Литературный Башкортостан

 

 

 

 

 

Список номеров

ссылки

форум

Наши авторы

Приложение к журналу

Внимание! Все присутствующие в художественных произведениях персонажи являются вымышленными, и сходство  персонажа с любым лицом, существующим в действительности, является совершенно случайным.

В общем, как выразился по точно такому же поводу Жорж Сименон,  «если кто-то похож на кого-нибудь, то это кто-то совсем другой» .

Редакция.

К 9-му мая. С праздником Великой Победы!

Документальная проза. Бату Сиразетдинов. Новеллы

Творчество ветеранов. Николай Ситник. Статья и поэма

Воспоминания военных лет. Вера Зверева (Белорецк). Ко Дню Победы

Очерк. Денис Павлов. Десантник. Долгое возвращение домой.

Воспоминания. Зульхиза Ильбакова. Такдир

Патриотическая поэзия.  Мадриль Гафуров. Стихи

Страницы истории. Наиль Шаяхметов. Кто кому должен?

Татарская поэзия. Мосаниф. Стихи

Молодежная и детская Башкирская поэзия.  Стихи

Мистика. Расуль Ягудин. Подкидыш с молнией в руке. Глава V.

Лирика. Татьяна Дьячкова. Стихи

Мысли вслух. Рафаэл Шайхи (Москва). Астрологические этюды

Молодёжный триллер. Кирилл Герасимов. Маньяк в школе

Социальная проза. Дина Экба (Москва). Простые чувства

Юмор и сатира. Вадим Кузнецов (п. Иглино Уфимского р-на).  Рассказы

Наши друзья. Геннадий Моисеенко (г. Великие Луки Псковской области). Рассказ и сказка

Мысли вслух. Нина Исупова (г.Берлин, Германия). Человек – не обезьяна

Авангардная лирика. Расуль Ягудин. Стихи

Мемуарная литература.  Танслу Каймирасова (г. Алматы, Республика Казахстан). Годы и дороги

Подростковое творчество. Иляна Аминова. Рассказы

Школьное творчество. Надежда Плешкова. Стихи

Проба пера. Югина Молоданова. Стихи

Публицистика. Руслан Мусаев. Допуск для лошади Будённого

Социальная сатира.  Андрей Шагалов. Рассказы

Переписка с читателями

Объявлена подписка на журнал «Литературный Башкортостан»

Объявляется конкурс художественных произведений

Очерк

Денис Павлов

 

Десантник. Долгое возвращение домой.

 

Кудашев Тимур, мой товарищ, служил в Российской Армии в ВДВ. Участвовал в параде 9 Мая 2000 года на Красной площади. Я смотрел видеокассету с записью этого торжества. Статный, высокий, сильный, оказалось, что и его дедушка – Кудашев Гумер Ильдарханович – также служил в ВДВ, но в далёком 1944 году. Видимо, проявляет себя даже здесь, в войсках, через поколения благородная кровь, ведь Кудашевы – по семейным преданиям, из потомков дворянского рода, берущего своё начало ещё с допетровских времён.

Дедушка Тимура при первом же знакомстве произвёл на меня сильное впечатление.

1925 года рождения, он удивлял своей энергией, тонким юмором и здоровьем, несмотря на то, что во время Великой Отечественной был дважды ранен. А осколок снаряда в левом лёгком война навсегда оставила как страшную память о себе.

По окончании восьмого класса средней школы 17-летний уфимский паренёк по призыву комсомола пошёл работать на 656 электромеханический завод, что находился раньше на ул. Кирова, д. 1. Первоначально здание возводилось как Башгосдрамтеатр, но шёл тревожный 1941 год, и с началом войны в помещениях разместили эвакуированное из западных областей СССР оборудование. Так храм культуры преобразовался в цеха по выпуску крайне необходимой в то время продукции военного назначения. Две недели потребовалось Гумеру, чтобы познать азы токарного мастерства, поработать учеником, а затем самостоятельно  встать за станок.

За день до Дня защитника Отечества (так сегодня называется этот праздник) его призвали в РККА. Тогда, 22 февраля 1943 года для него, по сути, и началась война.

