении старинных рукописей. Оказалось, этот дом когда-то принадлежал семье Каменевых. Это было уже само по себе интересно. Но ещё интереснее было то, что жену первого хозяина звали Юлией Александровной Жарковой. Её имя попадалось мне, когда пять лет назад я копался в своём генеалогическом дереве. Юлия Александровна была сестрой моего прадеда. Судя по документам, она вышла замуж за Илью Петровича Каменева и уехала в его имение Чистое – по названию озера. По тем же документам, в округе её считали колдуньей и не сожгли заживо только потому, что она была барыней. Конечно, после её смерти кто-то хотел вбить на её могилу осиновый кол – но муж этого не позволил. После похорон гроб Юлии Александровны кто-то трижды выкапывал из могилы, и каждый раз оказывалось, что он полон крови. В конце концов её похоронили за домом, и всё стало в порядке – по крайней мере, с виду. Вот только в приозёрном посёлке Чистое нет-нет да и пропадают люди. То местные жители, то кто-нибудь из туристов. И среди местных ходят странные слухи. Надеюсь, теперь всё будет в порядке. Мы сожгли скелет – и теперь всё должно прийти в норму. Вернувшись в Москву, я навёл кое-какие справки. Если у тебя есть деньги, ты можешь узнать о любом человеке всё, что угодно, вплоть до подробностей его интимной жизни. И я узнал, что Максим Каменев и вся его семья погибли в авиакатастрофе. Это значит, что я – последний потомок Юлии Каменевой. И теперь у меня возникает вопрос: что, если её место должен занять я? |