Во Втором Астраханском Военно-Пехотном Училище, дислоцированном в г. Бузулук, их готовили к офицерской работе. Исполнительность, дисциплинированность, хорошее знание русского языка привели к тому, что вскоре Кудашев получает звание сержанта, становится командиром отделения. Много ребят было с оренбуржья, других мест нашей необъятной Родины, но особенно радовало то, что было много земляков - парней из городов и сёл Башкирии. С ними было несложно.

Три с половиной месяца Кудашев находился в Бузулуке и учился бы дальше, но желание скорее уйти на фронт пересилило, и в июне 1943 года, когда приехала специальная комиссия, которая отбирала личный состав для прохождения службы в ВДВ, он не упустил такой возможности. Как оказалось, в десант отбирали только рядовых, и сержантское звание в таком деле могло только помешать. Гумер не растерялся – поменялся погонами с одним из своих солдат, собирался уже подойти к столам, где заседала комиссия, но был пойман своим командиром и буквально за шиворот возвращён в строй. 

Таких «выскочек» было, однако, немало, и комиссия взяла их на заметку. По сути, такие парни – рвущиеся без оглядки в бой – и должны составлять костяк Воздушно-Десантных Войск. При повторном прохождении отбора какой-то майор из приезжих вывел всех запомнившихся ему смельчаков из строя. Так Кудашев добился, наконец, своего.

 В городе Яхрома, что в 60 км от Москвы, куда их переправили, дислоцировалась 18-я Гвардейская Воздушно-Десантная бригада под командованием Александра Васильевича Макарова. Она входила в состав 98-й Гвардейской Воздушно-Десантной дивизии, являвшейся резервом Верховного Главнокомандования и подчинявшейся непосредственно Сталину. А Сталин тогда был, по признанию Гумера Ильдархановича – «и Царь, и Бог, и отец родной». По приезду в Яхрому и по первому построению Кудашеву объявили:

- Будешь с сегодняшнего дня сержантом десантных войск на должности командира отделения! –

Несмотря на молодость, Кудашев ясно понимал всю ответственность, возложенную на него Родиной. Ведь личный состав ВДВ, этих элитных, ударных частей, готовили на выполнение самых  ответственных и самых сложных задач: штурм и прорыв обороны противника, операции в тылу и т.п.

За примерную службу примерно через месяц-полтора Кудашева назначили помощником командира взвода. Несмотря на небольшой рост, он стоял в колонне первым справа. Не смущало, что за плечами – более рослые ребята. Но хорошее питание и усиленные тренировки дали возможность и ему «подтянуться» на несколько сантиметров.

В Яхроме произошло окончательное формирование их батальона во главе с комбатом Александром Васильевичем Волгиным. В середине июня 1944 года их переправили на Карельский фронт с целью форсирования реки Свирь. Местность была очень непривычной: сплошные болота, сырость, влага, мошкара. Спасаясь от надоедливых кровопийц, тогда в первый раз Гумер закурил. Не знал, что привычка привяжется на всю жизнь. 

- Сила у меня есть, воля у меня есть, а вот силы воли – нет! – смеётся по этому поводу ветеран.

21 июня 1944 года началась мощная артподготовка. Такая, что даже рыба плыла кверху брюхом, оглушённая разрывами снарядов. Во время этого артобстрела по целям противника особое впечатление на молодого солдата произвела легендарная ракетная система «Катюша». Даже находиться рядом с этим мощным оружием во время его «работы» было не по себе, каково же приходилось тем, на чьи головы сыпались его грозные снаряды?! В этот же день Гумер принял первый бой с вражескими войсками. Финны – смертники, прикрывающие отход основных войск, сидели в траншеях, прикованные цепями – точно как в фильме «Кукушка», не так давно вышедшем на отечественные киноэкраны.

После форсирования Свири на лодках-амфибиях и последовавшего затем 16-километрового марш-броска в тыл финско-немецких войск Кудашев со своими частями освобождал город Олонец.

По воспоминаниям ветерана, «творилось ужасное». Враг сопротивлялся отчаянно. Много, очень много погибло тогда его боевых товарищей. Таких же молодых парней. Много врагов навсегда нашли свой покой в Карельской земле. 

На сорокалетие битвы, вместе с супругой, Гумер Ильдарханович был в тех местах. Кашифа Гарифовна даже спускалась в траншеи, откуда начал её муж форсирование Свири – этой бурной, беспокойной реки. Большие впечатления!

Как ранило в одном из боёв, сразу и не заметил. Осколком скользящее ранение горла. Оставалось три-четыре миллиметра до гортани. Пройдись шальная железяка чуть глубже – и конец! Прошло два дня, прежде чем собрали по болотам и лесам всех раненых и отправили по госпиталям. Так молодой сержант оказался в госпитале города Тихвин. Заботливый уход, хорошее медицинское обслуживание быстро поставили парня на ноги. Тут же лежал и Василий, паренёк из их части, с лёгким ранением руки. Кость была не задета, потому товарищ тоже быстро шёл на поправку. Раньше хоть и видели друг друга, но не общались, а тут – сблизились. Каково же было их удивление и … радость, когда в один из дней в этом же госпитале они встретил своего комбата – Александра Волгина. Пуля попала в ногу, повредила большую кость. На рану наложили гипс, перебинтовали. Передвигаться было очень неудобно и больно, но командир держался молодцом. При встрече Волгин похвалил подчинённых за службу, поинтересовался, как им тут, и, убедившись, что всё нормально попросил быть рядом, заинтриговав тем, что у него «есть кое какие планы». Свои важные личные вещи: документы, пистолет – командир батальона завернул в узелок и отдал на хранение Гумеру, сказав, что как только его положат в офицерскую палату, тот пусть сразу этот узелок ему доставит. По поступлению в госпиталь, при получении больничного белья, личные вещи и документы сдавались, но по непонятным пока для Гумера причинам, Волгин этого делать не стал.  Сержант же просьбу исполнил. Командир всё таки! Даже в такой «курортной» обстановке.

А где-то в конце июля Волгин и говорит парням (у самого ещё гипс наложен, здоровье не ахти какое): 

- Надо отсюда бежать! На фронт!

 Солдаты же – только за! Но в нижнем белье да в госпитальных тапочках далеко не убежишь! Но, как говорится, голь на выдумку хитра. Сообразили, что делать, быстро.

Во дворе госпиталя находилась землянка, служившая своего рода складским помещением для хранения постельного белья, спецодежды, воинского форменного обмундирования и обуви. Парни сделали своеобразный «подкоп», Василий залез в него и, хватая всё, что первым под руку попалось, передавал Гумеру. После всё спрятали, а Волгину доложили:

- Товарищ майор, одежда готова!

 При тайном просмотре выяснилось, что сапог -  две пары, ботинок – полторы, две гимнастёрки, трое брюк, пара портянок. Кое-чего не доставало, но решение бежать немедленно, рано утром, было принято сразу. Однако прежде командира необходимо было освободить от «оков» гипса. Кудашев подглядел, как это делается: размягчают твёрдый медицинский материал с помощью бинтов и ваты, пропитанных водой, а затем разрезают уже обмякший и легко снимают. Так и сделали.

Стояли светлые белые ночи. Троица вышла с рассветом, часа в четыре. Впереди – приодетый во всё лучшее командир, с ним – два служивых юнца. Документы – только у начальника. Отправились на узловую железнодорожную станцию, откуда один за другим уходили на запад воинские эшелоны.

На станции майор их оставил, сказал, чтобы его ждали, никуда не уходили – сам он «сходит в разведку». Чтоб ему было легче идти, отодрали от какого-то забора доску – приспособили под костыль. Скоро командир заковылял в неизвестном направлении. Прошло минут сорок, а то и час – появляется. Радостный. Говорит:

- Ребята, нам повезло!

Оказывается, он нашёл свою бригаду во главе с Макаровым, и на его эшелоне все трое вскоре уже ехали в Белоруссию. Санитарный вагон довёз до деревни Сельцы, что находилась на границе Польши и Белоруссии. Там выгрузились. Долечивались в медсанчасти. Как могли повышали свой боевой уровень. Тогда же встретили и пополнение, в том числе и из Башкирии.  

- Что можно говорить о потерях, если пришло пополнение в 50-60 % от первоначальной численности личного состава? В основном, молодежь 1926 года рождения Жестокая была война! – с горечью замечает ветеран.

Вэдэвэшники, находясь по приказу Верховного Главнокомандующего в составе Третьего Украинского фронта, чувствовали, что впереди их ждут новые тяжёлые бои – уже за освобождение Европы. Шёл март 1945 года. В воздухе витало ожидание со дня на день крупного наступления. Соблюдение строжайшей секретности, когда даже командир бригады не знал, чего ожидать завтра (а если и знал – никому бы не сказал), держало всех в форме, в напряжении, не давало расслабиться ни на миг.  

И вдруг:

- Подъём! Тревога! На погрузку! Всё готово – миномёты, пулемёты, противотанковые ружья… Вперёд!

Потом были бои подразделений ВДВ в Венгрии, Чехословакии, Австрии. Наступление шло мощно, очень быстро, словно мчал по дорогам Европы паровой каток. С потерями не считались, все жаждали одного – Победы в этой ужасной войне и наказания агрессора. 

26 апреля 1945 года под городом Секешфехерваром, что на границе Венгрии с Австрией – Гумер в наступлении на немцев и тех «мадьяр», которые ещё воевали на стороне германских войск, получает более тяжелое ранение. За несколько минут до этого он увидел солдата - очень хорошего знакомого из соседней роты. Тот пал, убитый пулей снайпера. И тут же – совсем рядом – взрыв миномётного снаряда, потеря сознания. Казалось, осколки прошили насквозь. С прикладом карабина оторвало палец, «железка» в лёгком застряла на всю жизнь, правый коленный сустав размозжило. Ногу хотели ампутировать, но Гумер не дался. Со временем нога зажила, хотя тупая боль до сих пор часто напоминает о том последнем бое. Раненых переправляли на плотах и лодках через местную реку на другой берег. В глазах мутилось, сознание было рассеянным, но он до сих пор помнит, как касался слабой рукой поверхности воды.

Всех раненых бойцов складывали во временные котлованы полевого госпиталя, где им оказывалась первая  помощь.

Два дня пролежали они здесь, ждали транспортировки. Наконец, пришли грузовые машины, в которые погрузили раненых, и ночью выдвинулись в сторону Будапешта.

Уже в госпитале перенёс две сложные операции. Во время одной из них пережил клиническую смерть. Но буквально воскрес, вернулся с того света. Тогда и вспомнил - мать говорила, что родился он «в рубашке».

Приближался долгожданный День Победы. Начальник охраны госпиталя – дядя Янош –  уже второго мая ходил по палатам и радостно возвещал: «Гитлер капут!», и требовал, чтобы кто-нибудь дал ему пистолет, чтобы пристрелить тех, кто воевал не на стороне Красной Армии. Возможно, это были его же соседи.

Гумеру Ильдархановичу сложно передать те чувства, которые посетили его 9 Мая 1945 года. Большая, огромная радость. И он – весь в гипсе. Почти прикован к кровати. Начальник госпиталя со «свитой» ходил в этот солнечный день по «лежачим» палатам и сам угощал всех коньяком – лил в рот из столовой ложки. Тогда впервые Кудашев попробовал алкоголь. Прежде водку, что выдавали на фронте, менял на табак, да сахар.

Так уж совпало, что в Будапеште находилась танковая часть, где служил его двоюродный брат - Равиль Камалетдинов 1914 года рождения. Из переписки с родственниками тому удалось узнать, где находится Гумер. Перед самой отправкой на борьбу с японцами на Дальний Восток Равиль успел посетить госпиталь, где ему с горечью сообщили, что Гумер Кудашев скончался во время операции. С тем и уехал, но по дороге, во Львове, открылись боевые раны, и его сняли с эшелона. Так он попал в местный госпиталь. Шёл август месяц, началась демобилизация. Всех военнослужащих по 1914 год рождения включительно отправляли домой. Равиль уехал в Уфу. Сообщил брату Гумера, народному артисту РСФСР Хусаину Кудашеву, о смерти младшего брата в Будапештском госпитале. Попросил того подготовить родню к этой печальной новости.

Гумер между тем пошёл на поправку, а медперсонал всё обещал: вот-вот, ещё несколько дней полежишь и поедешь домой. С этими обещаниями, пусть и благими, протянул наш раненый солдат аж до ноября. Потому и писем домой не писал, думал, коль рано приеду – как сюрприз, обрадую всех: вот, мол, и я – жив, здоров! А как мать, отца, многочисленную родню оповестили о смерти Гумера, так и с Родины не поступило более ни одной весточки. Наконец пришёл долгожданный ноябрьский день отправки домой. Прямого поезда до Уфы не было, и пришлось добираться сначала до Москвы. С дальнейшей пересадкой. Через письма Гумер знал, где в Москве проживает его второй брат – Гали, учащийся консерватории. Гали писал, что если Гумер по возвращении с фронта остановится у него в Москве, то в случае, если в комнате никого не окажется, ключ он сможет найти «там-то и там-то». Так Гумер и сделал. Усталый, завалился прямо на «братскую» кровать. Как был – прямо в форме. Только шинель снял. Так и уснул, лицом к стенке. Брат рассказывал потом: – Прихожу, смотрю, солдат лежит! Кто такой, откуда, понять не могу!? –

Начал его тормошить, и когда Гумер повернулся – Гали чуть не обмер, белым стал, как бумажный лист. А у солдата – особый конверт при себе, с медицинским заключением о том, что действительно при операции сердце не выдержало, и, мол, сержант Кудашев Гумер Ильдарханович скончался. Да потом снова вернулся к жизни! Медсестра наказала вскрыть конверт, как с матерью увидятся, ну да не выдержали – вскрыли тут же, прочитали. Тут подошёл и проживавший вместе с Гали в комнате Захир Исмагилов, известный ныне народный композитор. Решили «обмыть» они это «счастливое воскресенье», и хоть сам Гумер не пил, «кое-что» оказалось припасённым у него  в спецмешке. На следующий день договорились, что Гумер подойдёт в консерваторию. Приходит Гумер как раз ближе к обеду, поднимается на второй этаж, сам ещё перебинтованный, с палочкой. Смотрит - а меж двух больших окон, у колонны стоят брат и Захир, а вместе с ними … мама.

   - Я чуть в обморок не упал одновременно с мамой! Ладно, они, Гали с Захиром, нас вовремя под руки подхватили! - улыбается ветеран.

Дальнейшее описать невозможно. Чтобы это сделать, необходимо пережить что-то подобное. Оказывается, самый старший брат – Хусаин, отправил маму, которая узнала, что её Гумер погиб и не могла найти себе места, «развеяться» в Москву. Там и встретились.

На следующий день они посетили один из клубов, где находились на гастролях артисты из Татарии. Во время антракта вышли, и все документы, которые находились у Гумера в бумажнике, пропали. И «военник», и проездные билеты, и талоны на питание, какие-о справки - всего сейчас не упомнишь. Украл кто-то?

Клуб закрыли, всё обыскали – ничего и никого не нашли. Нет документов нигде, и всё тут! В 1945 году при пропаже документов невозможно было ни заехать в Москву, ни выехать оттуда. Оставался только конверт с медзаключением, в общежитии, в вещмешке, да и тот со временем где-то затерялся. Так до 20 декабря проторчал он в Москве. Ходил по инстанциям.

Думалось, документы удастся быстро восстановить, но даже тогда бюрократия оставалась бюрократией в худшем понимании этого слова. Куда ни сунься – везде от ворот поворот.

- Когда всё было в порядке, патруль проверял на каждом шагу, а как документы пропали – самому приходилось на него «нарываться», - дивится Гумер Ильдарханович. –  Чтобы затем угодить в «каталажку», в надежде, что после такого задержания разберутся, что к чему, да кто я есть таков. -

Но… Сложно нашему солдату приходилось и на войне, и после. Тут Гумеру попалась на глаза какая-то брошюра: пишет письмо товарищу Сталину некий товарищ Иванов о том, что его незаконно исключили из рядов партии. А «отец всех народов» отвечает ему и ругает тех, кто такое мог допустить, что нельзя было за некую «мелкую и случайную провинность» исключать человека с такими заслугами из партии. Братья подумали и заключили, что с такой брошюрой необходимо пробиваться к главному чину военных госпиталей – генералу, и в случае чего пригрозить обратиться с аналогичным письмом к САМОМУ! Товарищу Сталину.

Нашли адрес, куда идти. Вдвоём с братом пришли на приём. Принял их подполковник. Выслушал, распорядился, чтобы Гумеру новую перевязку сделали, перебинтовали, как положено, но потом говорит:

- Ничего я сделать для вас не смогу. Много времени нужно, да и не совсем эта работа в моей компетенции.

Офицер порекомендовал зайти на второй этаж, к генералу, но предупредил, что «это» практически невозможно. Попросил даже не говорить, что это он посоветовал.

Гали был шустрый, не подвёл. Поднялись, зашли в большую приёмную. Там в форме старшего лейтенанта, пистолет в кобуре на боку, сидит женщина и говорит чуть не с порога:

 - К генералу нельзя, он занят!

Брат отвлёк её разговором, а Гумер в это время открыл дверь в кабинет высокого начальника и вошёл.

Оказалось, подполковник уже разговаривал с генералом по телефону, объяснил ситуацию, но в ответ генерал коротко отрезал:

– Ничем помочь  не можем!

На столе полного, большого как гора, генерала - бумаги, рядом заварен чай. Даже головы не поднял, как Кудашев вошёл. Понял видно, кто к нему в гости.  И только бормочет басом:

- Я всё сказал! Я всё сказал!

 Тут солдат вскипел – и… «хрясть» своей палкой-костылём по столу. Генерал вскочил, принялся кричать:

- Что это за безобразие!? Что Вы себе позволяете!? -

– А я говорю, - вспоминает Гумер Ильдарханович, - почему никто не может оказать мне помощь!? Я что, должен к товарищу Сталину обратиться!? Я из Уфы, был на фронте, уехать не могу, у меня документы украли, я уже не знаю куда идти! 

Тут генерала как подменили!

Переспрашивает:

- Откуда, откуда ты?

- Из Уфы! – повторил Гумер.

- А где это?

- В Башкирии!

- А где Башкирия?

Гумера, конечно, покоробило от последнего вопроса, но виду он не подал, не смутился.

 - На Урале! – говорит.

Только тогда генерал подробно его выслушал и говорит:

- Так это ж не вопрос!? Сейчас мы его быстро решим! Зачем же к товарищу Сталину обращаться!? Решим вопрос!

Позвонил подполковнику, отругал его за то, что тот не помог сразу. Приказал срочно принять меры к тому, чтобы «раненный солдат скоро попал домой». Спустились парни к подполковнику, тот обрадовался, что у них всё получилось, и тут же приступил к делу.

А женщина из приёмной, узнав, откуда родом Гумер, оказалась…его землячкой из Туймазов. Бывает же такое! После оформления документов подполковник направил Гумера в один из московских госпиталей, чтобы тот дополучил там ещё некоторые бумаги.

- Больше ничего не надо. Возьмёшь документы, сразу на станцию и затем – домой! – попрощался офицер.

Добрались до очередного госпиталя. Брат говорит:

– Ты не заходи, я сейчас заберу всё и выйду.

-    Я думал, на самом деле всё так и будет! А оказывается, брат зашёл к врачу, и говорит: 

-    Там у меня брат, контуженый боец, Гумером зовут, ждёт. Не хочет в госпиталь ложиться, а по мне – подлечить бы его не мешало. -

А ему и отвечают….

 – Мы знаем!

- Видимо, был туда уже звонок от подполковника. А может, и от того самого генерала? – задаётся вопросом Гумер Ильдарханович.

Брат вышел – говорит:

- Тебе самому зайти надо.

- Я без задней мысли и пошёл, - Гумер Ильдарханович опять смеётся, - врач со мной пообщался. Так «интересно», словно я и впрямь контуженый. Потом гляжу – входят двое ребят в чёрных халатах. Кто такие? Зачем? Врач пояснил: «Надо рентген сделать, анализы сдать. Придётся тебе переодеться и подняться на четвёртый этаж. Мы пока дезинфекцию твоей одежды проведём. Тебя проводят». - И показал на этих странных ребят. Я и поверил, поднялся с ними. Отвели меня те парни на четвёртый этаж, где за решётчатой металлической дверью располагались палаты, в которых проходили лечения действительно люди контуженные и им подобные. Я ничего не понимаю – посмотрел в окно, а там, у входной калитки, стоит мой брат и слёзы утирает. Неудобно ему, что ли, было за то, как он со мной только что поступил. На следующий день он во всём мне признался. Разобрались, что к чему,  и меня перевели в обычную палату. Добра он мне желал. Хотел, чтобы я здоровым домой вернулся. Дома забот много – не поболеешь. Пролежал я так почти две недели. Подлечился основательно. Домой вернулся только в декабре 1945 года.

А вернулся с той войны сержант Воздушно-Десантных Войск Кудашев с двумя дорогими ему военными наградами: медалью «За отвагу» и Орденом «Отечественной войны 2-й степени».

Почти сразу, уже в 1946 г., устроился на работу в Минлеспром БАССР на должность инспектора. В марте 1948 г. был переведён на должность начальника производственого отдела. В ноябре 1949 г. начал работать инспектором в аппарате Совета Министров БАССР, а в марте 1950 г. переводится на должность старшего инспектора спецотдела Совета Министров Башкирии.

В этом же году, 28 августа – женится. А через год у них появляется сын – Ильдар, ныне актёр драмы и кино.

В 1952 г. Кудашев Г.И. работает уже в Уфимском облисполкоме на должности заведующего отделом.

В 1953 появляется ещё один сын, Айдар, который в будущем, как и старший брат, свяжет свою жизнь с искусством и по окончании училища, а затем и института, станет баянистом. 

Активная гражданская жизнь и работа Гумер Ильдархановича не замирала, казалось, ни на минуту. С апреля 1953 г. он работает в системе Газпрома: трест «Востоконефтепроводстрой», «Нефтепроводмонтаж».  С 1969 г. переведён в Специальное Управление «Горьковспецкомплектгаз» старшим инженером, с 1973 г. - в управление «Мосспецкомплект» заместителем начальника Башкирского отделения. С 1977 г. по 1995 г. продолжил трудовой путь в «Баштрансгазе» начальником ОМТС.

Получил экономическое образование, участвовал в строительстве газопроводов Бухара-Урал, Челябинск-Петровск и других. Награждён многими почётными грамотами, знаком «Отличник газовой промышленности СССР», званиями «Почётный работник газовой промышленности России», «Заслуженный нефтяник БАССР».

Моему приходу Гумер Ильдарханович и его жена были рады и как всегда гостеприимны. Ветеран пожаловался, что не смог встретится ранее, сразу после моей просьбы по той причине, что из его садового домика в ночь с 25 на 26 февраля 2004 года украли вещи, что его очень расстроило. Бессовестные воры сорвали замки с домика, с бани. Утащили всё – начиная от дрелей и посуды и заканчивая кусками алюминиевой проволоки в гараже.

Я был как-то в этом чистом, аккуратном и ухоженном летнем домике и видел, сколько сил в эту маленькую красоту вложили Кудашевы. Было больно за наше лихое время и обидно за тех людей, которые могли совершить такую подлую кражу. Ведь все в округе прекрасно знали, чей этот домик.

- Совсем недавно, под новый год, скончался мой товарищ. С одного взвода мы с ним были… - печалится старый солдат. Солдат-освободитель. Многие умерли… Уходим постепенно…. А мой десантный берет  постоянно напоминает мне о тех временах.

В юности Гумер Ильдарханович мечтал стать народным певцом. Не сбылось. Помешала война. Но, глядя на жизненный путь этого человека, поражаешься, как много хорошего можно успеть сделать в жизни и как много при этом пережить!

Перед уходом я пожелал супругам крепкого здоровья и долгих лет жизни.

Hosted by uCoz